Полуночные признания - Кэндис Проктор Страница 58

Генерал поднял голову. На его щеках появился слабый румянец.

– А вы знаете, майор, что эту женщину уже арестовывали в Вашингтоне и судили за шпионаж?

Хэмиш ответил:

– Да, сэр. Мы проверили это. Ее освободили. – Массивный ньюйоркец бросил быстрый взгляд на Зака и отвел глаза. Чем-то Хэмиш сегодня был сильно огорчен, и Зак знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, что причиной этого является не только жара.

– Ха! – произнес генерал. Маленький темнокожий мальчик, который обмахивал Батлера опахалом, задремал, и Батлер пнул его ботинком, от чего тот вздрогнул и принялся энергично работать. – Эта миссис Юджиния Филлипс явно не лояльна властям. Когда я предложил ей принести извинения, она отказалась, заявив, что поскольку никого не намеревалась оскорблять, то и просить прощения ей не за что.

– Генерал, – негромко произнес Зак, – у нее девять детей.

– Которым она, без сомнения, внушает ненависть к солдатам нашей армии. Без нее им будет лучше. – Макнув перо в чернильницу, Батлер стремительным росчерком подписал лежащий перед ним документ. – Она заслуживает такого же отвращения, как обычная уличная женщина.

Зак похолодел.

– Но, сэр, это означает…

– Я знаю, майор. Если жены этих мятежников ведут себя как шлюхи, то и относиться к ним надо соответствующим образом. Ее следует отправить на Шип-Айленд до дальнейших распоряжений. – Он поднял голову, его чуть косящие глаза на сей раз точно сфокусировались на Заке. – Вам ясно, майор?

– Да, сэр. – Зак отлично понимал, что суровость приговора объясняется не вымышленным оскорблением по отношению к погибшему лейтенанту, а тем, что миссис Юджиния Филлипс была еврейкой, а ее муж был известным в Вашингтоне адвокатом, куда более успешным, чем Батлер. Но свое мнение Зак не стал высказывать вслух.

– Вы что, стали защитником женщин Юга? – требовательно спросил Хэмиш, когда они примерно через полчаса покинули управление. – Не боитесь спорить с начальством? Если вы не будете придерживать язык, то скоро вас пошлют в ваш старый полк, как вы и хотели. Но рядовым, майор.

Хэмиш перешел на официальный тон и называл его по званию, а это был плохой признак. Зак вздохнул.

– Вы что-нибудь еще хотите сказать, капитан?

Усы Хэмиша недовольно дернулись.

– В конце концов, это вы поручили следить за одной дамой, что живет на улице Дюмен. И я видел, кто вышел из ее дома. Не думаю, что этот человек должен учить меня этике или чему-нибудь в этом духе, майор.

Зак с силой выдохнул.

– Как дела с книгой регистрации ядов?

Хэмиш засопел.

– Я не нашел каких-то имен, которые бы вызывали подозрение. Но в списке есть несколько докторов. Я послал пару солдат познакомиться с ними и определить, связаны ли они с больницей Сантера. Но многого от этого вряд ли стоит ожидать.

– Я подумываю о том, не нужно ли еще раз навестить Папу Джона в Байу-Саваж, – произнес Зак. – Поговорить подробно обо всем. – Зак старался не смотреть в лицо капитану. Он не знал, под каким предлогом отказать, если ньюйоркец вздумает сопровождать его.

Но опасения были напрасными. Хэмиш считал, что с него хватит путешествий по протокам и болотам; общество старого негра из Гаити было ему неприятно.

– Съездите, – сказал он, натягивая шляпу на лоб. – Может, хоть этот король вуду даст вам что-нибудь, от чего ваш член в брюках утихомирится.

– О Боже! – вырвалось у Зака. Он сжал челюсти от гнева. – Я не хочу обсуждать эту тему.

– Эта дама довольно подозрительна. Подумайте хорошенько, майор.

Было уже поздно, когда Зак повернул свою гнедую в тень старых кипарисов. Сучковатые корни деревьев выглядывали из вод залива, словно скрюченные колени. День клонился к закату, но это не принесло прохлады. Иногда Зак просто задыхался от влажного воздуха, думая, что вбирает в легкие больше воды, чем кислорода.

Над болотом кружились насекомые, в воде квакали лягушки. Здесь они были такой величины, что креолы с собаками охотились за ними и готовили из лягушечьих лапок прекрасные блюда. На какой-то момент Заку показалось, что слышится собачий вой, но потом он решил, что, возможно, этот звук издает какая-то птица. Когда он спрыгнул с лошади, то почувствовал, как сильно затекли его ноги. Стараясь меньше хромать, Зак пересек поляну перед хижиной, над которой возвышалась похожая на гриб соломенная крыша. К домику вела лестница, на которой стоял высокий чернокожий в безупречно белой рубашке. Когда Зак подошел ближе, мужчина улыбнулся Заку и произнес:

– А я уже удивлялся, что вы долго не приезжаете.

– Вы догадываетесь, почему я пришел? – спросил Зак, высоко подняв голову, чтобы разглядеть татуированное лицо человека в дверях.

– М-м-м… Но знаете ли это вы?

Зак, направляясь в болота, планировал расспросить Папу Джона про яды. Теперь же он неожиданно для себя произнес:

– Расскажите мне о Филиппе де Бове.

– Каждый человек имеет достоинства и недостатки, – ответил неф. – Что именно интересует вас?

– Филипп был способен на убийство?

Папа Джон спустился по ступенькам; хотя он и был уже стар, но еще сохранил грациозную и легкую походку крадущегося охотника.

– Почему вы спросили об этом? Потому что Филиппа влекла опасность? Или потому, что у него хранились сморщившиеся человеческие головы? Или потому, что он любил связывать своих возлюбленных шелковыми веревками? – Он остановился и, наклонив голову, посмотрел на Зака так пристально, что тот почувствовал беспокойство. – А вы знаете, что Филипп освободил негров на маленькой плантации, которую подарил ему отец, и, без сомнения, сделал бы то же самое в Бо-Ла, если бы дожил до времени, когда получил бы их в наследство? Что вы на это скажете?

– Война освободила всех рабов.

Папа Джон махнул в воздухе сухой рукой; этот жест напоминал пасс фокусника.

– Так все говорят. Но мира нет уже несколько лет, а женщина, которая стирает вашу рубашку, – еще рабыня, не так ли? Правда, теперь она принадлежит янки.

Сняв шляпу, Зак вытер пот со лба. Ему всегда было неприятно, что Батлер не только забирал в домах мебель или серебро, но и рабов. Однако Зак был его подчиненным и потому молчал.

– Мне известно, – произнес он, осторожно поправляя шляпу, – что де Бове был убит выстрелом в голову. Если бы он выжил, то стал бы умственно неполноценным.

Глаза Папы Джона ничего не выражали.

– Я слышал о людях, которые после подобного ранения становились способными убивать даже своих лучших друзей и любящих жен.

– Не подозревал, что у де Бове любящая жена, – сухо произнес Зак. Было похоже на то, что вряд ли он получит здесь интересующую его информацию.