Вайдекр, или Темная страсть - Филиппа Грегори Страница 57

Мое настроение доверия и размягченности минуло. Я никогда и никому не доверю своих тайн, даже верному Гарри. Мы стали ближе и роднее друг другу за время этого путешествия, но существовало нечто, что нас разделяло, — мой острый ум, которого был начисто лишен Гарри. Гарри был моим любовником, и желанным любовником, но он не мог заставить меня содрогаться от одного взгляда, как это делал Ральф. И я даже вообразить не могла Гарри, шествующего ко мне с окровавленными руками через грех и преступления. С Гарри хозяином была я, в то время как с Ральфом мы были равными, страстными партнерами, одинаково чувствующими, одинаково думающими. С Ральфом мной овладевала тяжелая, неразмышляющая похоть, Гарри же давал мне обожание, поцелуи и ласки, как влюбленный юноша.

Мое сердце хранило тайну о двух кошмарных преступлениях, и предстоящее рождение незаконного ребенка не вносило в него светлой ноты. Никто теперь не мог заглянуть ко мне в душу, как, бывало, делал Ральф в те далекие дни. Никто не мог бы даже надеяться услышать от меня правду. Не только Ральф был искалечен той страшной ловушкой — мои честь и совесть были также сломаны ее зубьями. Я действовала правильно, остерегаясь Гарри. И его последующие слова доказали это.

— Беатрис, позаботься, пожалуйста, о Селии, — обратился он ко мне, завязывая галстук и критически глядя на себя в зеркало. — Она была очень мила во время нашего путешествия. Я не хотел бы, чтобы она тосковала без меня. Присмотри за ней и напомни мне, пожалуйста, оставить перед отъездом немного денег для нее, чтобы она могла позволить себе какие-нибудь пустяки.

Я кивнула, не произнеся ни слова, хоть на язык так и просился упрек, что он сорит деньгами, нужными в Вайдекре, ради каких-то французских пустяков для женщины, у которой и так всего вдоволь.

— Я стану скучать по тебе, — сказал Гарри, оборачиваясь ко мне и снова заключая меня в объятия.

Я скользнула к нему в руки и прижалась лицом к его свежей крахмальной рубашке, с удовольствием вдыхая запах чистого белья и теплой кожи моего брата.

— Ты знаешь, — неожиданно признался Гарри в удивлении, — мне будет не хватать вас обеих. Приезжай домой как можно скорее, хорошо, Беатрис?

— Конечно, — уверенно ответила я.

Конечно же, я лгала.

Обстоятельства вынуждали меня к этому. Но прежде мне пришлось целый месяц ждать в старом бордоском отеле известия от Гарри. Едва пробежав глазами письмо, я улыбнулась, ибо оно оказалось именно таким, как я и ожидала. Наша дорогая мамочка, заполучив своего сына домой, совсем не собиралась отпускать его. И Гарри — торопливыми мальчишескими каракулями — писал мне о том, что есть трудности с землей, о том, что пропало много дичи из вольеров и что поле, которое должно было отдыхать под паром, оказалось ошибочно вспаханным, а у одного из наших арендаторов сгорел амбар и теперь он нуждается в займе.

«Мама была очень перегружена хлопотами по управлению имением, — писал Гарри. — По приезде домой я обнаружил, что она страдает от приступов удушья, которые совершенно лишают ее сил. Она даже не говорила доктору Мак-Эндрю, насколько ей плохо. Я считаю невозможным оставить ее одну и поэтому прошу тебя, моя дорогая Беатрис, возвращаться поскорее домой, либо через Францию, либо морем».

Я не сомневалась, что все так и было. Я заранее знала, что это непосильная для мамы задача. Это серьезная работа даже для того, кто знает и любит землю, а для мамы это, конечно, стало сплошным расстройством. На этот риск я пошла, только чтобы не допустить путешествия Гарри вдвоем с Селией. А сейчас мне приходилось уповать на то, что Гарри повезет и он не успеет причинить большого вреда нашему имению до тех пор, пока я не смогу вернуться домой. Пока не родится наш сын, Гарри должен оставаться в Англии, а я — во Франции.

Я взяла перо и кратко набросала на полях все, что имела сказать. Поле нужно засеять клевером, так как оно уже ошибочно вспахано. Заем арендатору следует оказать, потребовав от него два процента годовых, выплачиваемых им либо наличными, либо товарами с его фермы. Егерю нужно лучше справляться со своими обязанностями, в противном случае его следует уволить. Лорд Хаверинг может подсказать Гарри, где нанять нового. Но затем мой тон стал более интимным. Я писала, что ужасно скучаю по нему (это было чистой правдой), и что Франция доставляет мне мало радости без него (это было уже полуправдой), и что я стремлюсь как можно скорее вернуться домой (что было уж совсем неправдой). Затем я слегка прикусила кончик пера, задумавшись над тем, как бы получше сообщить новость о том, что Селия ожидает ребенка.

«Но тут мои желания отступают на второй план, — витиевато продолжала я. — Наша Селия не в состоянии продолжать путешествие, и это единственное, что мешает мне устремиться к дому». Все это было довольно мудрено, но я живо представила, как Гарри читает это письмо вслух маме или леди Хаверинг, и продолжала: «Я бесконечно счастлива сообщить тебе, что Селия ожидает ребенка».

Тут я опять задумалась. Состояние Селии должно быть достаточно тяжелым, чтобы она не могла путешествовать дальше, но и не настолько опасным, чтобы Гарри, оставив маму, помчался сюда. Я не могла положиться на маму в этом вопросе. В приступе нежности к Селии и еще не родившемуся внуку, она бы срочно отправила Гарри во Францию.

«Селия чувствует себя необыкновенно хорошо, — писала я, — и физически, и духовно. Тем не менее она считает, что езда в карете может вызвать у нее легкую тошноту. Местная акушерка, очень внимательная и к тому же прекрасно владеющая английским, советует нам не предпринимать путешествия, пока у Селии не минует третий месяц беременности. Тогда мы сможем вернуться домой».

Следующую страницу я заполнила уверениями в моем прекрасном уходе за Селией и в том, что мы будем дома в ближайшие два месяца. Я предупредила Гарри, чтобы он не думал ехать к нам, не списавшись предварительно со мной. «Как обидно будет, если наши корабли разминутся в море, отвозя нас домой, а тебя — сюда». Писала я так, надеясь удержать его дома.

По моим расчетам, приступы тошноты у Селии должны будут скоро закончиться, но тогда настанет время зимних штормов. Затем возникнут трудности в поисках корабля, а потом останется слишком мало времени до родов, чтобы пускаться в длительное путешествие по суше или по морю. Я подумала, что, если каждое письмо будет звучать так, будто мы вот-вот отправимся, Гарри будет с удовольствием поджидать нас, не чувствуя вины перед друзьями и соседями оттого, что он спокойно сидит дома, когда его жена и сестра застряли во Франции. Я знала, что мне придется совершить еще много умных обманов, у меня не возникало сомнений, что я смогу их совершить.

За это время мое тело заметно пополнело, теперь я уже напоминала очертаниями пухлый тюльпан на тонкой ножке. Мы оставили отель, как только уехал Гарри, и сняли меблированные комнаты в южном предместье Бордо, на берегу Жиронды. Каждое утро я просыпалась от плеска волн и криков рыбаков, отправляющихся на рыбную ловлю.