Клятва рыцаря - Джулиана Гарнетт Страница 56

Леофрик, старый товарищ и ровесник Освальда, изучающе смотрел на Люка из-под тяжелых век, словно стараясь постичь скрытый смысл этой беседы. Это был красивый мужчина цветущего вида с круглым лицом и золотистыми волосами, как у многих саксов, и на первый взгляд простовато-добродушный, но его ясные голубые глаза смотрели проницательно. Он говорил мало, ограничиваясь лишь общими замечаниями, и больше молчал во время этого разговора, но теперь многозначительно откашлялся:

– Говорят, мало кто из саксов сохранил свои земли, с тех пор как Вильгельм стал королем. Откуда мы знаем, что он оставит нам владения наших предков?

– После Гастингса те из саксонских баронов, кто вернулся домой и не выступал с оружием против короля, не потеряли своих владений. Те же, кто примкнул к мятежникам, были лишены титулов и земель. А некоторые и жизни. Жестокий выбор, но очень простой. Поклянитесь Вильгельму как законному королю и живите на своих землях в мире и благоденствии. А поднимете меч – он уничтожит вас.

– А вы, лорд Люк, так же поступаете с теми, кто воспротивится вам?

– Да.

Этот короткий ответ, должно быть, убедил их в его решимости, и, кажется, он достиг цели. Среди всех троих баронов только Освальд, казалось, был еще не склонен внять его словам. Леофрик кивнул, а Эдвин, худощавый старик с нервными жестами и редкими волосами, угрюмо заметил, что он бы охотно согласился на вассальную зависимость от Вильгельма, лишь бы его земли оставили в покое.

– Я уже стар, милорд, и не склонен вступать в борьбу, – сказал он и взглянул на Кору. – Если уж нормандцы и саксы начинают вступать в браки, то по всему выходит, что Вильгельм должен утвердиться здесь. Нет худа без добра. Ведь если Англия объединится под сильным правителем, мы сможем не опасаться шотландцев и уэльсцев и не будем тратить понапрасну силы на бесконечные стычки с ними.

– Вот уж не ожидал от тебя таких слов, – сердито сказал Освальд и хлопнул кулаком по столу. – Ты говоришь как сопливый трус.

Эдвин с достоинством поднялся и решительным тоном, которого никто из присутствующих не ожидал услышать, сказал:

– Это не трусость, дружище. Я не могу больше смотреть, как крестьяне умирают с голода в своих лачугах, как невспаханными остаются поля, как приходят в запустение города и деревни. Я устал от войны. Я хочу мира, а Вильгельм предлагает нам то, чего у нас никогда еще не было – единое, сильное королевство.

– Хорошо сказано, лорд Эдвин, – кивнул Люк, понимая, однако, что слова барона еще не убедили Освальда. – Но давайте пока что прекратим этот разговор. Обратимся к более приятным вещам. Мой мажордом пригласил музыкантов и менестрелей. Давайте проведем этот вечер как добрые друзья. А затем, поразмыслив здраво, решим, что же для всех нас лучше.

На следующий день по приглашению Люка приехали еще шестеро вассалов, которые уже принесли ему клятву верности, и Вулфридж снова, как в былые времена, наполнился рыцарями, баронами и их слугами. Комнат на всех не хватало, и тем, кто приехал последними, пришлось спать на разостланных шкурах в зале на полу.

А днем устраивались охоты, и бароны азартно гонялись за добычей в соседнем лесу, возвращаясь, нагруженные разнообразными трофеями. Большую часть времени в замке царила праздничная атмосфера, хотя было несколько напряженных моментов, когда вспыхивали ссоры.

Все это время Кора держалась отчужденно и холодно. Она так и не простила Люку, что он бросил ее волчицу. Прошло уже четыре дня с тех пор, как это произошло, но Поль, отправленный на поиски, так и не смог отыскать Шебу – казалось, что она навсегда сгинула в лесу.

Каждое утро Кора с трудом пробиралась по снегу к задней калитке и звала волчицу. Она повторяла это в полдень, а потом снова в сумерках, но ни разу не слышала ответного завывания и не видела хотя бы следа своей любимицы.

На пятый день, когда все в зале веселились, а жонглеры и акробаты развлекали гостей, Люк перехватил Кору у калитки, удержав ее за руку, когда она попыталась пройти мимо него.

– Волчица вернется, когда в замке снова наступит тишина, Кора.

Оттолкнув его руку, Кора бросила на мужа негодующий взгляд.

– Оставь меня. Отправляйся к своим гостям. Разыгрывай перед ними радушного хозяина и не лезь в мои дела.

– Какие это твои дела?

Он схватил ее за плечи и повернул к себе лицом. Солнце, заходившее за стенами замка, окрасило небо розовым, четче высветив гневный румянец, вспыхнувший у Коры на лице. Люк слегка встряхнул ее, чтобы она не отводила глаз и встретилась с ним взглядом.

– Какие твои дела, скажи на милость? А то, чем я занят, разве не твои дела, Кора? Оглянись вокруг. Вулфридж по-прежнему твой. В нем вместе веселятся нормандцы и саксы. Что в этом плохого? Если ты чувствуешь себя здесь посторонней, то это твое дело; я же хочу объединить нас всех здесь в единую семью, в единый народ.

– Но мы не единый народ, Люк. Во имя всего святого, неужели ты сам этого не видишь? Ты не можешь силой принудить людей стать другими. Слишком много вражды между нашими народами, чтобы это можно было не замечать. Между нами пропасть, и она останется навсегда.

– Ты ошибаешься. – Люк глубоко втянул в себя холодный воздух. – Когда-нибудь Англия будет единой. Если этого не произойдет, она будет слишком раздроблена, чтобы противостоять своим врагам. Если мы не объединимся, придут датчане, придут шотландцы, и даже уэльсцы отхватят себе куски нашей страны. Внутренние распри никогда не кончатся: сосед пойдет против соседа, никто никому не будет доверять. Каждый будет сидеть только в своих владениях, спрятавшись за стенами замка и боясь высунуть из него нос. Этого ты хочешь? Подумай, Кора, ведь именно к этому и шла Англия, пока не явился Вильгельм.

– Это неправда.

В ее ответе не хватало убежденности, и Люк ослабил хватку на ее плечах.

– Нет, правда. Даже Тестиг, родной брат Гарольда, стремясь захватить корону, боролся против него и привел в Англию норвежского короля Хардрада. Выслушай меня, Кора. Вильгельм объединит Англию под единой властью. Бароны, может быть, еще и станут поднимать мятежи и сражаться друг с другом, но все это будет значить не больше, чем мелкие потасовки.

Напряженные плечи Коры расслабились под его руками, и, взглянув ему прямо в глаза, она сказала:

– Я понимаю, что все, что ты говоришь, правда. Но мне трудно привыкнуть к мысли, что…

– Конечно, я понимаю. Но Вильгельм будет заботиться о благополучии Англии, поскольку он любит эту страну.

– Даже больше Нормандии? – Взгляд Коры стал насмешливым. – Нормандия для него превыше всего.

– Но ведь он родился там.

– И что из этого? Ты, например, родился здесь, но я что-то не слышала от тебя похвал родной земле. Ты вечно восхваляешь все нормандское.

Это было едкое замечание, но справедливое, и Люк проворчал: