Мрачный и опасный - Патриция Уилсон Страница 55

– Мне показалось, что они пробрались в дом, – пролепетала Кэтрин. – Я услышала какой-то шум, а вы казались таким больным и усталым, что я поду­мала…

– Ах, так это вы меня вышли защищать с оружи­ем в руках!

Джейк просто из себя выходил, тыча пальцем в направлении поверженного зонта, лежащего теперь в кофейной луже.

Кэтрин, стоя на одной ноге, вторую, ошпарен­ную, согнув в колене, придерживала рукой. Оскол­ки разбитой чашки она заметила лишь тогда, когда гневные речи Джейка умолкли.

– Ох, этого еще не хватало! Одна из самых дорогих и любимых чашек тети Клэр. Это потребует се­рьезных объяснений, – огорченно проговорила она, не спуская глаз с драгоценных осколков.

– Взамен этой я куплю ей новую, – сердито про­ворчал Джейк. – Я куплю ей новый сервиз, коттедж и вообще все, что она пожелает, лишь бы она взяла вас под свой контроль.

– Бахвалиться своим богатством довольно вуль­гарно, – укоризненно изрекла Кэтрин. – И потом, эту чашку вам вряд ли удастся возместить. Произ­водство такой посуды прекратилось лет тридцать назад.

– Вы прекратите наконец свою дурацкую бол­товню? – взорвался Джейк.

Казалось, еще немного и он просто придушит ее. Возможно, и придушил бы, но именно в этот мо­мент заметил, что она как-то странно стоит, факти­чески на одной ноге, а другую, болезненно морщась, поджала.

– Ну вот, в довершение всего, вы еще и ногу ошпарили.

– Да все с моей ногой хорошо, не беспокойтесь, пожалуйста, – проворчала она.

И вдруг он придвинулся к ней, его сильные руки неожиданно подхватили ее за талию, и Кэтрин, пе­релетев через всю кухню, оказалась бесцеремонно усаженной на столик, примыкающий к раковине. Джейк тут же пустил холодную воду.

– Что вы делаете? – тревожно спросила она.

– Собираюсь наполнить раковину до краев и уто­пить вас, – страшным голосом сказал Джейк. – Сна­чала я утоплю вашу ногу, а потом все остальное. Просто эта конечность вызывает у меня особую тре­вогу, и о ней надо позаботиться в первую очередь.

С этими словами он взял ее ошпаренную ногу, согнул ее в колене и подставил под струю ледяной воды.

– Холодно! – вскрикнула Кэтрин, пытаясь освободиться, но он крепко держал ее, так что вырваться не удалось.

– Говорите, холодно? Кто бы мог подумать! – ехидно отреагировал он. – Впрочем, от этого быва­ет и польза. На коже, по крайней мере, не останется волдырей. Так что холод пойдет вам на пользу, про­сто придется немного потерпеть.

Кэтрин казалось, что он радуется ее неприятно­стям, и она бросила на него гневный взгляд, но решила, что любые возражения еще больше позаба­вят его. И все же не удержалась и сказала:

– Я прекрасно сама о себе могу позаботиться.

– В самом деле? – саркастично спросил он. – Зна­чит, для вас одни правила, а для меня другие? Мне так вы прочитали целую лекцию о твердолобом муж­ском позерстве.

– Какую еще там лекцию! Скажите лучше, что вас занесло на кухню?

– Проснулся от головной боли и пошел вниз, в надежде, что у вашей тетушки найдется болеутоля­ющее. Ну и приготовил себе немного кофе, а тут ваша безумная атака. А что было дальше, вы и сами помните.

– Кофе при головной боли… – начала было Кэт­рин, но черные глаза пронзили ее насмешливым взглядом, и она решила не продолжать очередную «целую лекцию». Вместо этого пожаловалась: – Я совсем перестала чувствовать свою несчастную ногу. Если вы случайно ударите по ней, она, вероятно, разобьется, и осколки со звоном посыпятся на дно раковины.

– И как только вам в голову приходят такие эк­стравагантные, мягко выражаясь, вещи?

Она пожала плечами.

– Да что, собственно, в них такого экстраваган­тного? Просто я совсем не чувствую ноги. Значит, она оледенела, а что бывает со льдом, если по нему стукнуть, и ребенок знает. Не пойму, что тут удиви­тельного!

– Для вас, возможно, и нет ничего удивитель­ного…

– Но согласитесь, грустно это, вместо обваренной ноги получить обмороженную, – проговорила она совершенно серьезно.

Тут сердце его дрогнуло, и он завернул наконец кран, схватил первое подвернувшееся под руку по­лотенце и стал осторожно промокать ее ледяную конечность. И только тут, как ни странно, Кэтрин вдруг осознала, до чего же легкомысленно ее одея­ние. До сих пор она была в таком напряжении, что даже не подумала об этом.

Выходит, она отправилась на битву с неведомым противником, даже не подумав о защитном обмун­дировании, и теперь вот оказалась сидящей на кры­ле кухонной раковины, в коротенькой хлопчатой ночной рубашонке, с оледеневшей ногой, стоящей в раковине, и почти совсем незнакомый ей мужчи­на нежно промокает эту ногу кухонным полотенцем тети Клэр. Она почувствовала, как к щекам ее при­хлынула кровь.

– Что-то не так? – тихо спросил Джейк, заметив ее смущение.

– Да нет… все нормально. Кстати, вы нашли таб­летки от головной боли? – проговорила она почти бездыханно.

– Нет, не нашел. – Джейк пристально смотрел на нее, а она даже не могла отвернуться, чтобы скрыть заалевшие щеки. Кэтрин забыла о заледенев­шей ноге, чувствуя лишь тепло его руки, осторожно гладившей ее. – Сейчас, как только кровь прильет к коже, нога согреется.

Она облизнула нижнюю губу, а потом прику­сила ее, ощущая нежное скольжение его руки от стопы к колену, а потом, очень медленно, снова вниз. Своих полуночных глаз он не отводил от ее лица, и она тоже глядела на него, зачарованно и тревожно.

– Спасибо, что разрешили позаботиться о вас, – сказал он тихо и отпустил ее ногу, которую Кэт­рин тотчас вынула из раковины и соединила со второй, свисавшей с плоскости, на которой она сидела.

Джейк чуть придвинулся к ней, так что слегка прижимал теперь ее ноги, и сделал то, от чего у Кэтрин перехватило дыхание: подвел ладонь под волну волос и, поддерживая ее под затылок, скло­нился и прикоснулся губами к ее губам.

Кэтрин была смущена и напугана, ибо совсем не ожидала этого. Джейк никогда так не смотрел на нее, никогда не проявлял к ней подобного рода чувств, вообще вел себя холодно, будто ничего такого меж­ду ними и быть не могло. А теперь вот целует ее не­жно и сильно, и взметнувшееся было в ее душе смя­тение постепенно улеглось и исчезло, да и все вок­руг будто таяло, теряло свои очертания и станови­лось неподвластным ее сознанию.

Она вдруг задохнулась, ее губы раскрылись, и Джейк воспользовался этим, углубив свой поцелуй, рука же его продолжала гладить шелковистую по­верхность ее ноги, потихоньку переместившись в область бедра. Никто никогда не целовал Кэтрин так сладостно, как этот мрачный мужчина, и ее руки невольно потянулись вверх, замерев на его груди, будто в раздумье – оттолкнуть его или, скользнув по плечам, обнять за шею.

А он все плотнее придвигался к ней, руки его гладили теперь ее плечи и спину. Кэтрин настолько забылась, что у нее появилось желание прижаться к нему еще теснее. И все же что-то заставило ее оч­нуться, она тотчас издала какой-то непонятный стон, порожденный то ли желанием, то ли ужасом того, что с ней происходит.