Брак - Диана Джонсон Страница 55

Пресса правых напала на социалиста – министра экологии, именем закона и порядка упрекая его в том, что он не запретил незаконную охоту, позорящую доброе имя и честь «всей Франции». Таким образом, пресса правых и левых сошлась во мнении и ополчилась против охотников.

Однако в целом общественность Франции порицала Креев за осквернение памятника старины. Многие считали, что Крею помогла его слава, другие утверждали, что именно по той же причине он заручился поддержкой властей, убежденных защитниками кино.

Начало судебного процесса по делу Клары было назначено на седьмое декабря. Американский посол Чарли Нолан выразил министру юстиции Франции протест, заявив о том, что американских граждан, бумаги которых в полном порядке, несправедливо преследуют. «Черт побери, Жан-Луи, этот дом они купили гораздо позже!» Министр экологии заявил в прессе, что американцы, осквернившие национальный памятник Франции, находятся под особой защитой оппозиционной партии президента, именно поэтому они не стесняются осквернять памятники и нарушать охотничьи традиции, за что должны понести наказание.

Брюссель заявил, что рассмотрит жалобу на нарушение Францией правил ЕС по вопросам даты начала сезона охоты как связанную с проблемой, поднятой в Страсбурге, и в некотором смысле в волнение пришла вся Европа.

«“Дело Крея”, – заявил Клови Морне, видный французский интеллектуал, в передаче «Каналь Плю» об антиамериканизме, – наглядный пример стремления Америки к гегемонии, проявленного как простыми гражданами, так и государственными чиновниками, которые пытаются искоренить вековые традиции Франции. И кроме того, это пример высокомерия Голливуда, а сам Голливуд – неофициальное оружие американского государства, а может, и вполне официальное.

Их конечная цель – добиться упрощенности французского мышления, чтобы подготовить его к перепрограммированию американскими морализаторами. Прежде всего предстоит предать забвению историю, а в данном случае традиции охоты восходят к бронзовому веку».

– Да, в его словах что-то есть, – заметила Эстелла в разговоре со своим давним другом, академиком Сирилом Дору. – Американцам недостает утонченности. Их образ мышления слишком прост.

– Несомненно.

– Даже Тим, при всех своих достоинствах, склонен к излишнему упрощению.

– Они не умеют рассуждать с политической точки зрения, – добавил месье Дору. – Только с моралистической. Морне совершенно прав.

Анну-Софи не очень обрадовало приглашение на ленч к Персанам в воскресенье. Ей надо работать, твердила она, у нее свой бизнес, а воскресенье – самый хлопотный день. Может, этим Тим пытался дать ей понять, что после свадьбы ей придется бросать по воскресеньям все дела ради какого-нибудь заурядного светского сборища или визитов к Сержу Крею? Однако день выдался ясный, и Анна-Софи смирилась, но с одним условием – что к шести часам утра, в кромешной темноте, Тим отвезет ее на рынок, а потом, съездив в отель «Мистраль», к полудню вернется за ней.

Утром Тим собрался забрать из отеля вещи Габриеля Биллера. Крей согласился отложить решительный разговор с ним до приезда Тима, а Биллер рассудил, что если Тим явится в отель в воскресенье утром, когда сменится портье, у него будет больше шансов на то, что новый портье не знает ни самого Тима, ни Габриеля. На всякий случай Тим прихватил с собой кредитную карточку и водительское удостоверение Габриеля, и, хотя внешне ничуть не походил на него, нечеткая фотография на документе могла бы принадлежать любому привлекательному мужчине лет тридцати.

Но никаких проблем не возникло. Мужчина за стойкой никогда не видел ни Тима, ни Биллера. Он подготовил счет, открыл камеру хранения и взял оттуда пиджак, рюкзак и маленький чемодан, который, как помнил Тим, остался незапертым. В машине Тим заглянул в чемодан. Там нашлось несколько бумаг, но ничего, похожего на ценный средневековый манускрипт. Кинув вещи в багажник, Тим отправился за Анной-Софи.

Месье Лаваль не явился на рынок, как обещал, сказала Анна-Софи. Теперь она будет вынуждена опустить жалюзи и закрыть магазин на целый день, понеся огромные убытки. Впрочем, у нее был довольный вид человека, гордого своим поведением. Тим поцеловал ее, стараясь не задеть поврежденную руку, обмотанную бинтами и пластырем, и они поехали в Пор-де-Сен-Клу.

До приглашения на ленч Клара и не подозревала, что владения Персана в одном месте примыкают к их собственным и их не разделяет даже ограда. Сквозь деревья был виден живописный каменный дом XVIII века, с мансардой, стоящий на большом участке, который, вероятно, когда-то был обширнее. Вместе с Тимом Клара прошлась по периметру участка и убедилась, что они с Персаном действительно соседи. На следующий день она сунула театральный бинокль в карман куртки и углубилась в лес, не дожидаясь, когда проснутся Делия и Серж. Но была среда, а в деревенский дом Персаны приезжали только на выходные.

Осознав, что перед ней дом Антуана, Клара вдруг почувствовала смущение – почти такое же острое, как в тот день, когда она сделала ему непристойное предложение в тюрьме, выпалила эти необдуманные слова, которые с тех пор крутились у нее в голове. Клара пыталась найти в них двусмысленность, чтобы Персан, вспоминая их встречу, понял, что она сказала вовсе не то, что хотела сказать. Он должен понять, что неверно истолковал смысл ее слов, что они вовсе не были дерзкой сексуальной прелюдией. Увы, предложение Клары не содержало никакой двусмысленности.

Увалень Крей, который терпеть не мог ходить пешком, заявил, что они с Делией поедут к Персанам в машине.

– Но меня не пригласили, – возразила Делия. – Вряд ли приглашение распространяется и на меня.

Однако Крей настоял на своем и ничуть не удивился, когда Клара сказала, что пойдет пешком через лес. День был прохладным и солнечным, в самый раз для прогулки по опавшей листве, для любования полетом золотых капель последних листьев. В лесу было тихо, Клара не услышала никакого шума погони и криков охотников. Она покинула дом раньше всех.

Погрузившись в размышления, она подошла к дому Персана, увидела у него во дворе теннисный корт и трехколесные велосипеды. Неужели у него есть маленькие дети? Сердце Клары невольно сжалось. Значит, его жена молода. А может, он женат второй раз? Он еще слишком молод, чтобы иметь внуков. Ее охватило смятение: с одной стороны, Клара надеялась заметить что-нибудь, что положит конец ее влечению к этому мужчине, а с другой – улучить минуту и остаться с ним наедине. Ей вспоминались эпизоды из фильмов, в которых хозяин поместья показывает героине бильярдную или винный погреб… Она опасалась и того, что мадам де Персан красива, и того, что она уродлива: это напомнило бы ей, что месье де Персан – всего-навсего ее сосед, банкир средних лет. Клара упрекнула себя за эти инфантильные эмоции. Ничего подобного с ней прежде не случалось.

Обойдя дом, она обнаружила, что Тим и Анна-Софи уже прибыли, а «лэндровер» Сержа приближается к дому по аллее. Дверь открыл сам месье де Персан, в брюках света хаки и рубашке из тех, какие носят американцы. Клара сразу поняла, что оделась слишком изысканно, выбрав щегольской брючный костюм и кашемировый свитер. Но, увидев, что Анна-Софи, истинная француженка, одета почти так же, как она, вздохнула с облегчением.