Песня сирены - Виктория Холт Страница 58

Дамарис взглянула на сияющую девочку.

— А я бы послушала, — сказала она, и внезапно ее лицо будто бы осветилось изнутри, как будто к ней вновь вернулись жизненные силы.

Кларисса тут же принялась излагать ей историю о содержимом корзинки, а Дамарис слушала ее, словно та делилась с ней какой-то волнующей историей.

— Ты — моя тетя, — внезапно заявила Кларисса.

— Да, я знаю, — ответила Дамарис.

— Это потому, что ты — сестра моей мамы. А можно мне залезть к тебе на кровать?

Она забралась в постель, легла рядом с Дамарис, которая громко рассмеялась при этом, будто это была одна из самых лучших шуток на свете.

— Ты болеешь? — спросила Кларисса.

— Вроде того, — ответила Дамарис. — Иногда я должна лежать.

— А почему?..

Я вдруг оказалась лишней. Они подружились друг с другом мгновенно. Я вспомнила, как Дамарис жалела всяких бродячих кошек, собак и птичек с переломанными крылышками. Казалось, что такие же чувства она испытывает и к детям.

Я была рада. Кларисса вытащила меня из довольно неловкой ситуации. Первые моменты встречи, самые опасные, были уже позади, и я поняла, что теперь мы будем вести себя так, будто она никогда не приезжала в Эндерби-холл и никогда не видела там меня с Мэтью Пилкингтоном.

С моей души словно камень свалился. Я была абсолютно уверена в том, что она ненавидит меня, но Дамарис была воспитана по строгому кодексу правил поведения, а этот кодекс гласил, что хорошие манеры всегда должны быть на первом месте и никогда нельзя забывать о них, даже в самые сложные моменты жизни. Так что мы будем вести себя так, будто отношения между нами ничуть не изменились.

Кларисса и Дамарис очень привязались друг к другу, и девочка часами засиживалась в комнате Дамарис. Они читали книжки, рассказывали сказки, а иногда и просто говорили.

— Я так рада, — сказала мать, — что Кларисса полюбила Дамарис. Дамарис это пойдет на пользу. Уверена, с тех пор, как Кларисса приехала к нам, она очень изменилась.

Я хотела поговорить с матерью о Дамарис, я постоянно думала о ней.

— Что случилось с Дамарис? — спросила я.

— У нас перебывало много докторов… Твой отец как-то привез сюда даже врачей самого короля. Все началось с лихорадки после того, как она провела всю ночь под этим ужасным ливнем… Она лежала на мокрой земле, в промокшей насквозь одежде.

— А она говорила… она говорила, почему она пошла в этот лес, когда бушевала гроза?

Мать помолчала, и сердце мое, подобно молоточку, забилось в груди.

Заикаясь, я произнесла:

— Она бросила Томтита… Это не похоже на нее. Ты же знаешь, как она всегда заботилась о лошадях и собаках: прежде всего она думала о них, а потом уже о себе.

— Несколько дней до этого она плохо себя чувствовала… — Мать нахмурилась. — Думаю, приступ лихорадки свалил ее неожиданно, и она даже не понимала, где она… И тогда она пошла в лес и там, обессилев, забылась. Но что бы там ни было… это случилось, так все и началось… я даже не знаю, как это назвать.

— У нее еще случаются боли?

— Теперь не так часто, но иногда ей бывает трудно ходить. Она должна лежать, все доктора так говорят. Мы постоянно рядом с ней: Ли играет с ней в шахматы и читает, я тоже зачастую сижу с ней, и мы вышиваем вместе. Она делает вид, будто счастлива с нами, но теперь, когда приехала Кларисса, она изменилась. Твоя дочка очень помогла Дамарис. Какая она милая! Бенджи, должно быть, гордится дочкой?

Порой все тайны моей жизни тяжким грузом тянут меня вниз…

— А что… у Пилкингтонов? — спросила я.

В глазах матери мелькнула вспышка презрения.

— О, они уехали… насовсем.

— Странно… — начала было я.

— Элизабет Пилкингтон жизнь в деревне показалась слишком скучной.

— А… сын?.. Разве его не интересовала Дамарис?

— Как только она заболела, все сразу прошло. Раз или два он заезжал, спрашивал, но она была очень больна, а потом он уехал: служба, по его словам, или что-то, связанное с армией. Но все это было довольно странно. Мы давно слышали о поместье в Дорсете и об армии, но ведь все лето он пробыл здесь? В общем, он уехал и его мать тоже. Ее-то я понимаю, но я думаю, что он…

— Ты думаешь, это из-за него… заболела Дамарис?

— Скорее всего. Мне кажется, что-то очень беспокоило ее, и отсюда началась лихорадка. А потом, к несчастью, у нее случился этот приступ, когда она поехала на прогулку. Это так ужасно…

— Она поправится…

— С тех пор прошло уже много времени, — сказала мать. — Порой кажется, словно в ней нет жизни, будто она хочет быть отрезанной от всего мира… сама хочет, и чтобы остались лишь она, я и Ли. Как прекрасно, что она так счастлива с Клариссой. О, Карлотта, я так рада, что ты приехала! Мы уже столько времени не виделись.

— Такого больше не будет, — сказала я.

— Да, но не знаю, сможет ли Дамарис перенести поездку. Возможно, мы тоже воспользуемся одной из новых карет. Так ей будет легче ехать.

— Не думаю, что и мы смогли бы привезти к вам Клариссу без кареты. Первый пони появится у нее еще через несколько месяцев. Бенджи считает, что не надо ей начинать слишком рано ездить верхом.

Мать взяла меня за руку.

— Я так рада, что ты счастлива с Бенджи! Он такой хороший человек, Карлотта! Я никогда не забуду того ужасного времени, когда ты и… — Она замолчала.

— Бомонт Гранвиль, — подсказала я. Мать вздрогнула, будто даже простое упоминание его имени могло причинить вред.

— Мы прошли через это, — сказала она, и в голосе ее прозвучали странные нотки. — Теперь все позади… все.

Я молчала. В этом я была не уверена, но я бы ни за что не призналась ей: хватает волнений и с Дама-рис.

— Ну что, ты переменила свое решение насчет Эндерби? — произнесла она. — Дом стоит пустой уже годами… Это неразумно, Карлотта.

— Да, — ответила я. — Это глупо.

Я знала, что мне уже никогда не захочется снова войти в этот дом. Вновь и вновь ко мне возвращалось то воспоминание, когда Дамарис входит в спальню.

— Да, я решила: продаю Эндерби-холл.

* * *

В Эверсли-корт мы поехали только спустя несколько дней после нашего прибытия. Нас очень хотели повидать мои бабушка и дедушка.

Был устроен большой семейный пир, какого уже не случалось долгие годы. Там присутствовали мой дядя Эдвин, настоящий лорд Эверсли, вернувшийся с войны на некоторое время. Был там и второй мой дядя — Карл. Рядом сидели Джейн и ее сын. Затем шли мой дедушка Карлтон и бабушка Арабелла, я, Харриет с матерью, Ли и Кларисса. Была с нами и Дамарис. Это был первый раз, когда она выехала из дома. Харриет сказала, что здесь недалеко и Дамарис может проехать это расстояние в карете, а если ей вдруг станет плохо, кто-нибудь доставит ее обратно домой.