Ярмарка невест - Кэндис Герн Страница 59

Агнес прижала кулаки к краю стола и наклонилась к Верити:

– Конечно, я уверена! – Она говорила сквозь сжатые зубы, с неподвижной челюстью. – Ты глупая маленькая дурочка. Или ты еще недостаточно долго прожила здесь, чтобы понять, насколько мы стали изгоями? Разве ты не знаешь, что даже слова «Пендурган» и «Харкнесс» омерзительны всем в округе? – Она откинула голову назад, бросила косой взгляд на Джеймса, потом сложила губы в ухмылку. – Или он настолько вскружил тебе голову, что ты не видишь истинного положения?

Верити смотрела на Агнес прямо, не отводя взгляда. Твердости характера ей было не занимать. Это спокойное мужество больше всего восхищало в ней Джеймса. Восхищало и вызывало зависть. Потому что у Верити хватало мужества бороться, отстаивая его честное имя, тогда как он давно потерял надежду на то, что такое возможно.

– Я понимаю, о чем вы говорите, – сказала Верити спокойным, сдержанным голосом, – хотя, конечно, вы жили дольше меня с... ощущая последствия происшедшего. Я никогда не смогу себе представить, каково вам было тогда, когда произошла трагедия. Но может быть, как постороннему человеку, мне виднее то, чего не замечаете вы, потому что находитесь слишком близко. Мне, например, пришло в голову, что уничтожение некоторых старых традиций, таких как рождественское пение гимнов и праздник накануне Иванова дня, могло только усугубить плохое отношение местных жителей. Это принесло больше вреда, чем пользы.

Джеймс смотрел на Верити, очарованный ее упорством. Он спрашивал себя, есть ли доля истины в том, что сказала Верити, хотя инстинктивно чувствовал, что права Агнес. Но это не имело значения. Вера в него, достойная лучшего применения, была тем, что он всегда будет ценить, даже если в конечном счете станет отговаривать Верити от действий из этих побуждений. Он вовсе не был уверен, что хочет, чтобы она осуществила идею праздника.

Агнес скрестила руки на своей тощей груди и устремила на Верити презрительный взгляд.

– Ты явилась сюда при таких обстоятельствах, что здравомыслящая женщина пряталась бы и от стыда носа не высовывала! – заявила Агнес острым и ломким, как разбитое стекло, голосом. – А ты... ты надоедаешь и лезешь в дела, которые тебя не касаются, втираешься в деревенскую жизнь, бередишь старые раны. Ты почему-то думаешь, что, возродив праздник, что-нибудь изменишь. Так вот, ты ошибаешься. Ты сама не понимаешь, о чем говоришь. Я тебе заявляю, что ни один человек – ни один! – не пришел бы.

– Возможно, вы и правы, – сказала Верити. – Шесть лет назад, вскоре после трагедии, люди сторонились Пендургана. Но не пора ли оставить прошлое в покое? Дело не только в том, чтобы возродить праздники и тому подобное. – Верити повернулась и посмотрела на Джеймса. – Именно из-за того, что ты держался на расстоянии и ото всего отошел, появилась возможность распространения всяких сплетен. Я говорила кое с кем из деревни, и они мне сказали, что были бы рады, если б праздник возродился. Они бы пришли, я в этом уверена.

– Гм! – фыркнула Агнес. – Они так говорят, но я не верю этому ни на грош. Скорее они подстроят какую-нибудь гадость. А еще вероятнее, они просто притворятся, что идут с тобой, а сами будут смеяться у тебя за спиной над тем, как он сумел тебя околдовать.

– Агнес! – Джеймсу наконец надоело слушать ее злобные излияния. – Вы слишком далеко зашли, мадам.

– Неужели? – Агнес уставилась на него.

– Да. У вас нет оснований говорить Верити такие вещи. Она наша гостья и... мой друг. – он встретился взглядом с Верити, и она улыбнулась ему так ласково, что он вынужден был отвести глаза.

– Твой друг? – Агнес презрительно фыркнула. – Называй ее как хочешь. Все знают, кто она есть на самом деле. Ясно, что ты не тот, за кого она тебя принимает. И теперь, когда ты вертишь ею, как хочешь, ты заставил ее восстановить для тебя твое имя. Так вот, это невозможно! – Агнес так резко встала, что ее стул чуть не упал. – Давай, мисс, старайся ради своего... своего любовника, и посмотрим, что из этого выйдет. Но не жди, что я буду участвовать в твоих авантюрных мероприятиях. – И она вышла из столовой, шумно шурша своими черными юбками.

Джеймс с раздражением смотрел, как она уходит. Он привык к поведению Агнес и в течение последних нескольких лет старался не обращать на нее внимания. В конце концов, у нее было больше причин презирать его, чем у кого-либо другого. Однако бывали моменты, когда ее бесконечная злоба становилась невыносимой.

Джеймс устало вздохнул, прежде чем встретился взглядом с Верити.

– О, я понимаю, милорд. – Она улыбнулась при виде его удивленно приподнятой брови. – Джеймс, я понимаю ее гнев. Она бросается словами от душевной боли, бедняжка. Она потеряла свою единственную дочь и теперь думает, что я... – Щеки Верити вспыхнули, и она опустила глаза, уставясь в тарелку.

Больше она ничего не сказала, но оба знали, какие слова остались невысказанными.

– Дело не только в этом, – возразил Джеймс. – Агнес выстрадала больше всех за прошедшие годы. Не только потому, что у нее погибли дочь и внук, но и потому, что она вынуждена зависеть от человека, который их убил.

– Джеймс! – Верити подняла голову и озабоченно посмотрела на него. – Ты не должен так говорить. Ты их не убивал. Ты знаешь, что не убивал, и все же, кажется, хочешь, чтобы все верили, что ты это сделал. Я тебя не понимаю. Из-за таких высказываний только растут и процветают гнусные сплетни о лорде Бессердечном.

Джеймс посмотрел на Верити серьезным взглядом.

– Агнес права, уже слишком поздно. Мое имя чересчур черно, чтобы его можно было отмыть. – Он протянул руку и на миг дотронулся до ее руки. – Но я ценю твои усилия.

Верити взглянула на свою руку, где ее только что коснулись пальцы Джеймса.

– Это стоит усилий, – прошептала она. – Я обязана тебе... очень многим.

Джеймсу становилось все труднее не обращать внимания на привязанность к Верити – или это было что-то большее? – которая начала расцветать в его душе, когда слова Верити заставляли его сердце буквально выпрыгивать у него из груди.

– Ты мне ничем не обязана, – возразил Джеймс.

Она и без того дала ему больше, чем он заслуживал, потому что он мог только брать. Ему нечего дать ей взамен.

– Ты мне ничего не должна.

– Чепуха! – воскликнула Верити, отметая его слова взмахом руки. – Кроме того, праздник даст мне возможность чем-то заняться, а то я занята только своими травами. Мне будет приятно планировать праздник, в самом деле. Пожалуйста, не заставляй меня отказываться от этой идеи. Мне доставит такое удовольствие заниматься этим, и я знаю, что люди придут. Точно придут!

Глаза Верити сверкали воодушевлением, а голос стал взволнованным. Она была неотразима.

– Да, полагаю, ты сможешь убедить любое количество людей, чтобы они пришли, – сказал Джеймс и подумал, что Верити смогла бы, пожалуй, очаровать даже пикси в их волшебной роще, если бы только захотела это сделать.