Взрослая жизнь для начинающих - Виктория Рутледж Страница 57

Мэри про себя фыркнула. Что касается Криса, то он не сказал ни слова ни о ее прыщиках, ни о том, что вот уже три ночи подряд она притворялась спящей, пока он неторопливо ходил по квартире, и ждала, пока он не захрапит, как свинья на куче навоза, — после этого она забирала свои подушки и ложилась спать одна, скорчившись на диване. Теперь это было единственное место, где она могла уснуть.

— Мэри?

Она почувствовала у себя на плече руку Айоны и вздрогнула. По крайней мере, лучше сорвать злобу на старых обоях в пабе, а не на третьеклассниках, не на бутылке джина и, хотя это было бы несколько более приятно, не на Крисе.

Особенно не стоило быть с ним агрессивной, если он решил развестись.

Айона казалась обеспокоенной.

Мэри печально улыбнулась. Айона всегда выглядела обеспокоенной, ее большие голубые глаза как будто призывали поделиться с ней своими трудностями, — как будто обеспокоенная ведущая рубрики ответов на письма страдающих читателей сошла со страниц журнала и разговаривает с людьми. Бедняжка Айона. Мэри уже давно знала, что заботливая встревоженность была у Айоны естественным выражением лица и появлялась независимо от ее воли, стоило ей только перестать себя контролировать. По доброте душевной она не могла прогнать толпы страждущих, которые читали на ее лице сигнал к тому, что можно, как ядовитые отходы в воды чистой реки, вывалить перед ней всю свою душевную сумятицу.

Естественным выражением лица самой Мэри было возмущение и скептицизм, и в работе учительницы это оказывалось вполне уместно.

— Что-то стряслось, Мэри? — тихо повторила Айона.

Они изучающе посмотрели друг другу в лицо, как фехтовальщики.

Мэри подумала: «А вдруг она уже обо всем знает. Может, Крис что-то сказал Ангусу. Это не особенно вероятно, если учесть, что в последний раз Крис и Ангус разговаривали на серьезные темы лет шесть назад».

— Мэри, — настойчивым тоном заговорила Айона, — я не шучу, ты же у меня на глазах превращаешься то в энергичного монстра, то в несчастную сиротку. То есть я имею в виду твое выражение лица, — торопливо добавила она. — А не… Это как-то связано с Крисом?

— Э-э, да, — сказала Мэри. Сейчас ей еще больше хотелось в туалет, и это сбивало ее с мысли. — Он начал уходить на работу в костюме. Что-то с ним происходит, но я не могу его спросить, потому что мы не разговариваем.

В глазах у Айоны выразилась паника, они стали огромными, как у героев диснеевских мультиков, и она снова тревожно ухватила Мэри за руку. Где-то вдалеке Ангус запел «You Arn’t Seen Nothing Yet», причем партией ритм-гитары служил скрежет скребка, которым он чистил стену.

— Мэри! — торопливо зашептала Айона. — Ты ведь не думаешь, что он собирается…

Развестись? Уехать за границу? Уйти к другой?

Ощутив, что пальцы Айоны сдавливают ей руку еще сильнее, Мэри поняла, что и сама совершенно не знает, чего хочет ее муж, да ее это и не волнует, при условии, что более-менее не противоречит ее собственным потребностям. Она не могла с уверенностью сказать, как Айона отреагирует на наиболее удачные догадки, как то (в произвольной последовательности): «Мой муж хочет переспать с кем-то на стороне», или «Мой муж собирается со мной развестись», или, уже с собственной точки зрения: «Я так ненавижу человека, за которого вышла замуж, что мне невыносимо даже смотреть, как он ест», или «Каждую ночь я молюсь о том, чтобы его отправили куда-нибудь в очень опасный район на удаленном континенте, где кругом одни партизанские отряды, и мне не придется больше притворяться, что меня с ним связывает что-то общее».

Хотя в темных уголках ее мозга такие мысли обитали уже около года, все еще не допущенные в более светлые зоны сознания, это совсем не значило, что подобные слова не шокируют человека, которому посчастливилось жить за пределами ужасного параллельного мира — ее брака. Постороннему наблюдателю этот мир показался бы живым и темпераментным, но стоило супругам остаться вдвоем, как снова воцарялись молчание и холод.

«Может, они считают, что мы непотребно скандалим у них на виду, а потом отправляемся домой и там страстно и яростно занимаемся сексом, — подумала Мэри. Уголок ее рта изобразил язвительную улыбку. — Если бы».

Айона, испуганная молчанием и странной улыбкой, изо всех сил трясла ее за руку. Мэри наконец почувствовала запоздалую боль в запястье.

— Мэри! Нельзя же сначала такое сказать, а потом снова умолкнуть! Что происходит? — Айона быстро обернулась, чтобы проверить, не слышал ли Ангус, и тут же снова посмотрела на подругу, явно погрузившуюся в столь не характерное для нее состояние транса.

Мэри вздохнула и напрягла мышцы, чтобы не так хотелось писать. Совсем иначе собиралась она рассказать об этом Айоне. Она вообще никому не собиралась рассказывать до тех пор, пока сама не разберется, что происходит. Все, о чем она была в состоянии думать, это как же быстро прошла через ее организм кока-кола. Биологическая потребность — пописать — пересилила все интеллектуальные процессы, и Мэри вдруг с глубоким пониманием вспомнила о своих учениках, которым на уроках случалось оказываться в подобной ситуации.

— С Крисом у меня очень плохие отношения, и я не сомневаюсь, что с ним что-то происходит, либо на работе, либо у него есть кто-то еще, и в итоге все это вместе взятое может привести к… ну, не знаю. Ведь он не может так просто меня бросить, да? — Она чуть было не произнесла слово «развод», но остановила себя. Хоть ей как раз и хотелось оформить раздельное проживание, но внутри что-то будто сжималось в комочек при одной мысли об этом.

— Да, не может, — медленно проговорила Айона, стараясь что-то прочесть в усталых глазах Мэри.

— А теперь я могу пойти в туалет, мисс?

Айона перестала сжимать ее руку и теперь водила по ней пальцами вверх и вниз. В глазах Айоны появилась необычная непреклонность, и Мэри поняла, что замять разговор и не открыться лучшей подруге ей не удастся.

— Или ты мне сама сообщишь, что случилось, — заявила Айона шутливым тоном, — или я скажу Тамаре, и она погадает на картах, так что мы все равно все узнаем.

Голос ее звучал весело, но ему совсем не соответствовало выражение лица.

Мэри почувствовала тошноту и бросилась в туалет, натянуто улыбнувшись, и тут же отчетливо осознала, что улыбка, скорее всего, не произвела никакого впечатления.

Столько раз все шутили по поводу состояния туалетов в «Виноградной грозди», а также насчет того, что женский туалет явно первоначально не планировался в качестве такового, и Мэри уже не заходила туда примерно два года. Как и уборщицы, судя по нынешнему виду туалета. Да и по зловонию.

Она распахнула дверцу второй кабинки, вполне оправдавшей самые худшие ее опасения, спустила воду, поскольку до нее кто-то этого делать не стал, и села на унитаз. Руки и ноги сильно болели, и Мэри подумала, что вполне могла подхватить от школьников какую-нибудь инфекцию. Замечательно. Чтобы она хоть раз еще дала близнецам Холройд дышать прямо на нее, когда проверяет у них чтение вслух.