Дикие сердцем - Виктория Клейтон Страница 58

— Эльфрида.

— Эль-фри-да, — произнесла Френки нараспев. — Это имя для леди. А разве этот дом годится для леди? — Она озадаченно обвела взглядом кухню.

— Не думаю. Это обычный коттедж. Как ты думаешь, какой должна быть настоящая леди?

— Мама однажды видела настоящую леди. Она ехала в автомобиле. На ее голове была шляпа, а на руках белые перчатки. Мама была вынуждена слезть с велосипеда и прижаться к обочине, чтобы большая черная машина могла проехать. Леди приветственно помахала ей рукой. Мама сказала потом, что если б она была рождена в перчатках и шляпе, то ей не понадобился бы лучший друг.

Уилл снова захохотал.

— Большая машина! Ты, глупая девчонка! Машина называлась «роллс-ройс». — Уилл скрестил руки на груди и скорчился от смеха. — Большая машина! Ха-ха-ха…

— Заткнись, ты! — закричала Френки. Ее лицо потемнело от гнева. — Ты ужасный мальчишка, ты ничего не знаешь. Ты думаешь, что самый умный. — Она открыла рот и показала Уиллу язык, затем взглянула на меня и прикусила губу.

— Давайте не будем ссориться, — сказала я, автоматически копируя тон старой школьной учительницы. — Кто желает еще тост? О Господи! Что происходит с малышкой?

Малышка слегка наклонилась вперед и устрашающе покраснела. Уилл сказал:

— Фу, она воняет, — и открыл входную дверь.

— Она наполнила пеленку до краев, — Френки посмотрела на меня, удивленная моим невежеством. — Мы не взяли запасной. Не думаю, что у вас есть пеленки.

— Нет, — растерянно протянула я. — Что мы будем делать?

— Нам нужно снять с нее грязную пеленку. Малышке придется возвращаться домой с голой задницей. У вас есть пластиковое ведро?

Я нашла ведро и вручила его Френки. Та стала возиться с малышкой, которая снова начала визжать и брыкаться. Уилл вышел на улицу. Я хотела было последовать за ним, но подумала, что нечестно оставлять Френки одну в такой ужасной ситуации. В конце концов нам удалось стащить с малышки пеленку и обмыть ее красную попку в раковине под струей теплой воды. Когда мы закончили, я чувствовала себя постаревшей и вымотанной до предела.

— Почему бы тебе не выбросить эту жуткую пеленку? — Я указала на пеленку, всю испачканную испражнениями.

— Рут убьет меня за это. У нас и так не хватает пеленок.

— Кто такая Рут?

— Моя старшая сестра. Она не выходит играть с нами, а ухаживает за мамой. Маму преследуют страхи. Только Рут может: ее успокоить.

Бедный ребенок! Ухаживать за мамой, которая страдает белой горячкой, — что может быть ужасней?

— Сколько лет Рут?

— Двенадцать. Уиллу десять, мне восемь, а Хелен исполнилось восемнадцать месяцев. Мы называем ее Титч.

— Элен… Какое красивое имя.

— Не Элен, Хелен. Имя начинается на букву «х».

— Понятно, Хелен. Давай подумаем, как вам добраться домой.

Губы Френки задрожали.

— Я не хочу уходить, мисс. Мне нравится здесь. Даже если у вас нет холодильника, тостера. Думаю, что и маме очень бы у вас понравилось.

— Хорошо, когда твоей маме станет лучше, она сможет прийти ко мне и увидеть, как я живу. — Я ненавидела себя за то, что выдавила приглашение с такой неохотой.

— О, мама никуда не выходит. — Я почувствовала укол совести, так как девочка пыталась меня успокоить. — Она не встает с кровати уже несколько дней.

— Кто же заботится о вас тогда?

— Рут.

— А ваш отец?

— Мама выставила его навсегда. Последний раз, когда он приходил, мама забеременела Титч. Она сказала, что отец не годится ни на что, кроме как осеменять женщин.

Мы завернули Титч в старое махровое полотенце, которое я нашла в кладовой. Я попыталась отчистить девочку от шоколада и поправила шапку на ее голове.

— Не знаю, как нам удастся пронести малышку по мостику и взобраться на крутую насыпь.

— Мы никогда так не ходим. Есть проход между деревьями.

— Ты хочешь сказать, что вы молчали каждый раз, когда я рисковала сломать шею, взбираясь и опускаясь по склону и на цыпочках передвигаясь по узкой доске? Почему вы не подсказали мне, что существует другая дорога?

Я поняла почему спустя несколько минут, когда луч фонарика осветил тоннель между деревьями. Дно тоннеля представляло собой зловонное русло ручья, покрытое липкой грязью.

— Мы сами прорубили тоннель, — сказала Френки не без гордости. — Уилл срезал ветки. Теперь, чтобы пройти, нужно лишь немного наклониться. Летом здесь сухо и прохладно.

Мне пришлось наклониться довольно низко. Колючки царапали лоб. Короткие ветки норовили хлестнуть по глазам. К счастью, глубина ручья не превышала нескольких дюймов. Я прижала Титч к себе и балансировала с ней на зыбкой поверхности. Хорошо, что Титч не предпринимала попыток вырваться и вела себя довольно спокойно. Расстояние было в три раза длинней привычного пути. Я вспоминала о препятствиях, к которым уже привыкла, почти мечтательно.

Когда мы достигли вершины холма, мои мышцы были напряжены и болели. Я передала Титч Френки. Уилл куда-то исчез. Хлоя игнорировала уговоры Френки и держалась рядом со мной. Ночь была темной — клубящиеся тучи закрывали луну. Фонарик осветил лужу, которая покрылась рябью под порывами ветра. Мы ускорили шаг. Вскоре Френки стала задыхаться, и мне снова пришлось взять ребенка. Нежные маленькие ручки обвились вокруг шеи. Время от времени я чувствовала ее влажные губы на своем лице. Малышка пыталась сосать мою щеку. Френки шла рядом, освещала фонарем дорогу и болтала без умолку.

— Уилл говорит, что на этом холме живут крокодилы, но я ему не верю. — Тем не менее Френки придвинулась ко мне ближе, когда от порыва ветра зашумели деревья. — Можно я приду к вам еще раз? Я не возьму с собой Уилла, но мне придется прихватить с собой Титч. Рут не справится с мамой и Титч одновременно.

— Думаешь, Уилл захочет прийти?

— Не знаю. Наверное, если будет что пожрать. Я думала, что ты не любишь мальчишек.

— Я не имею ничего против них.

— Можно нам прийти завтра?

— Завтра я ухожу на работу. У меня новая работа. — Затем, вспомнив, что дети голодны, добавила: — Хорошо. Завтра в пять часов. Я куплю что-нибудь к чаю.

— Здорово, — и через паузу: — Мы ничего не делали с твоим котом, честно. Я больше не позволю Уиллу трогать его. Мне так жаль, что мы засунули его в коробку!

— Ничего страшного. Замечательно, что ты поняла: так поступать нехорошо…

— Мы здесь живем, — прервала меня Френки. Я не увидела ни огней, ни других признаков обитания человека.

— Проводить тебя до двери?

— Нет, мама услышит твои шаги. Мама приходит в ярость, когда кто-то слоняется поблизости. Ей кажется, что люди приходят, чтобы разнюхивать. Отдай мне Титч.