Одинокая звезда - Дженнифер Чиаверини Страница 57

После ужина Эндрю нашел меня в библиотеке, где я работала в одиночестве. Он взял меня за руку. Его лицо стало злым и нервным.

— Если ты хочешь знать о смерти Джеймса, Сильвия, — сказал он сдавленным голосом, — я поведаю тебе, как это произошло. Я был там. Я могу рассказать, если ты хочешь, но только не думаю, что это тебя утешит.

— Меня ничто не сможет утешить, — ответила я. Действительно, я знала это точно, как мало что в своей жизни. — Но мне нужно все знать.

Вот что он мне рассказал.

Он, Джеймс, Ричард и Гарольд служили в танковой дивизии на одном из островов Тихого океана. Ричард и еще один солдат в одном танке и Джеймс с Гарольдом в другом совершали обычное патрулирование береговой полосы. Эндрю и несколько солдат стояли на высоком утесе и готовились сменить их.

Эндрю сначала услышал гул самолетов, потом заметил их в ночном небе. Позже они с облегчением перевели дух — это были свои.

— Летят ужасно низко, — сказал кто–то.

— Может, собираются сесть, а?

Эндрю почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— По–моему, сейчас случится… — И тут береговая полоса взорвалась огненным смерчем.

Эндрю бросился на песок.

— Ложись! — пронзительно закричал кто–то рядом с ним.

Другой парень схватил рацию.

— Надо связаться с ними. Надо сообщить, что это мы!

Эндрю вскочил, задыхаясь и стряхивая с лица грязь. Один танк был охвачен пламенем. Это был танк Ричарда.

Эндрю побежал вниз по крутому склону, понимая, что все равно не успеет.

Люк второго танка открылся. Из него вылез Джеймс и спрыгнул на землю. Он побежал к горевшему танку, что–то крича через плечо. Голова Гарольда высунулась из люка, когда Джеймс подбежал к горевшему танку, прыгнул на броню и попытался открыть его. Эндрю был близко и видел, как напряглись жилы на шее моего мужа от неимоверных усилий.

Джеймс что–то кричал Гарольду, махал руками, зовя на помощь. Гарольд лишь смотрел на него, нервно облизывая губы, и не двигался с места.

Порыв ветра разжег пламя и донес до слуха Эндрю слова Джеймса:

— Гарольд, давай, помоги мне!

— Джеймс! — закричал Эндрю, пробегая мимо танка Гарольда. — Я иду! Я…

Над головой пророкотал самолет. Гарольд нырнул в танк. Потом взрыв выбил из–под ног Эндрю почву, жаркий смерч опалил глаза, сырой песок осыпал кожу…

Парень рыдал.

— Прости, Сильвия, — приговаривал он дрожащим голосом. — Он спас меня, когда мы были детьми, а я не смог его спасти. Прости!

Я утешала его, как могла, обняла и покачивала, словно маленького ребенка, а сама снова окаменела от горя. Теперь я узнала, что Джеймс погиб, пытаясь спасти моего младшего брата, как и обещал, а Гарольд бросил их в беде и не стал рисковать своей жизнью.

На следующий день Эндрю уехал, и мы больше никогда не виделись. Я помахала ему на прощание и вернулась в дом, полная решимости не рассказывать Клаудии и Агнес о том, что узнала. Но полной уверенности у меня не было. Может, все–таки я должна сказать Клаудии? Захочет ли она знать такое о будущем муже? Тут я вспомнила ее слова, произнесенные на веранде в тот ужасный день. «Слава богу! — повторяла она. — Слава богу! Слава богу!» При воспоминании об этом на глаза навернулись злые слезы. Нет, Клаудия предпочтет ничего не знать. Агнес же слишком нежная, чтобы знать правду.

Я нашла их в швейной комнате, они хихикали, будто школьницы. Агнес стояла на табурете, а Клаудия закалывала подол надетого на ней платья.

Веселье оборвалось, когда я вошла.

— Тебе… тебе нравится, Сильвия? — спросила Агнес с нервной улыбкой и приподняла платье. — Это наряд подружки невесты. Я буду в нем на свадьбе Клаудии.

Сестра толкнула ее локтем и покраснела.

Я вытаращила глаза.

— Но я думала… ведь ты уже просила меня…

Клаудия тряхнула головой.

— Я передумала. В конце концов, ты почти не помогала мне готовиться к свадьбе. Ты всегда слишком занята. Тебе вообще безразлично, как пройдет свадьба. А вот Агнес очень помогает.

Агнес соскочила с табурета.

— Перестаньте. Пожалуйста. Я не хочу слушать! — Она выбежала из комнаты.

Клаудия бросила на пол портновский метр и сердито сверкнула глазами.

— Гляди, что ты наделала. Ведь ее нельзя оставлять одну, верно?

— Что ты говоришь? — возмутилась я. — Ты просила меня быть подружкой невесты, а теперь все переиграла за моей спиной. Клаудия, я твоя сестра.

— Теперь она тоже наша сестра, — отрезала Клаудия. — Ты можешь хотя бы раз в жизни отбросить свой эгоизм? Господи, Сильвия, ведь она потеряла мужа.

Во мне забурлил гнев.

— Ты что, забыла? Я тоже потеряла мужа! И брата, и дочку, и папу. И знаешь, кто виноват в этом? — Тут правда, которую я еще недавно не хотела никому говорить, сорвалась с уст. — Твой трусливый жених! Из–за него погибли Джеймс и Ричард!

— Как можно винить его за это? Гарольд не виноват, что не сумел открыть люк.

— Что? Да он даже не пытался. Не знаю, что он наболтал тебе, Клаудия. Он не вылез из танка. Эндрю был там. Он все мне рассказал!

— Ты просто ревнуешь, потому что мой муж вернулся с войны, а твой нет. Ты всегда плохо относилась ко мне, всегда…

— Ему не место в нашей семье! — закричала я. — Ты не выйдешь за него! Сейчас я глава семьи Бергстромов, и я запрещаю тебе!

— Ты запрещаешь? — Голос Клаудии звучал холодно, а лицо побелело от гнева. — Ты не можешь ничего запрещать. Гарольд рисковал жизнью, спасая Ричарда. Как ты смеешь… как ты смеешь говорить так о нем. Он имеет право стать членом семьи Бергстромов.

— Семьи Бергстромов нет! — закричала я. — Все умерли!

— Раз ты можешь так говорить, значит, это тебе в ней не место.

— Пожалуй, ты права. — Я бросилась в свою комнату, схватила чемоданы и побросала в них одежду. Меня никто не пытался остановить.

В тот день я покинула Элм — Крик и не возвращалась сюда до этой весны. Я больше никогда не говорила ни с сестрой, ни с Агнес, ни с Гарольдом.

* * *

В гостиной долго стояла тишина. За окном щебетали птицы, а вдалеке слышалось тарахтение газонокосилки — это Мэтт приводил в порядок сады.

— Куда же вы поехали? — спросила наконец Сара.

Миссис Компсон пожала плечами и вытерла глаза вышитым платочком.

— Какое–то время я жила в семье Джеймса в Мэриленде. Они были рады меня видеть. Потом я вернулась в колледж. Изучала преподавание искусств в Карнеги — Меллон. Многое из того, о чем говорилось на лекциях, я уже знала от матери и ее тетки, хотя они не произносили таких слов, как «цветовая теория» и «композиция». Получив степень, я работала в школе до пенсии. После этого снова занялась квилтингом. Думаю, я все делала правильно, но это была не та жизнь, какую я когда–то надеялась прожить.