Прощай, невинность! - Бренда Джойс Страница 58

Клуб «Ла Бойт» имел дурную репутацию: в него стекались отбросы общества, и женщины, которые сюда приходили, были сведущи во всех возможных видах наслаждений — и разврата, предлагая все, чего только могли потребовать от них мужчины. Эдвард набрел на этот притон несколько недель назад и стал одним из завсегдатаев «Ла Бойта».

При виде бриллианта повисшие на Эдварде женщины рты раскрыли от изумления. Игроки тоже уставились на камень. Лишь сам Эдвард остался безразличен к зрелищу сверкающего камня, лежащего среди разбросанных по столу банкнот. Лениво растягивая слова, он сказал:

— У меня кончились наличные.

— Но этот камушек стоит в пять раз больше того, что у нас в банке! — воскликнул бородатый, плутоватого вида игрок.

Эдвард не ответил на это замечание. Он равнодушно окинул взглядом партнеров, потом со скучающим видом посмотрел на стол:

— Так мы играем или нет? Если нет, я пойду куда-нибудь в другое место.

Тут же раздались возгласы согласия, и игра возобновилась. Эдвард с полным безразличием наблюдал, как один из игроков открыл бубновый флеш, побивший вышедшие перед этим две пары. Он лениво перевернул свои карты — тройку одной масти. На его лице не отразилось никаких чувств. Выигравший присвистнул, и огромный бриллиант мгновенно исчез в его кармане.

— Вы сумасшедший! — заявил он Эдварду, улыбаясь во весь рот. — Вы же проиграли целое состояние!

Эдвард пожал плечами:

— В самом деле? Да и черт с ним!

Он лениво поднялся, опираясь на своих случайных подруг. Слегка пошатнувшись, небрежно кивнул игрокам, оставшимся за столом. А потом вместе с женщинами — они тащили его, как на буксире, — неверной походкой вышел из прокуренной, набитой людьми комнаты.

Сюзанна торопливо спустилась вниз, она опаздывала, хотя вообще-то было не так уж важно, когда она явится в оперу. Люди ее круга не приезжают слишком рано. Сюзанна помедлила в холле, чтобы полюбоваться своим новым вечерним платьем. Без рукавов, оно держалось лишь на двух мерцающих бисером бретельках. Атласный лиф ничем не украшен, зато блестящая юбка богато вышита по подолу бисером и отделана бахромой. Прекрасный цвет кожи подчеркивали темные волосы, уложенные в высокую пышную прическу, которая не скрывала изумительные серьги-подвески с жемчугом и бриллиантами. Сюзанне пришлось долго улещать мужа, чтобы уговорить его купить ей эти серьги, но ожерелье к ним Бенджамин наотрез отказался покупать. Что ж, она купила его сама… на деньги Софи. Сюзанна говорила себе, что Софи не стала бы возражать, если бы узнала об этом.

— Лиза! Где ты? — позвала Сюзанна.

Лиза, одетая в куда более скромное вечернее платье из шелка персикового цвета, с гофрированными рукавчиками, вышла из гостиной. На плечи она накинула шаль того же цвета, но более светлого оттенка. Ее единственным украшением были серьги, каждая с бриллиантом в восемь карат. — Я была готова уже час назад.

Сюзанна, не обратив внимания на эти слова, взяла свою шаль и накинула ее на обнаженные плечи.

— Идем.

Но Лиза не тронулась с места.

— Тебе не кажется, что мы должны взять с собой Софи?

Сюзанна заметно вздрогнула.

— Она ведь в мастерской, работает.

— Софи всегда в мастерской и работает.

— Она все равно откажется пойти.

— А может быть, и не откажется, если я пойду и поговорю с ней. — Лиза натянуто улыбалась. — Она страдает, она подавлена. Раньше ей для счастья хватало работы. А теперь работы недостаточно.

— Ничего, переживет, — коротко бросила Сюзанна. — Я не желаю говорить на эту тему, Лиза. Я лучше знаю, что хорошо для моей дочери.

Лизино лицо напряженно застыло. В голосе послышалась дрожь:

— Мы обе прекрасно понимаем, что произошло. И это нельзя так оставить. Он должен искупить свой грех.

Пульс Сюзанны резко участился.

— Ты можешь, конечно, не одобрять, что я пресекла отношения Софи с этим человеком, но я поступила правильно — и не смей вмешиваться в это, а тем более внушать ей свои глупые идеи! — Сюзанна уперлась кулаками в бедра. — Ты что, не слышала, что о нем говорят? Его теперь вообще не принимают в хорошем обществе, его поведение просто непристойно! На прошлой неделе он явился на благотворительный бал в пользу Метрополитен-музея с накрашенной женщиной, к тому же полураздетой.

Лиза пожала плечами:

— Возможно, он тоже несчастен.

Сюзанна пришла в бешенство.

— Я бы посоветовала тебе заниматься своими собственными делами, Лиза! — холодно произнесла она. — Софи — моя дочь. Этот человек ушел из ее жизни, и я не позволю ему вернуться.

— Она моя сестра.

— Всего лишь сводная.

Лиза нервно вздохнула.

— Наверное, мне лучше остаться дома, — сказала она, и ее красиво изогнутые губы задрожали. — Я не получу никакой радости от оперы, зная, что Софи сидит дома одна да еще в таком настроении.

С этими словами Лиза повернулась и ушла.

Сюзанна, обозленная, растерянная, смотрела ей вслед. Она подумала о Бенджамине, который засел в своем кабинете с адвокатом и двумя банкирами. Когда эти люди углублялись в дела, они без конца курили сигары и пили бренди, а если делали перерыв, то отправлялись в частный мужской клуб. Может быть, позже, через несколько часов, Бенджамин явится к ней в спальню, чтобы после краткой прелюдии заняться спокойным сексом, а Сюзанна в это время будет представлять своего дорогого покойного мужа…

Она посмотрела на себя в зеркало, с удовольствием отметив, что по-прежнему выглядит прелестной и желанной. Сюзанна не намеревалась оставаться дома и умирать от скуки, ожидая, когда ее муж соизволит обратить на нее внимание, тем более что она совсем не нуждалась в этом внимании. Никто не усмотрит ничего неприличного в том, что замужняя дама ее возраста появилась в опере одна. Поэтому, несмотря на отказ Лизы, Сюзанна решила ехать. Она подумала, что Лиза стала чересчур дерзкой юной леди, а потому без нее, пожалуй, будет веселее. И еще Сюзанна решила напомнить Бенджамину, что пора уже подыскать подходящую партию для его дочери. Говорят, недавно в Нью-Йорк приехал довольно бедный, но весьма знатный англичанин, кажется, маркиз, и он намерен жениться на богатой наследнице…

Сюзанна приказала подать карету и, ожидая, пыталась не думать о Софи и ее горе. Ну, в конце концов все как-нибудь утрясется. Уж в этом Сюзанна не сомневалась.

Сюзанна не пожалела о том, что поехала в театр. Сама по себе опера мало ее интересовала, но она не сомневалась, что к ней приковано внимание многих, а это и было для нее главным. Мужчины, сидящие в других ложах, то и дело оборачивались, чтобы посмотреть на нее, иные даже осмеливались поймать ее взгляд и улыбнуться. Конечно, ныне репутация Сюзанны была безупречна и оставалась такой уже много лет. После того ужаса, что ей пришлось пережить, став живым воплощением скандала, она уже не имела ни малейшего желания нарушать законы общества. Мужчины могли, разумеется, восторгаться ею — но лишь издали. Она хранила верность Бенджамину в течение всех лет их брака, вне зависимости от своих желаний. После глупостей и безрассудств, совершенных в молодости, Сюзанна поумнела, набралась житейской мудрости и давно уже знала, что секс в жизни далеко не так важен, как респектабельность.