Искушение Марии д'Авалос - Виктория Хэммонд Страница 59

Был ранний вечер. Весенний солнечный свет проникал сквозь кружевные занавеси на окнах, а легкий ветерок слегка их колебал. Принц представил композитора Помпонио Ненна, и на сцену поднялся, улыбаясь, полный человек с намечающейся лысиной.

— Четыре года назад мой благородный покровитель, герцог Андрия, оказал мне столь щедрую поддержку, что я посвятил ему свой первый сборник мадригалов, — начал он, — и его веселый взгляд, скользнув по гостям, остановился на Фабрицио, сидевшем перед Беатриче. — С того времени благодаря его поддержке я смог посвятить себя сочинению музыки. Некоторые произведения я уже имел счастье исполнить на концертах принца Веноза, которых так нетерпеливо ожидают. Сегодня принц оказал мне честь, снова пригласив на свой концерт. — Он поклонился Карло. Беатриче похлопала Фабрицио по спине и, когда он повернулся, улыбнулась и помахала ему. Он беззвучно произнес «привет» и тепло ей улыбнулся, затем взглянул на Марию. Играя роль безмятежной хозяйки, она кивнула. У Фабрицио была более короткая стрижка, и от этого он выглядел моложе, а тонкие черты лица стали еще привлекательнее.

— Итак, мне повезло дважды, — продолжал Ненна. — Герцог обеспечивает меня средствами для создания музыки, а принц предоставляет великолепных музыкантов и эту прекрасную комнату, чтобы исполнять ее. Возьму на себя смелость, выразив надежду, что вы сочтете мои смиренные усилия достойными благородного покровителя. — Он отвесил низкий поклон Фабрицио. Затем Ненна, Карло и музыканты взяли инструменты, певцы вышли вперед, и концерт начался.

Музыка была очаровательной и простой, легкой, как солнце, согревавшее комнату, и публика с удовольствием отдалась ей. Мария заметила, что Беатриче улыбается. Замужество пошло ей на пользу: грудь стала развиваться, а резкие черты смягчились. Она становилась молодой женщиной. Мария перевела взгляд на затылок Фабрицио Карафа. Солнечный луч танцевал на его загорелой шее. Она несколько раз видела его после своей свадьбы, в Сан-Северо, куда он приходил обсуждать музыкальные вопросы с Карло, а также в палаццо Карафа, когда он останавливался у своих родственников. Она всегда была холодно любезна, так как опасалась его.

Как завороженная, Мария смотрела на танцующий солнечный кружок под шелковыми иссиня-черными волосами и воображала, как протягивает руку и касается пальцами его теплой кожи. Фабрицио повернул голову и взглянул на мужчину, сидевшего рядом с ним, перед Марией, затем — на окно. Ее взгляд поднялся выше, к его темным ресницам, римскому носу, нежному чувственному рту. И вдруг он повернулся, и его прекрасные темные глаза взглянули прямо на нее. Она сразу же опустила взгляд, чувствуя, как кровь бросилась ей в лицо.

Вторая часть программы была посвящена неизвестному композитору Джозеппе Пилоньи. Публика разделилась на тех, кому любопытно было услышать свежую музыку, и на тех, кто считали, что ни один новичок не может сравниться с мастерством более опытных композиторов, и с нетерпением ждали, когда с этими пьесами будет покончено, и они смогут обсудить новые произведения популярного Ненны и поздравить его. Но, глядя на написанную от руки программу, даже самые нетерпеливые вынуждены были признать, что диапазон этого нового композитора впечатляет: мотет, ария и трио для трех сопрано, а также пять мадригалов.

Публика затихла, как только начали исполнять первое произведение. Сразу чувствовалось, что это не молодой любитель, а человек, разбирающийся в контрапункте и музыкальных традициях. Когда были исполнены ария и трио, несколько слушателей уже были убеждены, что слушают произведения мастера; уверенный почерк сочетался со свежей индивидуальностью. Пришла очередь мадригалов. Эти произведения для девяти голосов были самой популярной современной формой — их сочиняли тысячами, но мадригалы Джозеппе Пилоньи были ни на что не похожи. Они были живыми и страстными, со сложными пассажами, включающими удивительный диалог между басом и сопрано. Слушатели напряженно внимали мелодиям, поражавшим новизной. Композитор беспрецедентно, очень смело использовал двойной контрапункт. Для тех, кто просто любил музыку, это были мадригалы редкой красоты, которые трогали сердца. Даже Беатриче, которая слабо разбиралась в музыке и пришла на концерт лишь потому, что Марк Антонио уехал на презираемую ею охоту, слушала внимательно.

В конце концерта публика поднялась как один человек и устроила овацию. «Кто этот Джозеппе Пилоньи? — спрашивали они друг друга, подкрепляясь за элегантно накрытыми столами в соседней комнате. — Какой стиль и индивидуальность! Какая изобретательность! Каждое пропетое слово было переполнено эмоциями».

Мария потянула Карло в угол комнаты. Фабрицио Карафа наблюдал, как она тепло улыбается мужу, берет его руку в свои и, поднявшись на цыпочки, что-то страстно шепчет на ухо. Повернувшись, Фабрицио направился в другую сторону. Он споткнулся, толкнув Джерониму, которая пролила свой напиток, и рассыпался в извинениях.

— Мой дорогой Фабрицио, уверяю, вам не из-за чего расстраиваться, — сказала она, увидев, как он расстроен. — Кажется, большая часть пролилась на вас, а не на меня.

Если бы Фабрицио знал, что именно Мария и Карло говорят друг другу, он бы так не расстраивался.

— Это ты, не так ли? — прошептала она Карло, и глаза ее сияли от восхищения. — Я знаю, что это ты. Джозеппе Пилоньи — принц Веноза. Ты изумляешь меня, Карло. Ты блистателен. — Она сжала его руку.

— Почему ты думаешь, что это я? — спросил он, стараясь скрыть улыбку.

— Я слышала отрывки этой музыки прежде. Ты же знаешь, что слышала. Почему ты играешь со мной в эту глупую игру? — Она издала смешок, в восторге от этой редкой минуты беззаботности между ними. Кроме того, она действительно была восхищена и искренне удивлена мастерством Карло.

— Где ты их слышала? — спросил он.

— В постели, когда болела. Ты забываешь, что, хотя моя комната на этаж выше твоей, когда открыты двери на лестницу, звуки доносятся до меня. Ты начал наигрывать на лютне и органе фразы из того, что мы услышали сегодня, вскоре после рождения Эммануэле. Они показались мне элегантными и успокаивали, когда я болела. Но сегодня, услышав все вместе, я не могу передать словами, как это прекрасно.

Радуясь похвале, он блаженно рассмеялся.

— Я был очень счастлив, когда родился Эммануэле, и создание музыки нового типа позволяло мне наилучшим способом выразить свои чувства. Не говори никому. Пусть гадают, кто такой Джозеппе Пилоньи.

— Откуда ты взял такое смешное имя?

— Из головы, конечно. Такое идиотское имя, но люди произносят его с серьезным видом, как я и ожидал. Втайне это меня забавляет.

— Порой ты бываешь мизантропом, Карло, но ты — великий музыкант.

— Рад слышать, что моя жена так думает. Я не знал, что она настолько ценит музыку и меня тоже.

— Возможно, тебе следует уделять ей больше внимания.

Он молча взглянул на нее. Выражение его лица вдруг сделалось непроницаемым. Затем он поцеловал ее руку, официально поклонился и покинул Марию, сказав, что ему надо заняться гостями.