Умение не дышать - Сара Александер Страница 58

Я указываю на Дэнни. Он смотрит на меня через окошко в дверце машины. Его лицо за стеклом подернуто дымкой. Он качает головой – похоже, хочет меня предупредить, чтобы я не выдала еще какие-то секреты. Но уже слишком поздно. Мик в сердцах стучит кулаком по двери машины и требует, чтобы Дэнни вышел.

– Эта она о чем, Дэнни? Я-то думал, твой велик в тот день украли. Думал, Тэй украл твой велик.

Сколько же было сказано лжи…

– Скажи им, Дэнни, – говорю я. – Хоть теперь скажи правду, потому что я сразу пойду в полицию.

– Не буду я про это говорить, – говорит Дэнни сквозь зубы. – Наговорился уже.

– Наговорился? Да ну? Как это может быть, если ты никому ни слова не сказал?

– Я говорю об этом. Я говорю сам с собой каждый день. Думаешь, я не жалею о том, что в тот день потащился за отцом на Пойнт? О том, что сломал велик?

– Дэнни, о чем ты? – оторопело спрашивает Мик. – Отец Тэя нашел твой велик в своем гараже. И когда это ты за мной потащился?

Дэнни зябко ежится, а потом выкладывает всю правду.

– Тэй не крал мой велик, – говорит он. – Я его расколошматил, проследив за тобой, когда ты на Пойнте встретился с этой женщиной. А Тэя я запугал. Сказал ему, что он должен признаться в краже моего велосипеда, иначе я всем расскажу, что он натворил.

– Кто такой Тэй? – спрашивает мой отец. – И при чем тут это вообще?

– А что натворил Тэй? – спрашивает Мик. Он побледнел, у него дрожит подбородок.

Дэнни захлебывается слюной.

– Тэй ничего не натворил. Он пытался помочь…

– Это ты выгнал Тэя! – кричу я во всю глотку, Мик хватает меня за плечи, чтобы я не бросилась на Дэнни. – Я знаю: он тебя защищал. Мы бы давно узнали, что случилось, если бы не ты и твое вранье! Сволочь ты, и я надеюсь, что ты сгниешь в аду!

Отец взрывается:

– Может быть, кто-то из вас все же объяснит, что тут происходит?

Он стоял совершенно неподвижно, прижав ладонь к губам все время, пока говорил Дэнни. А когда Дэнни дошел до того момента, когда Диллон убежал с берега, все тело отца содрогается.

– Почему же ты не рассказал всем, что произошло? – с горечью спрашивает Мик.

– Потому что я был глупым мальчишкой, – понуро отвечает Дэнни. – Я не хотел, чтобы ты узнал, что я за тобой шпионил. Думал, если ты про это узнаешь, то запретишь мне сюда приезжать. Еще потому, что мне было стыдно из-за того, что я грохнул новый байк – он же дорогой был. И потому что я не хотел верить во все это. В то, что стало с тем малышом. В то, что ты и эта женщина…

Эта женщина. Моя мать. Порыв ветра налетает на нас. Мне мучительно хочется уйти в дом и вытереться полотенцем. Хочется лечь и не вставать никогда. Вдалеке слышна сирена. Мы все слышим этот звук.

– Не звони в полицию, Элси. Они же были совсем маленькие, – просит Мик.

Но я уже знаю, что никуда звонить не стану. Тэй и Дэнни не виноваты. Эдди погиб из-за меня. Кровь приливает к голове. Я не удерживаюсь на ногах и теряю сознание, припав к плечу отца.

Когда я просыпаюсь, за окнами темно. В углу комнаты горит настольная лампа, а часы, стоящие на телевизоре, показывают одиннадцать ночи. Я не представляю, какой сейчас день и сколько времени прошло с того момента, как я отправилась на поиски Эдди. Я лежу на диване, укрытая стеганым одеялом, а под головой у меня как попало сложены все четыре диванные подушки. У меня пересохло во рту, в горле пожар. Даже дышать больно. А еще я не чувствую ног. Вытягиваю руку, проверяю… ноги на месте, но на ощупь холодные.

– Эй… – хрипло выговариваю я.

Отец входит в гостиную. На нем коричневый шерстяной джемпер. До меня долетает табачный запах.

– Привет, детка, – негромко говорит отец, и мне вдруг хочется плакать. – Как чувствуешь себя?

Он подходит и садится на краешек дивана около моей головы. Он не прикасается ко мне, но так близко мы с ним друг к другу не были уже очень, очень давно.

– Холодно, – говорю я. – Ты с мамой говорил?

– Она знает, что я тут, с тобой. Я пока ей не говорил, что случилось. Она и так напугана ужасно…

Я жду, что он примется меня отчитывать, но он продолжает говорить полушепотом.

– С твоим братом плохо.

– Знаю.

Я поворачиваю голову к спинке дивана. От потрепанной обивки противно пахнет.

– Поужинать хочешь? Я пасту приготовил.

При мысли о еде меня подташнивает. Натужно кашляю, как старушка.

Отец протягивает руку и трогает мой лоб:

– Ты горячая.

– А мне холодно.

– Я тебе принесу еще одно одеяло, – говорит отец, но не уходит. – Тот парень приходил, – добавляет он. – Хотел узнать, как ты.

У меня сосет под ложечкой. Тэй. Парень, который мне врал. Парень, который бросил моего брата, не вытащил его из воды. Я чувствую, что краснею, когда вспоминаю наши обнаженные тела в лодочном сарае. Ненавижу его за то, что все еще тоскую по нему.

– Что он сказал?

– Я его поблагодарил за то, что вчера ночью он спас тебе жизнь.

Он говорит о Дэнни. О том, кто перечеркнул все мои планы. О том, кто пять лет прятал футболку Дэнни в мокрой тухлой пещере.

– А я не хотела, чтобы меня спасали, – ворчу я.

Отец резко произносит:

– Хватит, Элси. Ты хоть представляешь, каково мне было увидеть этого человека на пороге моего дома? Явился со своим сынком и говорит, что они только что спасли тебя, а то бы ты утонула. Да что ты вообще делала в море посреди ночи?

– Я пыталась найти Эдди.

– Проклятие, Элси! Неужели нам мало того, что мы Эдди потеряли?

– Я просто хотела увидеть, куда он ушел.

– Его там нет! Его нет нигде! – Отец опирается на подоконник и прижимается лбом к стеклу. – Он исчез.

– Если он исчез, значит, и я тоже исчезла.

– Нет. Ты здесь.

– Неужели? Правда? А я думала, меня никто не замечает.

Отец выходит из комнаты. Я гадаю – неужели я вправду хотела сказать именно это, когда заявила, что не хотела, чтобы меня спасали? План был другой – бежать. Убежать, чтобы никто и никогда меня не нашел. Но, оказавшись на глубине, я приняла решение не возвращаться. Видимо, глубина сыграла злую шутку с моим разумом.

Когда я просыпаюсь снова, я лежу в кровати в своей спальне. Ищу глазами Джаспера и вспоминаю, что его нет. Звонит городской телефон, и я слышу негромкий отцовский баритон. Будь у меня силы, я бы тихонько прокралась к тому аппарату, который стоит в холле. Стоит мне сглотнуть слюну – и я чувствую жуткую боль в горле.