Остров судьбы - Лора Бекитт Страница 55

Она не знала, как себя вести, что сказать; между тем Винсенте заявил:

— Через год или два ты должна родить сына. Мне нужен наследник.

Бьянка кивнула, пытаясь проглотить слезы, и прошептала:

— Я смогу навестить родителей?

Винсенте развел руками.

— Конечно. Можешь поехать в следующем месяце. Раньше не стоит — ведь мы должны соблюдать приличия.

Она не нашлась, что ответить; тем временем он прошел в спальню, бросив жене:

— Умираю от усталости!

Это была хорошая новость. Бьянка немного помедлила, собираясь с решимостью, и последовала за супругом.

Ее ожидания не оправдались: обложенный подушками, Винсенте сидел, привалившись к широкой спинке необъятной кровати. Бьянка скользнула взглядом по обнаженному торсу мужа, по его поросшей темными волосами груди. Он протянул руки и властно произнес:

— Сними с себя все и иди сюда. Я хочу тебе кое-что показать. Этим можно заниматься и по-другому, а не только так, как всю жизнь делала твоя матушка.

Два часа кряду Винсенте учил юную жену, что и как она должна делать, чтобы его ублажить. Бьянке было неловко, стыдно, иногда даже больно, но она терпела. Уже не ради украшений, нарядов и положения богатой синьоры, а потому, что муж сумел внушить ей страх.

Наконец Винсенте оставил ее в покое, отвернулся и мгновенно заснул, а она долго лежала, свернувшись клубочком на мягкой перине, слушала шум моря и думала. Слишком многое свалилось на ее неокрепшую душу: свадьба, первая и вторая брачные ночи, после которых собственное тело казалось ей оскверненным, чужим, роды Кармины и неожиданная жестокость мужа.

Отчего-то Бьянка вспомнила девушку с черной гривой волос, как у дикой кобылицы, и странными огоньками в глазах, с которой уехал Дино. Она была уверена в том, что Орнелла Санто, не дрогнув, вонзила бы в сердце Винсенте кинжал, а после ушла в маки по одной из тропинок, что веером разбегаются меж камней и исчезают в горах.

Бьянка так не могла. Не могла отпустить себя на свободу, вернуться к родителям после двух дней брака, признав свое поражение, сознавшись в своей наивности и ославив отца и мать куда хуже, чем это сделали Джулио и Дино.

Она вспомнила, как они с мужем ехали из Лонтано в Аяччо. Лошади с трудом одолевали подъемы и спуски, работники, которых Леон дал в сопровождение молодым, бледнели от страха, боясь сделать неверный шаг, и только Винсенте выглядел так, будто отправился в горы на прогулку, дабы полюбоваться живописными видами. Он производил впечатление изысканного господина и вместе с тем, как истинный корсиканец, не страшился опасности. Он был особенным, непохожим на остальных. Не о таком ли мужчине она прежде мечтала?

Бьянка лежала без сна до тех пор, пока на горные кручи не упал первый луч солнца. Море было по-весеннему неспокойным, деревья на набережной раскачивались в такт музыке ветра. Розовый свет зари покрыл стены зданий тонкой и нежной паутиной. Утро в Аяччо встретило Бьянку другими запахами, звуками, светом, чем в Лонтано. И она не знала, радоваться ли новизне, о которой так долго мечтала, или страдать от тоски по дому, который навсегда покинула.

Она привыкла к ранним пробуждениям, потому, когда муж ушел, сразу встала, оделась и подошла к зеркалу. Ее руки нервно играли с серебряным гребнем, подарком Винсенте.

Бьянка видела свое отражение — полные волнения и испуга голубые глаза, волнистые пряди густых каштановых волос, ниспадающие на блестящие белые кружева, которыми был отделан ее муслиновый пеньюар. Спальня была обставлена крытой белым лаком и украшенной позолотой мебелью. Отделанные лебяжьим пухом туфельки Бьянки утопали в толстом ковре.

Она чувствовала, что сама по себе роскошь не способна превратить простую деревенскую девушку в элегантную даму. Она не знала, когда придут учителя музыки и французского, но боялась задавать лишние вопросы.

Бьянка окончательно запуталась, она уже не знала, чего хочет. Она считала себя достойной лучшей судьбы, чем другие девушки Лонтано, и получила ее в виде брака с Винсенте Маркато, который в первые же дни показал ей другое лицо.

Она спустилась в вымощенный каменными плитами внутренний дворик, по углам которого стояли большие кадки с цветами. Возможно, их любила первая жена Винсенте? Бьянка не знала, как ее звали и от чего она умерла.

Посреди двора был устроен каменный колодец, из которого Фелиса набирала воду. Услышав шаги, кухарка обернулась и сдержанно поздоровалась с госпожой.

— Надеюсь, вам здесь понравится, — сказала она безо всякого выражения, явно для того, чтобы просто что-то сказать.

Бьянка подняла глаза на окна, защищенные изящными коваными решетками. Не станет ли этот дом ее клеткой?

— Как чувствует себя Кармина?

— Она спит, и ребенок тоже. Хотя он и незаконнорожденный, я рада, что в этом доме наконец зазвучит детский голос.

Бьянка смущенно улыбнулась, ибо «незаконнорожденный ребенок» был сыном ее родного брата.

— Вы служили здесь прежде? — догадалась она.

— При первой синьоре. Когда господин овдовел, я ушла, как и остальная прислуга. Теперь он предложил мне вернуться обратно.

— Какой была первая жена синьора Маркато? — осмелилась спросить Бьянка.

— Обыкновенная женщина. Спокойная, тихая. И далеко не такая красавица, как вы.

Фелиса подняла кувшин и направилась к дому. Потом вдруг замедлила шаг, обернулась и сказала:

— Я не хотела соглашаться, но теперь не жалею. Думаю, и вам, и этой молоденькой служанке с ее младенцем понадобится помощь.

Когда Дино возвращался домой, от него пахло соленым ветром и свежестью моря. Орнелла чуяла этот запах издалека, и у нее начинали дрожать ноздри, а глаза блестели от радостного нетерпения. К началу весны она начала сидеть в кровати, а потом и вставать, но еще не выходила из дому.

Дино входил в комнату, опускался на колени перед ее ложем и клал голову на грудь Орнеллы или целовал ее руки, и она пьянела от счастья и запаха свободы. Но когда муж поднимал голову, она видела его грустный взгляд и озабоченное лицо — то, что он хотел и не мог от нее скрыть, — и говорила себе, что это вызвано усталостью и тревогой за ее судьбу.

Дино не решался открыть Орнелле правду, потому что то, что он делал, он делал ради нее: чтобы у нее была хорошая еда и надежная крыша над головой, чтобы он мог покупать в Тулоне лекарства и чтобы доктор Росси приходил каждый день. Чтобы она вновь начала улыбаться и петь.

Дино давно понял, что занимается незаконным, более того — преступным промыслом. Каперы легко превращались в пиратов и грабили торговые суда.

Под прикрытием ночи рыболовный бот быстро и незаметно подходил к борту ничего не подозревавшего торговца и брал на абордаж судно, малочисленный и не подготовленный к бою экипаж которого, как правило, не оказывал серьезного сопротивления. Товар привозили на Корсику и сбывали перекупщикам. Выручку делили между собой.