Розы во льдах - Розалинда Лейкер Страница 57

– Я люблю вас, Бет, – сказал он, целуя ее глаза, брови, виски.

Наконец они могли высказать то, что каждый чувствовал с первой встречи. Могли отдаться неумолимой силе притяжения, которая влекла их друг к другу. Оба понимали, что в жизни каждого из них раньше не было подобной встречи, что они созданы друг для друга и должны быть вместе, что бы ни уготовила судьба. Теперь они знали, что она им уготовила. За долгие недели болезни Бет их отношения перешли в новую стадию. Оба это осознавали, хотя и не высказывали в словах. И все же что-то удерживало Бет от ответного признания. Борьба с Домом у Черного Залива еще не закончена. Бет решила, что до ее завершения не может принадлежать ему.

К тому времени, когда Бет окончательно окрепла, в Тордендале стояла глубокая зима. Первые снегопады не могли сравниться с более поздними заносами – высота снежного покрова достигала нескольких футов, арктический мороз превратил водопады в застывшие сооружения необычайной красоты, тончайшей и причудливой формы. Озеро замерзло еще не полностью, хотя лед уже сковал его ближе к берегам. В день, когда Бет должна была снова перебраться в Дом у Черного Залива, пароход отправлялся в последний рейс, следующий ожидался только весной.

Анна проводила Бет по дорожке, расчищенной среди сугробов. В доме было тепло – слуги постарались протопить перед ее приходом. Бет понравились картины Анны – у кузины был незаурядный талант, хотя в написанных ею пейзажах почему-то почти отсутствовала перспектива; было в этих работах что-то неуловимо странное, что Бет не могла выразить словами. На всех картинах были изображены виды Тордендаля, больше в осеннее время, когда Анна находилась в Доме у Черного Залива одна, хотя несколько холстов представляли долину в период первых снегопадов.

– Не стану притворяться, что испытываю большую радость от вашего возвращения – ведь мне придется освободить помещение, – холодно сказала Анна, запаковывая тюбики с краской и кисти. – Для студии дом подходит как нельзя лучше. Но Пауль оборудовал для меня чердак – поставил туда лампу, сделал печь, так что я смогу работать, никого не беспокоя.

Это было компромиссное решение. Бет не присутствовала при разговоре Пауля и Анны, но знала, что кузина впала в ярость, когда узнала о возвращении Бет в старый дом. Какие именно слова тогда говорил ей Пауль, Бет не знала, но подозревала, что он признался в своем чувстве к ней, Бет, потому что Анна замкнулась и была печальна. Бет уже давно замечала эту перемену в поведении Анны: очевидно, кузина сделала нелестные для себя выводы, ибо влюбленным удается скрывать чувства друг от друга, но не от посторонних, особенно если они наблюдательны. Сердце Бет переполняла жалость к Анне – кузина убедила себя в том, что Пауль принадлежит ей и только ей, но эту тему Бет предпочитала не затрагивать, пока Анна не сочтет нужным обсудить создавшееся положение. Анна же молчала. Иногда Бет казалось, что чувство Анны к Паулю есть не что иное, как детское поклонение героической личности, что в душе она осталась подростком, что умственное и нравственное развитие было приостановлено заточением в клинику, где ее общение ограничивалось душевнобольными людьми.

– Я помогу вам перенести вещи на чердак, – предложила Бет.

Анна приняла это как должное, не выразив благодарности:

– Тогда возьмите этот ящик с красками и папку.

Бет умудрилась взять обе вещи и стала подниматься по лестнице, Анна следовала за ней. Поставив ящик и папку на последнюю ступеньку. Бет вставила ключ в замок.

– Осторожно! – Предупреждение донеслось снизу. Обе в испуге оглянулись, Анна выронила мольберт, он загрохотал вниз по ступенькам. Около лестницы, ведущей на галерею, стояла Зигрид, тепло закутанная, бледное лицо ее было напряжено.

– Что тебе нужно? – резко спросила Анна.

– Мои слова относились к Бет, но можешь принять их и на свой счет, – Зигрид стала подниматься. Дойдя до середины лестницы, она остановилась, тяжело дыша, и обратилась к Бет:

– Так это правда? Вы возвращаетесь в этот проклятый дом, а Анна устроила студию на чердаке?

Анна ответила первая:

– Убирайся в свой Холстейнгаард! Мы вправе делать здесь все, что хотим, тебя это не касается.

– Я обязана предупредить несчастье! – в ярости крикнула Зигрид. – Мне кажется, что Бет задумала самоубийство, в которое втянет всех нас.

– Как некогда Джина? – процедила Анна сквозь зубы. – Тебя устраивала смерть сестры и еще больше устроит, если Бет последует за ней.

Зигрид позеленела от злости. Прижав к губам сжатый кулак, она бросилась бежать прочь от дома. Анна устало прислонилась к стене.

– Она ненавидит меня, – прошептала она. – Всегда ненавидела… – Анна с трудом оторвалась от стены. – Положите, пожалуйста, мои вещи на чердаке. Я иду в Нилсгаард.

Бет сделала, как просила Анна, и снова задумалась над странной особенностью ее картин, но объяснение не приходило. Она оглядела чердак. Новая печь поблескивала в углу, излучая тепло. Рядом лежали аккуратно сложенные поленья. Треснувшие стекла в дальнем окне были заменены и теперь давали больше света. Для того, кто не обращал внимания на все еще ощущавшуюся кое-где гнетущую атмосферу, это была отличная студия. Но сама Бет не смогла бы работать здесь.

Бет трудилась за своим столом, когда пришел Пауль. Он был в дорожном костюме, и Бет почувствовала острый приступ одиночества, словно они уже расстались.

– Должен ехать в Кристианию по очень важному и срочному делу, – сказал он грустно. – Пароход отчаливает через двадцать минут, у меня мало времени. Анна сказала, что здесь была Зигрид и угрожала. Это правда?

– Ничего особенного. Все как раньше. Недовольна моим возвращением в дом.

– Гм-м… Я должен узнать, почему Зигрид так рьяно пытается избавить от вас Тордендаль, но уверен, что она делает это не столько для других, сколько для себя. Вы знаете о правах наследования, которые испокон веков существуют в долине?

– Мне известно, что земля переходит к старшему сыну, а если по какой-то причине он отказывается от нее, то к следующему по старшинству и так далее. Дочери получают в последнюю очередь.

– Но если в семье нет сыновей?

– Значит, наследует старшая дочь.

– Предположим, в семье две дочери и обе мертвы на момент наследования? Если у каждой из них тоже есть дочери, кому достанется земля?

– Старшей дочери старшей сестры… – Бет поняла, что он имеет в виду.

– Точно так. В данном случае Холстейнгаард принадлежит единственной дочери старшей из сестер. По закону ферма и земля ваши, Зигрид владеет ими незаконно. Дед думал, что имеет только двух наследниц от младшей дочери, считая, что ребенок старшей дочери умер в младенчестве. Поэтому земля перешла к Зигрид как второй по старшинству, ведь Джина к тому моменту умерла. Зигрид жила в страхе, что правда откроется, и хотела, чтобы вы убрались подальше от этих мест, пока никто ничего не узнал. До ужина в честь Благодарения я и не знал, что ваша мать была старшей из сестер; никто никогда не упоминал ее имени.