Ловушка для Мегги - Диана Эванс Страница 58

Мегги слушала, затаив дыхание. «Какая непростая у него жизнь», – думала она.

– И как тебе жизнь в Америке? – едва коснувшись его рукой, – спросила она.

– Здесь меня ждал недостроенный дом в Ньюберге, земли, которые надо было возделывать. Сначала я, как и он, возделывал табак, но он почему-то не приносил много денег, вернее, наличных денег от английских торговых компаний, поэтому вместо наличности приходилось закупать у них товар, который часто был не самым первосортным. Мне пришлось начать возделывать пшеницу, овес, ячмень, которые я продавал прямо без посредников, и стал получать наличные деньги. Я пытался вести экономику собственного хозяйства. Мне стало очевидно, что труд рабов непроизводителен.

– Я тоже против использования рабского труда, – поддержала его Мегги.

– К сожалению, – продолжал он, – наша система такова, что рабство пока не отменено. Негры – это собственность, орудие труда – как сельскохозяйственный инвентарь, который необходимо содержать в порядке. Мне искренне жаль видеть их изможденные, безжизненные лица, и я, как заботливый хозяин, слежу, чтобы они были сыты и не болели. У меня есть контракт с местным врачом, который раз в год проверяет их здоровье.

– Как это правильно с твоей стороны, – одобрила она действия Оскара. Мегги слушала его с замиранием сердца. «Я его совсем не знаю, – думала она».

– С женщинами не принято говорить о политике, – продолжал он, – но ты особенная, ты поймешь меня. Мне хочется, чтобы негры были свободными. Поверь, нельзя ждать хорошей работы от людей, которые работают по принуждению. И это, по-моему, дело времени. Мой сосед посоветовал мне заняться рыболовством. Часть рабов, таким образом, превратилась в рыбаков. Это тоже приносило мне немалые доходы. Сельдь вылавливали тысячами штук, засаливали в бочки, а продавали весной, когда цена на нее была самая высокая. Часть улова экспортируется в Вест-Индию. Мои действия не нравятся британским купцам, которые привыкли все скупать, а потом распродавать товар в Европе по той цене, которая им выгодна. Почти все американские колонисты, занимающиеся земледелием и скотоводством, терпят убытки. Мне удалось во многом сократить убытки отца и иметь свои наличные деньги.

В память об Англии я хотел заняться и овцеводством, но, как выяснилось, привести породистых овец для разведения поголовья я не могу… В Англии на их вывоз существует запрет, а я закон нарушить не мог – это не в моих правилах. Я покупал их потомство и добивался рождения породистых овец. Сейчас я могу похвастаться: у меня больше двухсот породистых овец. Я также хочу обзавестись конюшней, такой, чтобы мне завидовали все в штате. Разведение первоклассных скакунов – это мечта, которую отец не успел осуществить. Когда он брал меня с собой на скачки, то передо мной возникал образ совершенно другого человека! Неудержимый азарт овладевал им. В Америке – это востребованное животное, и не только для скачек, но и для повседневного пользования, например как средство передвижения.

– Мой отец тоже разводил рысаков, да еще каких! – воскликнула Мегги. – Я сама часто пропадала в его конюшне, знала лучших рысаков по именам и хорошо с ними ладила. Я была не прочь сесть на лошадь и проскакать милю-другую, чтобы развеять грустные мысли…

– Как, ты не боишься скакать на лошади? – заинтересовался он.

– А как, по-твоему, мы с мамой добирались к дяде Малкому? И оттуда с братом мы скакали несколько дней, так что спина ныла и не разгибалась.

Возникло неловкое молчание. Мегги не решалась спросить его об Алексе.

– А Алекса ты считаешь своим другом? – потупившись, решилась она наконец задать вопрос.

– Мегги! Мы с Алексом, помнишь упоминал я, познакомились во Франции, а потом встретились вновь в Америке. А дружбы как таковой между нами не было, мы были компаньонами. По работе нас связывали очень многие обстоятельства. А настоящая дружба – это что-то совсем другое. Мы очень разные люди.

– Его отец, – продолжал он, – был очень состоятельным человеком, из высшей аристократии. Он славился гостеприимством – сам ездил в гости и любил принимать гостей у себя дома. Занимался с увлечением охотой, но одновременно много играл в карты, которые были его страстью. Эти увлечения, а также излишне расточительная жизнь его жены привели его почти к банкротству. Родив первого ребенка, это была девочка, жена уехала к родственникам во Францию. Отец принялся восстанавливать пошатнувшееся состояние. Случилось так, что как раз перед отъездом мать Алекса забеременела. Родив вдали от отца, она дала ему повод усомниться в том, что мальчик является его ребенком, тем более, что до него доходили слухи, что родственники жены вовлекли ее в распутство… Вернувшись в Англию, мать стремилась наладить семейные отношения. Но она была отвергнута как собственным мужем, так и его родственниками. Ей ничего не оставалось, как вернуться снова во Францию. Подросшему мальчику надо было дать хорошее образование. Стремясь доказать отцу, что она сможет обойтись без его помощи, мать добилась своей цели, – она сделала все, чтобы он образование получил.

Когда мы познакомились, я сочувствовал ему, потому что трудно, наверно, сознавать, что от тебя отказался отец и в обществе ты слывешь бастардом. Алекс стремился в жизни достичь всего, желал показать, что он не хуже других джентльменов. Но родовые пороки достались, похоже, ему по наследству. Очень скоро он стал вести распутный образ жизни, вызывая мое удивление. Он часто менял женщин, вступал в разные связи, склонял молодых леди к сожительству, волочился за зрелыми дамами… Будучи в Англии, познакомился с Кристиной Хаммильтон, которая была старше его, замужем за неким министром при короле. Она воспылала к нему необъяснимой любовью. Ее супруг боготворил свою молодую жену, поэтому выполнял все ее прихоти. Алекс почувствовал, что ему очень выгодно иметь такую любовницу. Он умело пользовался этой связью, получая от нее деньги, потом звания. Но когда-либо все тайное становится явью. Слухи стали доходить до знатного министра. И последнюю точку поставил сам Алекс, который убил на дуэли человека, который якобы обесчестил его сестру.

– Так это правда, что он убил человека? – воскликнула Мегги. «Он и вправду мог обесчестить меня, – пронеслось в ее голове. – Он способен на все! Как я неосмотрительна!»

– Да, Мегги. Ему грозил суд, который трудно сказать, чем мог закончиться. Ему пришлось уехать в американские колонии. Здесь он присвоил себе титул графа, купил на деньги Кристины дом и занялся продажей разной продукции, не гнушаясь никаких сделок. Когда я стал сбывать продукцию местным торговцам, мы вновь с ним встретились и стали компаньонами. Львиная доля работы падала на мои плечи. Теперь мы не только не компаньоны, но разошлись с ним во взглядах на происходящие события, – закончил он свой монолог.

Мегги с волнением слушала его рассказ и многое становилось на свои места.

– Ты расскажешь мне, за что вызывал его на дуэль?

– Это, Мегги, наши с ним разборки, они тебя не касаются, – ответил он неохотно. – Алексу после этой дуэли скорее всего приходится туго. В Англию он вернуться не может, а здесь без поддержки Кристины ему во многом придется умерить свой пыл. Хотя до меня доходили слухи, что он подумывает о том, под каким предлогом ему вернуться в Англию.