Нескромные желания - Тия Дивайн Страница 59

– Я найду того, кто сделал это. – Она не сомневалась.

– Мой чай, – пробормотала она.

– Поставь его.

Она поставила на стол чашку. Ее тревожила его близость, ее страх, его желание, ее ложь.

Ничто сейчас не могло сдержать его. Уж как он разъярился в последний раз, а сейчас так же яростно хотел ее целовать. Казалось, его влекло к этой новой Саре, играющей роль леди, хозяйки его дома.

Подумать только: Сара Тэва, хозяйка Миэршем-Клоуз!

Что за мысли ей лезут в голову? Она же пытается забыть о Саре, а не жить ее жизнью.

И, тем не менее, сейчас он был рядом, стремясь познать в ней ту суть, которая никогда не была присуща Саре. Он покрыл легкими поцелуями ее губы, затем привлек к себе и жадно припал к ним, как изголодавшийся, измученный болью человек.

И теперь, наконец, она тоже жаждала этих поцелуев, наслаждалась ими, потому что сегодня была самой собой, Франческой.

И Алекс почувствовал это, ее уступчивость, податливость ее тела, ее жадные ответные поцелуи. Теперь никаких секретов, никакой лжи. Сара Тэва больше не может от него прятаться. Сегодня она безраздельно принадлежит ему, жаждущая и податливая.

Что-то изменилось, но он не хотел задумываться о причинах. Хотел лишь одного – чтобы эта женщина, ее губы, ее тело принадлежали ему.

Он боготворил ее, обращаясь с ней как с леди, с трепетом и жгучим желанием, которое только она могла удовлетворить. И она понимала это.

Она целовала его жадно, безрассудно, не скрывая своих желаний.

От этих поцелуев она была, словно в тумане. Вспыхивала, как порох. К тому же чувствовала себя такой незащищенной, испуганной.

Надо признаться, сказать ему правду. Нет, не сейчас, еще нет... еще не время.

Налетевший на нее ураган чувств оторвал ее от земли, унес в облака, и теперь она парила там, охваченная блаженством. Ничего подобного она никогда не испытывала. Вот что знала Сара, мелькнула мысль. Вот какие испытывала ощущения.

Это возбуждение, это желание, этот жар между ног...

Она выгнулась навстречу ему, и он еще крепче прижал ее к себе.

Вот оно... что-то горячее, твердое прижималось к ее ногам... вот что... знала Сара.

Но она не Сара! Боже, она должна сказать ему. Должна.

Алекс уже расстегивал крючки на ее платье. И она не сопротивлялась. Она страстно желала этого. Платье, шурша, упало к ее ногам.

– О Бог мой, – воскликнул он, с трудом сдерживая смех. – Все твои деньги.

Она остановила его нежными, неторопливыми, головокружительными, бесконечными поцелуями.

– Сара, – прошептал он у ее губ. Сейчас – скажи ему сейчас!

—А что, если... что, если бы я оказалась не Сарой? – Голос ее дрогнул, колени подогнулись. Она не упала только потому, что он крепко прижимал ее к себе. Она едва не умерла от страха.

Он может убить ее за ложь.

Он рассмеялся. Он просто рассмеялся и стал расстегивать ее рубашку.

– Не Сарой? Кем же тогда? . Собой.

Но ему сейчас было не до шуток. Сара была его наваждением, и он хотел овладеть именно ею.

Как она раньше этого не поняла?

Сейчас ей стало по-настоящему страшно. Весь пыл угас, когда он снял с нее белье.

Настало время расплачиваться за свою глупость. Она стояла перед ним нагая, Сара его мечты.

Он легко подхватил ее на руки, такую нежную и податливую, и понес к постели.

Такую Сару он никогда не видел; такой она представлялась ему в мечтах, – все понимающей, умелой, сдержанной и застенчивой.

Именно такую он хотел; ее тело было гибким, кожа шелковистой, словно атлас, соски упругими и напрягшимися от возбуждения.

Это была не та Сара, что исполняла экзотические танцы. Эта Сара молила о любви. И он не желал медлить ни минуты, опасаясь, как бы она не передумала и снова не замкнулась в себе.

Сначала поцелуи, жаркие, настойчивые, долгие и неторопливые. Он сбросил одежду и лег на Франческу, накрыв ее своим телом. И она помогала ему. Видит Бог, помогала, забыв обо всем на свете, кроме жгучего, всепоглощающего желания.

Он уже оказался у цели, готовый вонзиться в нее.

Франческа замерла, ощутив его плоть, оружие и силу мужчин. То, что познала Сара и что было неведомо ей, Франческе, сейчас рвалось в ее лоно.

Он вошел в нее и тут же остановился, подавшись назад, довольствуясь пока возможностью хотя бы проникнуть в это бархатное лоно.

Ощущения были невероятными. Она отвечала так, словно только его и ждала, жаждала отдаться ему, потому что в этом, как она вдруг поняла, и состояло предназначение женщины.

Как она могла зайти так далеко? Она не в силах была думать об этом сейчас, когда он осторожно продолжал проникать в ее лоно, и ее тело, словно по собственной воле, открывалось ему.

Вот за что платят мужчины, ради чего умирают; и вот почему, увидев ее обнаженной, они так хотели овладеть Сарой.

Видимо, этого нельзя было избежать: узнавая секреты Сары, она раскрывала свои. Возможно, у нее просто не было выбора: она должна отдаться ему, иначе он не поверит в ее признание.

А может быть, уже слишком поздно рассказывать правду.

Алекс понял, что желал именно этого – долгого, неторопливого, жаркого проникновения в лоно Сары, а не мгновенного удовлетворения своей похоти.

Эта женщина, мечта любого мужчины, какой бы она ни была, нынешней ночью стала такой, какой он ее себе представлял в своих самых сокровенных фантазиях.

Ему хотелось погрузиться в нее без остатка. Вонзаться и отступать и снова вонзаться, терзая свою плоть невыносимой мукой, отказываясь взять у женщины то, что она готова отдать.

В его воображении вновь вспыхнул образ обнаженной, танцующей Сары, Сары в золотых цепях, и только теперь, когда на Алекса накатила волна возбуждения, он вонзился в нее, но вдруг ощутил преграду на своем пути.

Не может этого быть. Она потеряла счет обладавшим ею мужчинам, почему же ее лоно не пускает его?

Он раздвинул ей ноги пошире и приготовился к решительному штурму.

Все кончено. Сары больше нет. Она умерла так, как ей и подобало.

О Боже, не надо было заходить так далеко, он должен был поверить мне-е-е-е...

Она вскрикнула от резкой боли, и он замер, но уже не мог остановиться.

Что, если... Он даже не хотел думать о последствиях.

Долгое время он не мог пошевелиться, потом отстранился от нее, накрыл ее и стал приводить себя в порядок.