Интимная жизнь моей тетушки - Мейвис Чик Страница 58

– Мне сразу стало легче. – Она положила руки на колени, посмотрела мне в глаза. – Солгать для тебя, дорогая? Нет ничего проще.

И я рассказала ей, что сделала и чего хочу от нее. Она слушала внимательно, практически не прерывала меня, лишь кивала и соглашалась.

– Да, да, – подвела она итог. – Ты, безусловно, дочь Нелли. Семья есть семья. Нам всем необходима семья. А как насчет твоей сестры?

– Невозможно.

– Да, конечно… она тоже много чего повидала.

– Я об этом ничего не знаю.

– Вот и хорошо.

– Она все равно не будет об этом говорить.

– Когда становишься старше, ты говоришь обо всем. Посмотри на меня. – Она улыбнулась. – До чего приятно сбросить груз с души. Ты никому не расскажешь обо мне. А я никому не расскажу о тебе… – Она поднялась. – Хотя я думаю, что ты – дура.

Она проводила меня до двери, близоруко моргая в ярком вечернем свете, положила руку мне на плечо.

– Двадцать пять фунтов в неделю. Я просто не смогла бы на них прожить.

– Не смогли бы, если б не любили его без памяти.

– Любовь? – Она сжала мое плечо. – Любовь? Ты знаешь, где закончила свои дни Майра Уилкинс?

Я покачала головой.

– В грязном старом доме в Льюисхэме. Один раз я съездила к ней. «Вытащи меня отсюда», – попросила она. Конечно же, я не могла. Разве дети не навещают тебя? «Нет, – ответила она. – Один сын в Австралии, второй спился, третий неизвестно где…» Больше я ее никогда не видела. Как видишь, я права. В конце концов ты понимаешь важность семьи.

Она потеребила пальцами мой пиджак, потом провела по нему ладонью. На мгновение вновь стала знакомой мне высокомерной тетей Элайзой.

– Хорошее качество. Кто мог ожидать, что такая замухрышка, как ты, поднимется так высоко?

Я поцеловала ее и пошла к автомобилю.

– Только не подумай, что я сожалею о содеянном, – крикнула она, помахав мне рукой. – Я все сделала правильно. – Она приложила палец к губам. – И никому ни слова. – Повернулась и ушла.

Когда я закончила рассказ, Мэттью застыл на подушке, положив руки под голову. Я лежала на боку, свернувшись калачиком, прижимаясь к нему. Мне вдруг показалось, что огромная, холодная тень прошла надо мной.

– Вы, женщины, удивительные. Чего вы только не вытворяете со своим телом, так оно еще и управляет вашим сознанием. Мужчина никогда бы не смог додуматься до такого изощренного плана. – Он рассмеялся. – Слава Богу, у меня никогда не было детей. Это же лучше любой пьесы.

– Такова реальность. Шокирующая, конечно, но куда деваться. В шкафах многие семьи, должно быть, хранят и не такие скелеты.

Я не добавила, что внесла свою лепту в бесконечную череду семейных предательств и обманов. Депрессивная, знаете ли, мысль. Я также еще не до конца переварила историю отца и матери, свою и сестры. Словно раньше жила с карандашным наброском, а тут нашла законченное полотно, написанное маслом. И убрала его подальше, чтобы позже повнимательнее приглядеться к нему. Когда рядом был Мэттью, ни для чего другого ни времени, ни места не оставалось.

– Прагматики, вот кто вы. – В голосе Мэттью слышалось восхищение. – Реалисты.

– Полагаю, так оно и есть.

Закончив рассказ, она так и сказала, скорее себе, чем мне: «А что делать, просто приходится идти на такое. И потом разве я смогла бы жить на двадцать пять фунтов в неделю?» Вот такая история.

– Бедняга, – прервал затянувшуюся паузу Мэттью.

– Кто? Моя тетя?

– Нет, твой дядя. – Мэттью сел. – Ты только представь себе, быть геем и не иметь возможности сказать об этом.

На мгновение я остолбенела. Я-то видела только ее страдания, но ведь он тоже страдал, пусть и по-другому.

– Не следовало ему жениться, раз он знал…

– А знал ли он? Я встречал шестнадцати– и семнадцатилетних парней, которые понятия не имели, что с ними не так… а ведь нынче не сороковые и не пятидесятые годы.

– Но он же знал, что возбуждаться, глядя на фотографии голых мальчиков, в обществе считается недостойным.

– Возможно, он думал, что женитьба излечит его. Эта фантазия существует и ныне. И потом, в конце концов, все остались довольны. Женщины – отличные манипуляторы.

Я возмутилась:

– Напрасно ты так.

– В смысле?

– Называешь нас манипуляторами.

– Но ведь это не ругательство. Умеете вы всех расставить по местам. Что в этом плохого? А я вот не уверен, что хочу и дальше иметь с тобой дело… учитывая, что кровь твоей тетушки течет в твоих жилах…

– О, она же не родная моя тетушка, а жена дяди. – Я попыталась обратить все в шутку. Я прошла сквозь зеркало в жизнь другого человека, жизнь, которая со стороны представлялась скучной и правильной, а на поверку оказалась совсем другой. Как и моя, когда-то действительно скучная и правильная.

– Пойдем-ка поужинаем, – предложил он.

«И кто из нас прагматик?» – подумала я.

Пока Мэттью принимал душ, я позвонила Френсису. И один звук его голоса сразу меня успокоил. Я словно обрела точку опоры.

– Как дела? – спросил он.

– Все отлично. Она согласилась приехать.

– Я с нетерпением жду встречи с ней. У тебя усталый голос.

– День выдался долгим. Он решила открыться мне и проговорила не один час. Это изматывает.

– Скелеты в шкафу?

Я подумала, что с годами интуиция становится острее.

– Много скелетов.

– Они есть у всех.

Эти слова заставили мое сердце ускорить бег.

– И у нас? – наконец спросила я.

Френсис рассмеялся.

– Я покажу тебе мои, если ты мне – свои.

– Только будь осторожен, – рассмеялась я.

Но я-то знала, что у него никаких скелетов нет. По крайней мере, вроде тех, которые сегодня показали мне. И он думал, что их нет и у меня. Говорил так, потому что абсолютно мне доверял. Опять накатило чувство вины. Но при этом я и ощутила, насколько мы с мужем близки. Внезапно мне захотелось поговорить.

– Тогда слушай. – Я рассмеялась. И рассказала ему то, что могла. О моем дяде, возможно, гее, о том, как ей пришлось выкручиваться из этой ситуации. Подробности, правда, опустила. Есть одна особенность у мужей, работающих криминальными адвокатами. Они видели и слышали практически все. Если бы я сказала Френсису, что тете Лайзе нравилось откусывать головы хорькам, он, возможно, изобразил бы некоторое удивление, но не изумился бы точно.