Дочь Роксоланы - Эмине Хелваджи Страница 59

Трудно понять, осознали ли каменщики, что почти вторглись в султанский гарем. Но они точно вспомнили, что находятся сейчас не где-нибудь, а во Дворце Пушечных Врат.

…Вообще говоря, интересно было бы завтра посмотреть, как подручные «балкон-паши» продолжали свою работу: наверное, не только с очень большой опаской, но еще и с большей торопливостью. Делали они упор на бесшумность или скорость? Кто знает… Так уж вышло, что на следующий день жара спала и девочкам как-то нечего стало делать на веранде. Еще через день они собирались туда хотя бы выглянуть, но не получилось: иные заботы их заслонили, как щит черепаху. А на третий день, хотя и была такая возможность, они забыли.

На четвертый – и вспомнили, и смогли, и даже выглянули… но балкон был уже достроен. И абсолютно пуст.

– Какая ты умница! – вполне искренне восхитилась Орыся.

– Да, этого не отнять, – скромно признала Михримах и прыснула. Они еще долго смеялись вместе, не в силах остановиться: едва лишь одна успокаивалась, как другая, зацепившись своим хихиканьем за ее угасающий смешок, вновь выплескивала наружу веселье.

Наконец, обессиленные, снова рассмотрели чертеж.

Судя по всему, там надо было вынуть только два камня. Один, довольно большой, у основания башни, и другой, как-то непонятно помеченный, в самом каземате. Впрочем, он, может, вообще на оси поворачивался, как тот камень-окошко в куртине. Правда, находясь в каземате, они ничего похожего не заметили, ну так ведь и не искали же!

А вот на камень у нижнего хода в башенный лаз, куда денешься, придется ополчиться во всеоружии – считая за оружие и бурав с долотом, и молоток с пробойником, потому что неясно, кто более прав, штукатур-бей или уста балкон-паша. В том-то и дело, что на чертеже этого камня нет. Там значится открытый проход. Но когда Башню Лучников осиротили, снеся ее сестру, этот вход был заложен несколькими глыбами; похоже, наспех, не слишком-то и прочно.

То есть достаточно будет одолеть всего одну из них.

– Хорошо запомнила, как они все друг другу объясняли?

– Запомнила-то я хорошо. Но… Ты действительно думаешь, что это будет как на ребабе играть?

– Не знаю… – вздохнула Орыся.

На самом деле она очень сильно подозревала, что работа эта окажется гораздо сложнее, чем им кажется сейчас в своих покоях. Не говоря уж о том, что нужных инструментов у них нет. И чтобы раздобыть их, придется снова устраивать вылазку в город. А это не так-то просто.

Главное же – зачем? Орыся теперь и сама не могла объяснить себе, почему для них столь важно открыть потайной ход в башню, куда они совсем недавно по стене сквозь бойницу залазили. Во сне это было так понятно, а сейчас…

Михримах же и вовсе не была с ней во сне. Как ей объяснить?

– В нашем лазе все спрячем, – решительно сказала старшая сестра, и младшая с облегчением поняла: Михримах не придется уговаривать, ей по-прежнему очень нравится эта идея. – Купим и спрячем. Никто там не найдет. Деньги у нас есть?

– Мало, – ответила Орыся.

После той вылазки на рынок, потерянного кошелька и неудачной попытки продать браслет Михримах не просто согласилась, но даже настояла на том, чтобы их денежные дела вела младшая. Вот только особых дел с тех пор не возникало. Осталось немножко акче (старых акче), которые девочки не взяли с собой в прошлый раз, но это были считанные монеты.

Смешно, но золото и драгоценные камни для сестер были куда доступнее, чем деньги, пускай даже сравнительно малые. Для прошлой вылазки они почти год копили акче, добывая монетки по случаю. Действительно, ну зачем и откуда в гареме деньги?

На самом деле девочкам – то есть султанской дочери Михримах – полагалось немалое денежное содержание, они об этом знали, никакого секрета тут не было. Но этот доход полностью находился в распоряжении блистательной Хюррем-хасеки. И у ее дочерей никогда не возникало сомнений в том, что так и должно быть.

Разумеется, можно попросить у матери хоть акче, хоть гуруши, хоть меджидие (только не в медном весе, а в золоте). Отказа, конечно, не последует, ведь Михримах никогда не получала отказа, когда речь шла о новых нарядах или украшениях, и как-то незаметно, само собой получалось, что это были подарки обеим сестрам сразу, пусть и носить их следовало поочередно.

Но с деньгами сразу возник бы вопрос: для чего?

– А давай наши запасные украшения будем откладывать, – предложила Михримах, и Орыся молча порадовалась, что сестра все-таки крепко держится за прежнюю мысль. – Браслеты не надо, если с ними все так сложно, но что помельче: перстни, серьги… Из брошек что-нибудь… Да ну их, половина уже надоела. И вообще, у меня… у нас ведь не сто пальцев, десять шей и пятьдесят ушей, чтобы все это носить!

– Давай. Это будет наш клад.

– Правильно. Наш общий клад. Мой и твой. На случай…

– На случай, если нам вдруг придется бежать.

– Да. Обеим.

(Орыся изо всех сил постаралась – и сразу же сумела убедить себя в том, что ее сестра произнесла это на одном дыхании, без заминки. Потому что любая заминка тут могла означать лишь единственное: «…Или тебе одной».

Но ведь не было же ее, заминки! Ведь точно же не было!)

– А шкатулку с этими украшениями спрячем…

– Вот там и спрячем. Когда сумеем открыть тот ход!

* * *

Им хватило одного взгляда.

Ночью было трудно оценить, какого размера те плиты, которые запечатывают вход у основания башни. При дневном же свете стало ясно: здоровенные они. Больше, чем по силам удержать двум девушкам. А ведь вывороченный камень нужно будет не просто удержать, не дать ему упасть, но потом снова поставить на место и как-то укрепить в этом положении. Иначе ход перестанет быть тайным. Какой тогда от него прок.

Да и пробурить отверстия по краю такой плиты… или сделать их пробойником, а затем расширить долотом…

То есть каменщикам вполне могло показаться, что это просто, вопрос лишь в том, насколько придется платить бесшумностью работы за ее скорость. Но камнетесное искусство не входило в число тех благородных наук, которые преподают воспитанницам гарема.

Может быть, Орыся и Михримах смущенно переглянулись бы, но в их положении это было невозможно. Поэтому они чинно проследовали дальше, избегая бросить лишний взгляд на основание башни, чтобы не привлечь внимание своей свиты. Тут ведь хоть и дворец, но не гарем, поэтому открыто прогуливаться посреди дня дочь султана госпожа Михримах имеет право лишь в сопровождении двух евнухов и двух закутанных в чадры служанок.

Одна из этих служанок – Разия, молочная сестра.

В данном случае ею была сама Михримах. А госпожой Михримах была Орыся.

Сестры решили, что сегодня так будет правильнее.