Тайна леди - Джо Беверли Страница 58

Не прошло и часа, как она уже садилась в огромных размеров повозку, накрытую брезентом, натянутым на большие дуги, и доверху груженную ящиками и мешками. В самом конце по обеим сторонам располагались две скамьи, на которых могли разместиться человек десять. Петра поздоровалась с молодой женщиной с двумя маленькими детьми, пожилой парой и одноногим матросом. Она поняла, что в фургонах путешествуют в основном те, кто не может идти, и надеялась, что не будет бросаться в глаза.

Никто, похоже, не удивился, глядя на нее, а когда спросили, как ее зовут, она сказала Монмут. Упряжка из восьми огромных лошадей начала свой тяжелый путь, и Петра снова оказалась в дороге. Невдалеке от города человек Робина проехал мимо, бросив беглый взгляд, и поскакал дальше задавать вопросы в другом месте. Это уже не имело значения. Петра д'Аверио в зеленом платье и красном плаще бесследно исчезла.

В Лондоне Робин поехал в дом Торна, а не к себе, поскольку понимал, что Варци может следить за Хастингс-стрит. Один из слуг Торна был послан в дом узнать новости. Он вернулся, когда Робин и Торн ужинали.

– Ваш слуга и камердинер уехали, как и было приказано, милорд, – сообщил он Робину. – Человека два, которые могли бы вызвать подозрение, звонили у задней двери, но они тоже могли искать работу или спрашивать дорогу.

– Никто нигде не прятался? – спросил Торн.

– Насколько я видел, нет, ваша светлость.

Когда слуга вышел, Торн сказал:

– Сдается мне, найти Варци будет так же трудно или даже труднее, чем найти твою Петру. – Робин сурово посмотрел на него, и Торн поднял руку: – Мир!

– Мне нужна хорошая драка.

– Ты еще не оправился от предыдущей.

– Да, чума ее побери. Я хочу драться с Варци, но он уже старик.

В пути они обсуждали, что делать с негодяем, но так ничего и не решили.

– Помню, как похвалялся перед Петрой, что в Англии смогу разобраться с Варци, но теперь…

– Трудность в том, чтобы его найти. Тогда ты разберешься с ним.

Робин наколол на вилку кусок жареной курицы.

– Не опекай меня, – сказал он и через минуту добавил: – Знаешь, мы играем по его правилам. Теперь мне не нужно сохранять конфиденциальность. Граф Хантерсдаун может высадиться в стране без должных формальностей, и я смогу защитить контрабандистов, если потребуется. Я могу обвинить Варци в соучастии в нападении на меня, – произнес он. – Честно говоря, не вижу причин, почему не могу дать объявление.

– Объявление о чем? – спросил Торн.

– О Варци. Назначить вознаграждение, описать внешность.

– На каком основании?

– Соучастие в нападении. Если я поймаю его, то смогу предать суду за нападение на пэра королевства. Отвратительно.

– Зачем так усложнять? Нужно просто послать записку в газеты. Думаю, Оверстоун знает, как это делается.

Его пухлый, занудный, но невероятно ответственный секретарь действительно знал. Он не выказал никакой реакции на инструкции, только сказал:

– Извините меня, ваша светлость, но если вы не хотите привлекать внимание к этому дому или к участию лорда Хантерсдауна, возможно, все ответы следует направлять рассудительному третьему лицу?

– Оверстоун, ты бесценен. Займись этим, у нас есть хороший парень.

Робин рано лег спать и быстро заснул. Наконец-то он почувствовал, что делает что-то для безопасности Петры.

В субботу Петра проснулась в общей комнате гостиницы недалеко от места под названием Севеноукс. Пассажиры фургона спали все вместе, каждый на узком матрасе на полу, рядом с четырьмя другими путешественниками. Младенец дважды просыпался, а пожилой мужчина храпел. Но несмотря на все эти неудобства, Петра хорошо выспалась.

Она позавтракала с остальными и снова забралась в фургон для второго дня путешествия. До Гилдфорда Петра доберется завтра, в воскресенье.

К этому времени Робин уже должен был получить ее письмо, так что она может больше не беспокоиться о нем. И вообще выбросить его из головы хотя бы на какое-то время.

Робин проснулся в тревоге, распаляемой смутными воспоминаниями о снах, в которых боролся, чтобы добраться до Петры, которая звала на помощь в толпе танцоров, одетых в венецианские маски. Преследование Варци не успокоило его, поскольку о негодяе не было пока никаких вестей, а его доктор вот-вот заявится, чтобы осмотреть рану. Рана заживала, но Робин обливался холодным потом, стоило ему вспомнить страдания покойного отца.

Робин выбрался из кровати, чтобы еще раз опробовать ногу. Она болела, а швы тянули, но он мог уже ходить, опираясь на трость. Все должно быть хорошо, но когда объявили о прибытии доктора Райта, его сердце учащенно забилось. Райт был лондонским семейным доктором и знал всю историю. Он смотрел мрачно и неодобрительно.

«Я не могу обернуть себя ватой», – хотелось крикнуть Робину, пока доктор разматывал бинт на его ноге, но он знал, что существует огромная разница между пеленанием и дуэлями.

Он сел, чтобы посмотреть самому, пытаясь убедить себя, что уродливая зашитая рана в хорошем состоянии. Он не был уверен, пока Райт не проворчал:

– Лучше, чем вы того заслуживаете, сэр.

– А что, действительно хорошо?

Доктор строго посмотрел на него, но потом улыбнулся:

– Очень хорошо, милорд, но вам чертовски повезло. Вам прежде всего следует знать…

– Я знаю, что жизнь непредсказуема, но ею также можно наслаждаться.

Доктор вздохнул и снова забинтовал рану, оставив строжайшие инструкции не напрягать ногу и сообщать ему о малейших признаках усиления боли или лихорадке.

После ухода доктора Робин решил самостоятельно спуститься к завтраку. Торн был не меньше его рад мнению доктора, и оба весело ели, просматривая газеты.

– Не могу дождаться, когда увижу Варци за решеткой за разбой на дороге.

– Это будет ненадолго, – предупредил Торн.

– Я сделаю так, что его продержат некоторое время, – сказал Робин, – а потом придумаю какую-нибудь другую причину задержать его. Почему мы еще не получили отчета от Кристиана об итальянцах в Ричмонд-Лодж?

– Потому что весь мир не остановился, чтобы заниматься твоими делами. Ешь!

Робин взял свой кофе с молоком и сделал глоток.

– Никаких новостей от наблюдателей на проезжих дорогах?

– Никаких. Кофе – это не еда.

Робин взял булочку и намазал ее маслом.

– Такое ощущение, будто Петра не поехала дилижансом, но…

Торн мягко прервал его:

– Будь она мертва, кто-нибудь уже нашел бы ее тело.