Мой любимый враг - Лина Озерова Страница 56

Она выдернула руку, быстро выбралась из машины и скрылась в подъезде.

После ее ухода он еще некоторое время сидел в машине, стиснув руками руль и глядя прямо перед собой. С Андреем произошло то, чего с ним еще никогда в жизни не случалось: он совершенно растерялся. Ведь именно сейчас все могло бы наладиться, все могло бы быть так хорошо! Дурацкий вопрос «почему», на который он так и не получил ответа, стучал в висках и отдавался тупой болью в затылке. Да, восемь лет назад он поступил подло. Когда Лариса сказала ему о своей беременности, он настоял на аборте. Но иного выхода не было! И потом… Тогда он еще не понимал, как сильно он ее любит, как она ему нужна. Что же, теперь всю жизнь он должен расплачиваться за это непонимание? Ведь у них могут быть еще дети!

Пошел дождь, сначала слабый, потом все сильнее и сильнее. В этом месяце дожди шли по ночам, а днем стояла изнуряющая жара. Почти машинально Андрей включил «дворники». Это движение словно вернуло его к жизни. Однако не может же он простоять здесь всю ночь! Утро вечера мудренее, может быть, завтра все наладится и прояснится! Андрей повернул ключ зажигания, и через пять минут машина уже неслась по пустому проспекту. Он ехал домой.

«Скорая» стояла на повороте с бульвара, у самого въезда в переулок. «К кому бы это?» — подумал Андрей, припарковывая неподалеку свою «ауди». Он захлопнул дверцу, включил сигнализацию и только шагнул по направлению к подъезду, как навстречу ему два молоденьких санитара вынесли носилки, на которых лежал Владик, с закрытыми глазами, белый как мел. Рядом шел третий санитар с капельницей в высоко поднятой руке. Андрей застыл, а потом рванулся вперед:

— Что?! Что с ним?

Санитар отстранил его свободной рукой:

— Отойдите, не мешайте.

— Что с ним? Это мой сын!

— Смотреть лучше за сыном надо, папаша.

— Он… жив?

— Пока да.

— Андрюша! — Ирина, которую он сразу даже не заметил, бросилась к нему, прижалась всем телом, содрогаясь от рыданий. — Андрюша! Где же ты был?

Потом все смешалось: как он ехал за машиной «Скорой помощи», а рядом всхлипывала Ирина, как они сидели вдвоем в приемном покое, ожидая приговора врачей…

Ему казалось, что за одни короткие сутки он прожил большую часть своей жизни.

— Сет!

Две девушки — блондинка и брюнетка — в коротких теннисных юбочках, обе стройные и загорелые, подошли к сетке и пожали друг другу руки.

— А у тебя неплохо получается, — брюнетка тыльной стороной ладони смахнула капельки пота со лба. — Особенно если учесть отсутствие регулярных тренировок. Можно сказать, ты прирожденная теннисистка. Но до меня тебе, конечно, далеко.

— Завтра отыграюсь, — пообещала блондинка, улыбаясь недавней сопернице.

Брюнетка недоверчиво передернула плечами:

— Ну уж!

— Отыграюсь, отыграюсь!

— Что мне в тебе нравится, так это твой необоснованный оптимизм, — брюнетка обняла блондинку за талию, и они вместе направились к зрителям, наблюдавшим за игрой из-за сетки корта.

Зрителей было немного: два молодых человека, по странному стечению обстоятельств тоже блондин и брюнет. Блондин — совершенно невыразительный, из тех, мимо кого пройдешь и раз, и два, и три, и все равно не запомнишь. А вот брюнет был просто создан для того, чтобы приковывать женские взгляды: высокий, широкоплечий, длинноногий, с узкими бедрами и угадывавшейся под тонкой летней рубашкой великолепно развитой мускулатурой, он являл собой образчик плейбоя.

— О, Тони, привет, — весело сказала Николь. — Рада тебя видеть. Ну что, мальчики, как вам понравилась моя ученица?

— Вы, Лора, несомненно делаете успехи, — сдержанно похвалил Люк.

— Успехи? Да это просто грандиозно! — шумно возмутился черноволосый красавчик, которого Николь назвала Тони. — Ты же говорил, что мадемуазель практически не имела никакой возможности тренироваться! А Николь ведь играет в теннис с пяти лет.

— С трех, — поправила Николь. — Познакомься, Лора: это наш друг Антуан Бриссар.

Лариса протянула руку:

— Очень приятно.

— Рад знакомству, мадемуазель.

На Ларису из-под густых черных ресниц смотрели ласковые темно-синие глаза. Она отметила про себя, что лицо у Антуана Бриссара под стать его фигуре: смуглое, с правильными крупными чертами, волевым подбородком и упрямыми выразительными губами. Оно казалось бы жестоким, как у римских центурионов, если бы не взгляд, мягкий и словно обволакивающий. Взгляд прирожденного соблазнителя.

— Тони учился вместе с Люком, — пояснила Николь.

— В закрытой школе мсье Леборака?

— О нет! — рассмеялся Антуан. Когда он смеялся, на щеках появлялись ямочки. — Для такой школы я недостаточно хорош. У меня нет могучей армии предков за плечами.

— Ничего, это тебя не портит, — небрежно бросила Николь. — В Тони были влюблены все мои подруги, а среди них найдутся три-четыре графини и даже маркизы. Ты хочешь сыграть парочку геймов, Тони?

Антуан развел руками, показывая на свой костюм:

— В другой раз. Ты же видишь, я не при параде.

Николь пожала плечами:

— Ты мог бы сходить переодеться.

— Долго ждать.

— Ну тогда пошли в дом, — решила Николь. — Сколько можно здесь стоять. К тому же я хочу чаю, и Лоретта тоже. Думаю, что и вы не откажетесь.

Вся компания направилась к замку. Теннисные корты находились в дальнем конце большого парка, если с центральной аллеи свернуть направо, на посыпанную желтым песком дорожку между кустами барбариса. Дорожка была столь узкой, что по ней едва можно было идти вдвоем. Так получилось, что Николь с Люком прошли вперед, Ларисе же в сопровождающие достался красавчик Антуан.

— Ты давно приехал? — обернувшись через плечо, спросила Николь.

— Только что. Велел Жану отогнать машину в гараж, пошел к дому и сразу встретил Люка, он как раз направлялся посмотреть на вашу игру. Ну я и решил составить ему компанию.

— Бедненький, так ты, наверное, голоден? Я прикажу подать к чаю чего-нибудь посущественнее.

— Не трудись, я не голоден, — заверил ее Антуан.

Николь пожала плечами, походя сорвала веточку барбариса и ускорила шаг.

— Вот в этом она вся, — тихо сказал Антуан, наклонившись к Ларисе.

— В чем «в этом»? — не поняла Лариса.

— Как вы думаете, когда мы с Николь виделись в последний раз?

Вопрос показался Ларисе крайне странным. Откуда ей знать, когда они виделись? Наверное, до поездки Николь в Москву…