Сводные влюбленные - Лана Кохана Страница 58

— И закончим на этом, — завершила я за нее, чтобы мы вновь засмеялись.

МакКензи возник между нами, отмахиваясь от сигаретного дыма и стараясь разглядеть что-то в телефоне. Компания парней в черных мантиях, гогоча и толкаясь, пронеслась неподалеку. Выпускницы крутились, создавая темные вихри ткани, и хихикали, используя кисточки шапочек как кисти для макияжа. Мы с Грейс разбавили свой стенд-ап еще парой шуток, а МакКензи по-прежнему торчал в телефоне. Кучеряшка перегнулась через плечо парня так, чтобы читать его сообщения, и ее проколотые пирсингом брови поползли к корням волос.

— До чего технологии дошли: Косичка уже телепатически тебе сообщения строчит, — сказала она на ухо МакКензи и сделала затяжку.

— Я подписал МакКуина твоим именем, — поспешил пояснить мне парень. — Моя мама как-то увидела его сообщение. Безобидное, но я решил перестраховаться на будущее. Ты не против?

Грейс выдохнула облако дыма ему в лицо:

— Знаешь, Кевин, на людях ты охренеть как круто строишь из себя мачо при том, что являешься скрытым геем, который целовался лишь трижды в жизни, и то с Косичкой. — Она указала на меня сигаретой.

— Грейс! — возмутилась я.

— Плетенкой. Нет, ну правда, ты вылитый натурал. С большим опытом общения с девушками. Если вы понимаете, о каком общении идет речь.

МакКензи покачал головой:

— Пожалуй, о некоторых вещах все же стоило умолчать. Для справки: мне не нужно обцеловывать половину города, чтобы хорошо держаться. А в силу того, что фанатики веры моих родителей таких, как я, именуют антихристами, признаться им сложнее, чем кажется. Вот в колледже буду открытым геем. Возможно.

Я постаралась проигнорировать последнее неуверенное дополнение. Долгие сомнения все же заставили МакКензи остановиться на университете Чапел-Хилла, но это не значит, что он должен вечно притворяться другим в угоду родителям. Однажды мне удастся подвести его к этой мысли, а пока лучше с щекотливой темы съехать. Я хитро улыбнулась, играя с его шляпой, и сказала:

— Думаю, и после отъезда тебе не стоит ставить рекорды по обцеловыванию половины города. Или хотя бы остановись на обцеловывании. Я была в венерическом диспансере — спасибо тебе, к слову, за оперативное восстановление памяти — там отвратно.

— И дорого, — поддакнула Грейс.

Парень цокнул языком:

— А ведь я планировал заработать звание «жигало». Насколько было бы иронично: сын священника — жигало.

— Настолько, что твою маму хватил бы удар, — засмеялась я. — Она мне нравится, давай оставим ее в живых.

Пробегающие мимо выпускники задели Грейс, и она выронила сигарету. Обрушивая на них шквал ругательств, от которого вяли не только уши, девушка подняла окурок, выкинула его в мусорный бак и потянулась за новой сигаретой.

— Ты ж изначально уходил с братом созвониться, — напомнила она МакКензи, потряхивая зажигалку.

Мой комментарий о том, что в дымовыделении Грейс могла бы обойти паровоз, остался без внимания. Как, впрочем, ранее проигнорировано было и замечание МакКензи о брани, превосходящей нецензурщину парней из команды по лакроссу [58].

— Технически Чарли мой кузен. И да, я созвонился. Он повез деда в больницу.

— Мистер Вуд болен? — поинтересовалась состоянием здоровья босса Грейс.

— Сердце схватило, но он уже под капельницей и уже уламывает любимого внука сбежать из палаты и выпить по кружке пива. Так что все образуется. Только вот на вручении их, понятное дело, не будет. Но Чарли пообещал отпраздновать со мной на неделе.

Я улыбнулась. Все же хорошо, что этот заносчивый механик может быть таким надежным другом для МакКензи. Даже ближе — старшим братом.

Интересно, где носит моего? Вся родня собралась, а он где-то шляется. Впрочем, если он притащит с собой Маклин, то пусть лучше оба катятся к чертовой бабушке.

— Ах да, Коллинз, — прервал мое мысленное возмущение друг, — Чарли говорит, чтобы мы заканчивали игры в кошки-мышки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Так и говорит? — усмехнулась Грейс, выпуская облако серого дыма вверх. — Сколько твоему кузену? Пять?

— Накинь двадцатку сверху. Если хотела совратить, то слегка опоздала.

Грейс закатила глаза, а я поинтересовалась:

— О какой игре идет речь?

— Нужно рассказать Максу правду, — дал мне словесную пощечину МакКензи.

— Еще чего!

— Тут угроза в основном для меня. Чем больше людей знает о моей ориентации, тем выше риск, что информация дойдет до родителей раньше… Что она до них вообще дойдет.

— Вот и давай не будем рисковать.

— Нет, будем. Макс должен знать, что мы с тобой просто друзья и что из твоей жизнь ему меня не выбить. В прямом и переносном смыслах.

— Может, всем вообще расскажем? Так удачно тут сегодня вся школа собралась, — ехидничала я.

Но на мой выпад брюнет лишь пожал плечами:

— Учеба окончена, мы скоро переедем в кампус и все равно прекратим притворяться парой.

— Можем притворяться до тех пор, пока ты не соберешься с духом, чтобы рассказать правду всем, — решительно заявила я. — Мне, например, все равно пока не с кем строить настоящие отношения, а ты свои планируешь скрывать и вдобавок моим именем прикрываться.

— Слушай, я не меньше твоего хочу и дальше проводить с тобой время, но желания стоять при этом на прицеле у Макса у меня нет. Раз вы еще не скоро признаетесь, что ваше собственничество не братское, а наши «отношения», — состроил кавычки друг, — катализатором в этом не выступают, уж лучше пусть он знает правду.

— Ну да, пусть позлорадствует, как же. Фиг ему! И с его стороны собственничество исключительно братское. Пока ты допускаешь вероятность обратного, мне тяжелее подавить собственные чувства.

МакКензи поджал губы, а Грейс фыркнула. Я отмахнулась от последней рукой:

— Помню-помню, ты находишь мою тягу к брату тошнотворной и плевать тебе, что он приемный. Но я не могу это просто выключить. И да, мне не плевать, что он думает.

— Кажется, я уже говорила, что если у вас обоих эта шиза начнется, то вперед и с песней, — возразила Кучеряшка. — Плюс, если Кевин прав и Макс такой же чокнутый, как ты, он будет слишком рад, чтобы злорадствовать. Я вот этой зимой общалась с чудиком, который ставил «люблю» и «сестра» в одном предложении. Причем любовь эта была, попрошу заметить, из разряда «давай заделаем ляльку».