Леди, будьте плохой - Кэндис Герн Страница 59

После быстрого визита в конюшни Рочдейл повез Грейс по магазинам на Хай-стрит, чтобы купить ей новое платье и все необходимое из белья. Он ждал, что она будет возражать, жаловаться, что непристойно принимать такие интимные подарки от него. Вместо этого она весело поехала с ним, делая вид, что она Мари, его любовница.

Но ее поведение ничуть не соответствовало шлюхе, так же как и вкус оказался совсем недешевым. Рочдейлу было все равно, сколько она потратит. После ночи с ней он был готов купить ей луну, если она того пожелает.

Это новое отношение влюбленного забавляло его. Он провел всю жизнь, оттачивая лезвие цинизма, которое Грейс совершенно затупила за одну-единственную ночь.

Она выбрала элегантное платье из полосатого муслина и короткий зеленый жакет, отделанный золотой тесьмой, наряд идеально сидел на ней, так что даже не требовалась подгонка. Шляпка с синей вуалью не гармонировала с этим костюмом, поэтому Рочдейл настоял и на новой шляпе. Модистка, умевшая распознать высокий уровень, была очень любезна и услужливо добавила вуаль к соломенной шляпке с маленькими полями. Сначала она прикрепила короткую вуаль, которая свободно ниспадала на лицо Грейс, но «Мари» настояла на более длинном куске прозрачного шелка, который можно было собрать под подбородком и завязать сзади. Это не соответствовало теперешней моде, но на Грейс это выглядело потрясающе.

Рочдейл вернулся с ней в «Королевскую голову», чтобы она могла переодеться в новое платье. Он помог ей раздеться, и вскоре они оказались в постели. Они снова занимались любовью, хотя она, наверное, была измождена после трех раз прошлой ночью и медленного, неторопливого блаженства этим утром.

Теперь, когда Рочдейл получил ее, он, казалось, не мог насытиться. Нет сомнений, новизна скоро пройдет, но пока он был просто одержим Грейс. И более чем слегка ослеплен.

Грейс всегда была красива, но за ночь она расцвела еще больше. Она постоянно улыбалась. Ее серые глаза ни на мгновение не переставали сиять. Она часто смеялась. Этот соблазнительный гортанный смех подтверждал понимание того, что она его любовница. Это был смех прямо из спальни.

Их первый акт любви был для нее новым и ошеломительным, но после этого Грейс стала раскованной, экспериментирующей и даже игривой. Она была открыта для всего, и он учил ее, как доставлять наслаждение и ему, и себе самой. У него никогда не было женщины, которая была так искренна в своей чувственности, без притворства и фальши откровенна в своем наслаждении, открыта для того, чтобы подарить наслаждение ему. Оказалось приятно и удивительно быть с кем-то неопытным и непресыщенным, с кем-то, кто искренне рад поцелуям и ласкам.

Рочдейл привык к женщинам, которых возбуждала его опасная, порочная репутация, которые использовали его как приключение. С Грейс все было по-другому. Она хотела его не из-за желания получить что-то запретное, а из-за… него самого. Она желала его. Осознание этого грозило высосать весь воздух из его легких.

– Нам лучше поспешить, если мы хотим сделать ставку, – сказал Рочдейл, затягивая ее корсет. – Мы уже пропустили первый забег.

Она обернулась через плечо.

– О нет, только не говорите, что мы не увидели, как бежит Серенити.

– Ни в коем случае. Я не позволил бы вам отвлечь меня, если бы она бежала в первом забеге.

– Ах, но вы так легко отвлекаетесь, милорд.

Она игриво улыбнулась и, одеваясь, запрыгала по комнате, как легкомысленная школьница. Ее веселье было заразительно, и они оба покинули гостиницу, улыбаясь, как пара дурачков.

Он привел ее к одному из окошек, где делают ставки, и она поставила на победу Серенити. Поскольку ставки были в пользу Серенити, Грейс должна была выиграть очень мало, но сам процесс невероятно возбуждал ее.

– Единственное пари, которое я заключала в своей жизни, – сказала она, – было то, когда мы с вами спорили из-за библейской цитаты.

– И посмотрите, куда вас завело то пари.

Она улыбнулась и многозначительно повела бровями.

– Да, посмотрите, куда это меня завело. В Ньюмаркет со сногсшибательным игроком.

Их толкали и пихали локтями люди, желающие сделать ставки. Рочдейл держал Грейс под руку, пробираясь сквозь толпу, а она шла, опустив голову, как он просил. Знакомые джентльмены подходили к Рочдейлу, советовались с ним насчет предстоящих скачек, спрашивали его мнение о различных лошадях. Грейс молча стояла рядом с ним. Некоторые джентльмены совершенно игнорировали ее, другие смотрели с интересом. Рочдейл не позволил бы никому из них расспрашивать о Грейс или заговаривать с ней, но, к счастью, они и не пытались.

Он нанял ложу, чтобы наблюдать за скачками. Это была одна из королевских лож, не используемая во время частных скачек, расположенная высоко над скаковым кругом и вдалеке от любопытных глаз везде сующих свой нос светских повес. Ложа была достаточно большой, чтобы вместить дюжину зрителей, но Рочдейл купил всю ложу только для них двоих.

Ложа была богато декорирована в красных и золотых тонах, но Грейс выразила удивление потертостью мебели.

– На мой взгляд, это не по-королевски, – сказала она.

– Корона отвечает за содержание лож, – ответил Рочдейл, – но сейчас скачки не представляют интереса для королевской семьи.

Поскольку никто не мог заглянуть в ложу – если только не проезжал мимо верхом, а в этом случае его занимали совсем другие вещи, – Грейс сняла вуаль, чтобы лучше видеть происходящее на ипподроме.

Она засыпала Рочдейла вопросами о скаковой дорожке, правилах, цветах одежды – всадники Рочдейла всегда выступали в красно-черном – и о лошадях. Ее поразила судейская ложа, большое открытое сооружение на колесах, передвигавшееся от одного финишного столба к другому. Их ложа располагалась рядом с действующим финишным столбом, поэтому они как на ладони видели окончание скачек.

Сегодняшние забеги были короткими, всего полторы мили, поэтому скачек было несколько. Грейс была ошеломлена шумом первого забега: грохот дюжин копыт по земляной дорожке, крики жокеев, еще более громкие крики зрителей. Когда лошади проносились под их окном, грохот был такой, что казалось, всадники влетят прямо в ложу, и Грейс схватилась за Рочдейла из страха за свою жизнь. Ко второму заезду она привыкла к грохоту и сидела на краешке стула, поглощенная зрелищем, подавшись вперед, чтобы разглядеть цвета победителя.

Ко времени начала забега, в котором участвовала Серенити, Грейс вовсе покинула свой стул и стояла у окна. Рочдейл пристально наблюдал за своей призовой кобылой, следя, чтобы О’Малли, маленький жокей из Килдара, не гнал ее слишком сильно и не слишком приближался к другим лошадям. Но его внимание все время отвлекала Грейс, которую так захватило возбуждение, когда Серенити вышла вперед, что она подпрыгивала, размахивала рукой и кричала вместе с шумной толпой на трибунах внизу. К финишу на равных шли несколько лошадей, но в последнее мгновение О’Малли подхлестнул кобылу, и Серенити пересекла финишную черту на полкорпуса или даже больше впереди остальных.