Не учите меня жить! - Мэриан Кайз Страница 55

Пришлось писать адрес еще раз.

— Постарайся запомнить, — нервно улыбнулась я, отдавая ему листок. — Ньюкасл-сквер, дом 6, в пять вечера.

— Пять часов? Я думал, ты сказала пять тридцать.

— Нет, Гас, пять.

— Прости меня, Люси, никогда ничего не могу запомнить. Я способен забыть даже собственное имя — и забываю часто. Много раз мне приходилось спрашивать собеседника: «Как, простите, мое имя?» У меня голова как… как, знаешь, такая круглая штука с дырочками.

— Дуршлаг, — сердито буркнула я.

— Люси, не злись, — засмеялся он. — Я просто пошутил.

— Понятно.

— Теперь, думаю, я все правильно запомнил, — заявил он с улыбкой, от которой у меня внутри все оборвалось. — Пять часов вечера, Ньюкасл-кресент, дом 56…

— …Нет, Гас…

— …прости, прости, Кэвендиш-сквер…

Он не виноват, подумала я, тщетно пытаясь успокоиться. По-своему, это даже очень мило. И кто бы не путался в цифрах и названиях, выпив столько, сколько выпил Гас?

— …Нет, нет, нет, Люси, только не сердись! Ньюкасл-сквер, 56, в пять часов вечера.

— Шесть.

Его лицо исказила гримаса болезненного недоумения.

— Ты же сама сказала — в пять! — возроптал он. — Но ничего страшного, Люси, женщинам полагается часто передумывать, так что, если это необходимо, передумывай, пожалуйста.

— Нет, Гас, ничего я не передумала. Я имела в виду пять часов, дом номер шесть!

— Ладно, теперь, кажется, дошло, — улыбнулся он. — Часов пять, дом шесть. Пять часов, шестой дом. Часов пять, дом шесть.

— До встречи, Гас.

— А не в шесть часов у дома номер пять? — спросил он.

— Нет! — в тревоге воскликнула я. — А, понимаю, ты опять шутишь…

Он помахал мне рукой на прощание и затараторил, как попугай:

— Часов пять, дом шесть, пять часов, шестой дом, извини, Люси, не могу прерваться, чтобы сказать тебе «до свидания», потому что боюсь забыть пять часов, шестой дом, часов пять, дом шесть, но мы непременно увидимся в пять ча…

И пошел прочь, продолжая твердить:

— …дом шесть, пять часов, дом шесть…

Я постояла у калитки, глядя ему вслед на темную дорогу, немного разочарованная, что он даже не попытался меня поцеловать. Ничего, утешала я себя. Гораздо важнее, чтобы он запомнил, где должен встретиться со мной во вторник. При условии, что он придет к нужному дому в правильный день и назначенный час, для поцелуев у нас будет куча времени.

— …пять часов, дом шесть, пять часов, дом шесть… — долетело до меня с холодным ночным ветром. Гас продолжал распевать свои мантры.

Я вздрогнула, отчасти от холода, отчасти от восторга, и пошла в дом.

Так что мое беспокойство утром во вторник объяснялось как страхом, что Гас вообще не придет, так и радостным ожиданием.

Я не сомневалась, что нравлюсь ему, что он не может назначить свидание и умышленно не прийти, но совсем не была уверена, что в воскресенье он не напился до такой степени, чтобы напрочь забыть обо всем.

Тем не менее я надела новые и очень миленькие трусики, потому что предусмотрительность лишней не бывает. Потом примерила маленькую зеленую штучку, похожую на жакет с широким поясом на бедрах, но на самом деле это обалденное мини-платье. Затем натянула сапоги и залюбовалась собой в зеркале. Очень даже неплохо, подумалось мне. Стильно, лаконично, а-ля гарсон.

Затем меня охватил краткий приступ паники — что, если Гас не придет? Почему, ну почему я не взяла у него телефон, тоскливо думала я. Надо было спросить, но я боялась, что, сделав это, проявлю чрезмерный интерес к предмету.

Также я понимала: весь наш чудесный персонал сразу заподозрит, что я иду после работы на свидание, поскольку пришла на службу в платье, не прикрывающем задницы, если поднять руки. На работе всегда так — волосы расчесать нельзя, чтобы не пошел слушок, что ты кого-то кадришь, челку лишний раз не подстричь, не возбуждая всеобщих догадок, не появился ли у тебя новый парень.

На пяти этажах нашего учреждения рассеяны триста работников, и все они живо интересуются делами своих сослуживцев. О том, насколько им интересны их прямые обязанности, уже говорилось выше.

У нас работаешь, как будто в аквариуме. Ни одно происшествие не остается без комментария. Даже дискуссия о том, кто с чем делает бутерброды, легко занимает большую часть дня («Раньше она никогда не ела сандвичи с яйцом, только с ветчиной. А за эту неделю дважды съела с яйцом. По-моему, она беременна»).

Главный источник сплетен — Кэролайн. Глаз у нее просто ястребиный, она не пропускает ничего, а если нечего пропускать, выдумывает сама. Всегда останавливает кого-нибудь на входе, чтобы многозначительно шепнуть: «Смотрите-ка, Джеки из бухгалтерии что-то сегодня не в лице. Не иначе, дела сердечные». И, не успеете вы понять, что к чему, все пять этажей уже гудят от слухов о скором разводе Джеки. А все потому, что сегодня утром бедняжка проспала и не успела как следует наложить тон.

Поэтому для меня была невыносима сама мысль об унижении провести день, уклоняясь от своих обязанностей в интригующе-полуголом виде, чтобы в пять часов тот, ради кого я старалась, так и не пришел.

Я могла бы пронести выходную одежду в нашу комнату в пакете и переодеться после работы, но это спровоцировало бы еще больший скандал («Вы видели эту Люси Салливан? Со сменой одежды на завтра? Да еще во вторник? Говорю вам, она помолвлена!»).

Как бы ни было, стоило мне скинуть ужасное коричневое зимнее пальто и явить себя обществу во всей своей мини-красе, как в комнате начался невероятный переполох.

— М-да, — заявила Меган, — что-то ты сегодня форсишь!

— Кто он? — трагически воскликнула Меридия.

Краснея, я попыталась сделать вид, будто не понимаю, о чем они, но толку от этого было мало. Врать я не умею совершенно.

— Я… э-э-э… в выходные познакомилась с одним парнем…

Меридия и Меган обменялись торжествующими взглядами, — дескать, мы-то знали, что это случится.

— Ну, это мы сами видим, — пренебрежительно проронила Меридия. — И сегодня вечером у вас свидание…

— Да.

Во всяком случае, очень надеюсь.

— Расскажи нам о нем.

С минуту я колебалась: ведь, по идее, я на них еще сержусь, но желание поговорить о Гасе победило мою суровость.

— Ладно, — примирительно улыбнулась я, подвинула стул к столу Меган, устроилась поудобнее и приступила к подробному рассказу:

— Зовут его Гас, ему двадцать четыре…

Меган с Меридией напряженно слушали, одобрительно охали и ахали и заерзали от восторга, услышав, сколько хорошего наговорил мне Гас.