Поцелуй вдовы - Джейн Фэйзер Страница 59

– Вы позаботитесь о них, – тихо проговорила она, не поднимая головы. – Но у вас мало средств, чтобы обеспечить их будущее. Я знаю, как для вас важно отобрать у меня землю – ведь вы хотите обеспечить Робина. Что же вы будете делать, если моих девочек лишат всего?

– Если вы выделите какую-то разумную часть своего состояния для обеспечения своих детей, король воспримет это спокойно, – ровным голосом адвоката, дающего совет клиенту, сказал Хью. – А хранитель печати должен исполнять волю своего короля.

Джиневра подняла голову, но посмотреть на Хью не решилась.

– Я проконсультируюсь с магистром. Мы с ним составим документ, который будет иметь юридическую силу. Но ведь понадобится нотариальное заверение?

– Я позабочусь о том, чтобы вы до суда заверили его у нотариуса. Отдайте мне его завтра утром.

Джиневра кивнула:

– Спасибо. Я надеялась, что мне не придется до суда решать эти проблемы. И все же вы правильно сделали, напомнив мне, что конец у этого дела один. Глупо сохранять оптимизм, правда? – Она горько улыбнулась и пошла прочь.

«Конец действительно один», – подумал Хью. И хорошо, что она отдает себе в этом отчет. Она должна сделать распоряжения сейчас, до того, как все будет потеряно. Он не смог бы назвать себя ее другом, если бы не поднял этот вопрос. Тогда почему у него такое ощущение, будто он предал ее?

В ту ночь Джиневра засиделась с магистром допоздна. Магистр писал под ее диктовку и все сильнее мрачнел. Он не задавал вопросов и лишь уточнял кое-какие детали, когда дело касалось правильного с точки зрения юриспруденции построения фраз.

– И в заключение, – продолжала Джиневра, глядя в огонь, – своим слугам, которые были со мной с моего детства, я оставляю поместье Колдон в Дербишире, дабы они распорядились им по своему усмотрению.

– Мадам, не надо… – Перо магистра замерло над бумагой.

Джиневра улыбнулась:

– Напротив, магистр, надо. Не знаю, учтут ли они мои пожелания, но лорд Хью сказал, что он сделает все возможное. – Она встала со скамьи. – Давайте пойдем спать. Уже поздно.

Магистр тщательно посыпал листы песком и передал их Джиневре.

– Госпожа очень великодушна.

– Вовсе нет, друг мой. – Джиневра сложила листки и сунула в карман платья. – Мне просто больше нечем отплатить вам за вашу доброту, которую невозможно измерить деньгами. – Она пожала ему руку и поднялась наверх.

Тилли сидела у камина и штопала платье Пиппы.

– Я дала малышкам немного белладонны, – извиняющимся тоном прошептала она. – Бедняжка Пен совсем извелась от тревоги, а Пиппа все плачет и плачет.

Джиневра не рассказывала девочкам о том, что ее обвиняют в убийстве, но те отлично понимали, что ситуация очень серьезная. Они догадывались, что их маму могут снова бросить в тюрьму. Пока никто в доме даже не заикался о том, что ее могут казнить – Джиневра не видела смысла в том, чтобы обсуждать эту тему. Достаточно переживаний из-за того, что ее разлучат с ними и заключат в Тауэр.

Джиневра положила документ на туалетный столик и, раздевшись с помощью Тилли, забралась в кровать. Девочки спали обнявшись и прерывисто дышали. Тилли задула свечу и тоже легла. Джиневра лежала не шевелясь, боясь потревожить тяжелый сон дочерей и наслаждаясь каждой минутой с ними. Она молила Господа о том, чтобы они не проснулись до ее отъезда. Если случится самое ужасное, ей наверняка разрешат попрощаться с ними. Она почувствовала, что вот-вот расплачется, и сглотнула ком в горле. Нет, она не позволит себе думать о поражении! До тех пор пока у нее не будет иного выбора.

На стенах плясали блики от огня в камине. Интересно, а спит ли Хью, вдруг спросила себя Джиневра. Несмотря на данное себе слово, она думала о том, что, возможно, завтра все будет кончено. И она навсегда лишится радостей любви. Эта мысль была невыносима.

Будто лунатик, Джиневра выскользнула из кровати, набросила халат и взяла документ. «Воспользуюсь им как предлогом, – отстраненно подумала она. – Отдам ему и вернусь к себе. Если получится».

Вскоре Джиневра уже была в его комнате, освещенной огнем в камине.

– Значит, ты пришла, – раздался голос Хью со стороны погруженной во мрак кровати.

– Да. – Джиневра положила завещание на каминную полку.

Хью откинул одеяло, приглашая ее лечь рядом. Джиневра сбросила халат и юркнула в кровать. Хью обнял ее и лежал не шевелясь до тех пор, пока не почувствовал, что она успокоилась. Он боялся, что она внезапно встрепенется, высвободится из кольца его рук и побежит прочь. Но она не двигалась, и ее голова покоилась на его плече.

Джиневре казалось, что она засыпает. Она медленно погружалась в глубокий транс без сновидений, где нет места слезам, где есть покой, где сознание становится легким, как воздух или морская пена, и плывет туда, куда его влечет ветер.

Вдруг Хью перевернулся на спину, а Джиневру уложил на себя, и она, проснувшись и осваиваясь с новым положением, мечтательно улыбнулась ему. Хью запустил пальцы в шелковистую массу ее волос, потом отбросил светлые пряди за спину, взял в ладони ее лицо и притянул к себе.

Она просунула язык ему в рот, провела им по щекам, по небу, по зубам, ощущая привкус вина. Затем коснулась языком его губ, уголков рта, лизнула в подбородок, уколовшись при этом о щетину. Далее Джиневра перебралась к уху и прикусила мочку. Она чувствовала, что с каждой ее лаской сердце Хью бьется все чаще. Его плоть восстала и упиралась в ее мягкий живот.

Хью гладил ее по спине. Эта неторопливая ласка мгновенно прогнала остатки сна, и Джиневра ощутила, как в ней нарастает восторг. Хью коленом развел ей ноги и, немного сдвинув ее вниз, рывком вошел в нее.

Джиневра застонала от наслаждения. Ей хотелось раствориться в Хью, стать частью его. Для нее уже не существовало ни страхов, ни опасений, ни прошлого, ни будущего – только настоящее и всепоглощающий огонь истинного чувства.

Хью все быстрее двигал бедрами, и вскоре Джиневра зависла над пропастью, сулящей ей неземное блаженство. Через мгновение она рухнула в эту пропасть и как бы издали услышала свой крик.

Изможденная, она лежала на Хью, и по ее щекам текли слезы, а сердце учащенно стучало. Хью целовал ее в подбородок, слизывая соленую влагу, как нектар. Затем, не выходя из нее, дабы продлить сладостные минуты единения, он уложил ее на кровать рядом с собой. Она прильнула к нему, но он отстранился и перевернулся на спину.

– Как такое может быть? – прошептала Джиневра.

– Не знаю. – Он положил руку ей на живот. – С Сарой я испытывал наслаждение… потрясающее наслаждение, глубокое и неизменное… но между нами никогда не было ничего подобного.

– Да, – пробормотала Джиневра, – ничего подобного. Ты нашел верные слова.

Они долго лежали рядом, приходя в себя и остывая. Наконец Хью подтянул одеяло и накрыл их обоих.