Звездная пыль - Джудит Крэнц Страница 55

— О, это божественно! — выдохнула она.

— Я собираю старинные ткани, — спокойно объяснила Полли. — Приходится держать их подальше от света, но здесь я использовала те, которые безнадежно выцвели.

— Это просто сон. Так похоже на музей, но мне будет страшно спать на такой великолепной кровати! — воскликнула Мэгги. — Вдруг я что-нибудь случайно порву или испорчу? Я никогда себе этого не прощу.

— Здесь все зашивали и штопали неоднократно, — успокоила ее Полли. — И потом, в комнате нет ничего по-настояшему ценного. Просто все вместе очень мило смотрится, вы согласны? Есть еще шкаф, маленькая ванная с полным набором удобств и кухня. Хотите посмотреть?

— Хочу, но зачем? Здесь негде готовить.

— Так только кажется. Но не всегда все обстоит именно так, как нам кажется. — Полли отодвинула в сторону экран из четырех панелей, украшенных рисунком из виноградных гроздьев, и за ним обнаружилась маленькая кухня.

Мэгги взяла в руки набор мерных ложечек и вдруг расплакалась. Слезы лились из глаз, а она никак не могла остановиться. Девушка не осмелилась сесть на стул, поэтому опустилась на пол и разрыдалась.

— Дело, как я понимаю, не в ложках? — задала вопрос Полли, передавая ей пачку бумажных носовых платков.

— Нет, — всхлипнула Мэгги и снова залилась слезами.

Полли присела на кровать и спокойно ждала, пока Мэгги успокоится. Ее ничуть не шокировало такое бурное проявление чувств в присутствии незнакомого человека.

— Простите меня, — Мэгги наконец обрела способность говорить. — У меня сегодня очень тяжелый день. День моего рождения. Мне исполнилось восемнадцать лет.

— А мне двадцать шесть. Вам нужно выпить чашку чая.

— Пожалуйста, если можно.

— Двести долларов в месяц вас устроит?

— А я вам подхожу?

— Идеально. Но сначала мы должны поговорить.

— Неужели?

— Боюсь, что так. Вернемся в студию, и я приготовлю чай.

Мэгги привела лицо в порядок и спокойно сидела, пока Полли кипятила воду и насыпала чайные листья в чайник.

Полли Гильденштерн хлопотала по хозяйству, одетая в простое белое хлопчатобумажное платье, явно созданное еще в прошлом веке. Поверх него — рабочий халат с узором из веточек. Мэгги почему-то вспомнила слово «канифас». Может быть, именно так называется эта ткань? Белые балетные тапочки и медальон на шее довершали картину. Очень странный наряд, решила Мэгги, но хозяйке идет.

— Видите ли, — начала разговор Полли, пересыпая сахар в серебряную сахарницу, — я лесбиянка.

— Гм?

— Знаю, знаю, такое вам и в голову не могло прийти. Значит, тем более я обязана была сказать вам об этом.

— Мне все равно, — честно ответила Мэгги, стараясь скрыть удивление.

— И все же вы можете подумать: не стану ли я для нее объектом желаний? Ведь так? Вот почему я специально отметила в объявлении, что не хочу иметь жиличку с татуировками и пирсингом. По мне этого не скажешь, но меня привлекают лишь такие женщины. Вы очень привлекательная девушка, но совершенно не в моем вкусе. Я больше никогда не сдаю тем, кто может мне понравиться.

— Это разумно.

— Я усвоила этот урок, и он оказался нелегким. Она разбила мне сердце.

— Но теперь все в порядке?

— И давно! — Полли весело рассмеялась. — У меня много достоинств, но верность в их число не входит.

— О господи, я совсем забыла о Барни! Он все еще меня ждет!

— Можно ли доверять вашему двоюродному брату?

— Абсолютно.

— В таком случае я приглашаю и его выпить с нами чашку чая. Идите и позовите его. — Собака встала следом за Мэгги. — Сидеть, Тото, — одернула его Полли.

— Тото! — Мэгги повернулась к ней.

— Не смейте смеяться!

— Не буду, — послушно согласилась девушка и вышла на лестницу. — Барни! Можешь подняться!

— Ты как раз вовремя, — прорычал он, перепрыгивая через две ступеньки.

— Полли, это Барни Уэбстер. Барни, а это Полли Гильденштерн и… Тото.

— Ну ни фига себе! — изумился Барни.

— Барни! — укоризненно одернула его Мэгги.

— Ничего страшного, так все теперь говорят, — Полли рассмеялась. — Барни, как насчет чашки чая?

— С удовольствием, мэм. — Он оглядывал студию и продолжал удивленно качать головой. — Потрясное место! Вы давно здесь живете?

— Около пяти лет.

— Я так понимаю, что вы с Мэгги договорились?

— Да, мы решили основные вопросы, — Полли снова очаровательно хохотнула. — Неужели вы и в самом деле двоюродные брат и сестра? Я обожаю семейные истории.

— Ну… — Барни замялся. — Все очень запутанно. Сводный брат моего отца женился на сестре Мэгги, а потом умер.

— Так, значит, вы даже не родственники?

— Но мы росли вместе с самых ранних лет, — торопливо добавила Мэгги, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

Полли перевела взгляд с Барни на Мэгги и мгновенно оценила ситуацию. От ее проницательного взора не укрылся истинный смысл их взаимоотношений. Она улыбнулась про себя. Такие оба милые и безобидные. Прямых людей так легко понять. Она радовалась, глядя на них. Они казались ей очаровательными, но все же испорченными детьми, которым хочется казаться невинными.

— Барни, ты знаешь, а Полли художница, — Мэгги решила не давать хозяйке квартиры возможности и дальше проявлять свою проницательность. — Она рисует портреты-миниатюры на пергаменте.

— Шутишь?

— Хотите посмотреть мои работы? — спросила Полли.

— Очень хочу, — Мэгги сгорала от любопытства, но воспитание не позволяло ей прямо попросить об этом.

— Люди заказывают эти портреты, чтобы оставить на память тем, кого любят, или чтобы запечатлеть для себя друзей, — объяснила Полли, подходя к рабочему столу. — Самый большой портрет можно разместить на подрамнике, а самый маленький убрать в медальон. Я пишу акварелью. Вот этот портрет можно поставить на ночном столике. А вот этот, овальный, можно носить на шее.

Мэгги и Барни как зачарованные рассматривали небольшие, необыкновенно тонко выполненные работы.

— Никогда не видела ничего подобного, — Мэгги осторожно подбирала слова. — Ваши работы удивительны и прекрасны, Полли.

— Благодарю вас. Это уходящее искусство. Некоторые музеи имеют такие коллекции и иногда устраивают аукционы, но я не знаю никого, кто занимался бы миниатюрой сейчас.

— Вот это да, — пробормотал Барни. С овальной миниатюры на него смотрела девушка-байкер. Каждая татуировка, каждая застежка и украшение на кожаной куртке были детально выписаны. На квадратной миниатюре красовалась пара великолепных обнаженных грудей, такие не являлись ему даже в самых смелых эротических фантазиях. Ни плечей, ни торса, только полная, великолепно очерченная грудь с выпуклыми сосками купалась в мягком освещении. — Это нечто!