Навеки моя - Шарлин Рэддон Страница 59

Не поворачиваясь к ней, он сказал:

– Я же тебе уже говорил, я не собираюсь возвращаться в город. Я счастлив здесь. Я без ума от моря и от моих птичек.

– И от этой суки в постели Причарда, – эхом ответила она. – А как же я? Разве мое, счастье не имеет для тебя значения? Мне здесь все опостылело, Бартоломью. Это и есть моя единственная болезнь. Если ты действительно беспокоишься о моем здоровье, отвези меня обратно в город, и ты посмотришь, какой цветущей я могу быть.

– Ты утратила право на мою заботу о тебе в тот день, когда закрыла передо мной двери своей комнаты, Хестер. Я всю свою жизнь только и делал, что заботился о других. А теперь я буду заботиться о себе сам, делать то, что сам посчитаю нужным.

– Вместе с этой шлюхой? Ты будешь гореть в аду! – фыркнула Хестер.

Бартоломью повернулся и пронзительно посмотрел на нее.

– В течение семи лет ты делала все, чтобы моя жизнь была адом. И у тебя это хорошо получалось. Но больше у тебя ничего не выйдет. Мне теперь все равно, что ты будешь делать.

Его внимание переключилось на дом в сорока футах от его собственного, он не обращал больше внимания на Хестер, как будто она была какой-то букашкой. Хестер всегда знала, что он не любит ее – он не любил ее даже тогда, когда они поженились, – несмотря на то, что она стирала пальцы до крови, готовя и убирая, заботясь о его парализованном отце и о нем. Она была недостаточно хороша для Бартоломью Нуна. Она же простушка, которой безразлична даже собственная жизнь, потому что ей не повезло от рождения, ведь она родилась в семье белого южанина-бедняка!

Если бы Хестер могла быть честной с собой, то ей пришлось бы признать, что именно то, что Бартоломью не любил ее, и толкнуло ее в его постель в ту ночь, тогда умер его отец. Именно это и необходимость позаботиться о своем будущем. Он хотел ее тело так же сильно, как Ленни Джой, это было давно, когда ей было шестнадцать лет. Ленни Джой сбежал, чтобы не платить за то, что она ему отдала. А Бартоломью не сбежал. Она позаботилась, чтобы он не сбежал. И она заставила его заплатить за то, что он грязно использовал ее тело. Он заплатил так, как она всегда мечтала заставить заплатить Ленни Джоя.

Эри закрыла книгу доктора Чейза и пошла на кухню проверить, как там ростбиф, который она готовила на ужин. Ей уже порядком надоела эта книга «Советы по домоводству». «Делайте все вовремя. Храните все в надлежащем месте. Кладите все на свои места». Даже чтение этих слов производило гнетущее впечатление. Наверняка, добрый доктор Чейз не знал, что значит просто радоваться жизни. Она представила, как доктора мучит бессонница, и для него единственным спасением от нее было придумать для других новое правило жизни.

Эри перевернула ростбиф и придирчиво оглядела кухню. Требовалось добавить что-то яркое, чтобы сделать ее более жизнерадостной. Она было решила перенести сюда мамин сервиз, который она поставила в столовой, но потом передумала. Каждая комната в доме требовала какого-то украшения. Она попросит Причарда приобрести новые желтые шторы для кухни и скатерть в тон шторам.

Когда Хестер уговорила ее приступить к смене обстановки в доме, который отныне станет ее новым жилищем, Эри испугалась при виде того, что она тут обнаружила. Мойка и кухонный стол были завалены грязной посудой вперемешку с пустыми ящиками, остатками еды, консервными банками, которые Сим приспособил под пепельницы, и старыми номерами газеты «Хэдлацн Херальд». На полу около плиты валялись горы пепла и стружек. Требовалась только искра, чтобы из всего этого вспыхнул настоящий пожар. По всему столу были разбросаны засохшие продукты, а стены были испачканы отпечатками грязных рук.

Мебель давно не мыли и не полировали. Мышиная семья, которую она обнаружила в кладовой, похоже, и не собиралась покидать свое жилище, а запахи табака, прогорклого масла и жженой древесины упрямо не хотели уходить, несмотря на все ее усилия и старания. Эри была уверена, что в этом доме ничего не мыли, не чистили и не подметали с того момента, когда он был построен, слава Богу, что это произошло всего лишь в прошлом году. Ее уже просто тошнило при виде грязных окон и слоя пыли повсюду.

В течение двух часов после того, как утром Причард ушел сменить Сима, Эри лежала в постели, обдумывая сложившуюся ситуацию. От ее обычного оптимизма не осталось и следа. С какой бы стороны она не смотрела на ситуацию, она не могла найти подходящего решения. Похоже, ответа просто не было. Она любит одного человека, а вышла замуж за другого. Для Причарда вторым, после бейсбола, объектом поклонения был он сам. Он никогда не слышал о Платоне, называл Шекспира щеголем и считал, что внимания стоят только те птицы, из которых получаются вкусные блюда, например, утка, гусь, малиновка или фазаны, которых выращивал Бартоломью. Его руки были все время холодны, как море зимой. Она чувствовала это каждый раз, когда он к ней прикасался. Его поцелуи напоминали ей желто-зеленого лесного слизняка, которого она когда-то видела.

Такие ли чувства испытывала Хестер к Бартоломью? Это ли было причиной того, что она не впустила его в свою комнату на следующий день после свадьбы? Нет. Это было просто невозможно представить. Нежность и чувственность были второй натурой Бартоломью. Он, наверняка, был таким же нежным с Хестер, как с ней самой.

Бартоломью. Эри закрыла глаза, на них навернулись слезы. Она не отдаст его этой женщине! Как она могла вновь смотреть ему в глаза после случившегося, она увидит в них лишь боль, ведь он и все остальные посчитали, что вчера Причард сделал с ней в постели нечто большее, чем она могла вынести.

У нее вылилось немного крови после того, что они делали с Причардом, но только чуть-чуть. И когда она исследовала себя, точнее эту интимную, чувствительную часть своего тела, которая могла заводить мужчин до такой степени, что они становились просто зверьми, и которая под нежными и заботливыми руками Бартоломью вознесла Эри до небес, она обнаружила, что драгоценная мембрана все еще находится на своем месте. И если она и дальше будет поступать так же, то ничего с ней не произойдет. По крайней мере, пока она и ее муж не смогут прийти к взаимопониманию и найти какое-нибудь взаимоприемлемое решение.

С улицы доносилось чистое и высокое пение птиц. Из окна она увидела желтенькую птичку, которая сидела на перилах. Птичка была просто прекрасна, но пока Эри пыталась разглядеть получше, что же это за птичка, та улетела в сторону леса, на который смотрела северная сторона дома.

С момента своего приезда она чувствовала острую необходимость выйти на улицу и исследовать эту манящую живую зеленую стену, в которой таилось какое-то непонятное ей обещание. Сейчас это чувство снова волной захлестнуло Эри. Если она выйдет из дома так, чтобы дом находился между ней и кем-то, кто, возможно, наблюдает за ней, то она сможет достичь деревьев незамеченной – она не хотела, чтобы ее заметили. Хестер будет злиться на нее за то, что она не занимается домашними делами, а Бартоломью…

В жажде свободы Эри сняла свою шаль с крючка и через заднюю дверь вышла из дома.

Что-то розовое и яркое, как цветок рододендрона, привлекло внимание Бартоломью. Он отдернул штору и присмотрелся внимательнее. За оградой кто-то, одетый в розовое, бежал к лесу, едва касаясь ногами земли. Эри.