Наследство Валентины - Кэтрин Коултер Страница 6

– Больше тебе не побить меня, Оливер, – объявил он, прикрыв глаза и скрестив руки на груди.

– С чего ты взял, мой мальчик?

– Посмотрим, старик, посмотрим.

Открыв глаза, он протянул хозяину пустой бокал. Оливер фыркнул и влил в бокал несколько оставшихся капель кларета. В этот момент раздался оглушительный треск, вопль и глухой стук от удара об землю.

Мужчины мгновенно оказались на ногах и помчались к двери конторы, но, не успев выйти, ошеломленно застыли.

– Какого черта? – взорвался Оливер Уорфилд при виде дочери, одетой как мальчишка и успевшей запихнуть волосы в шерстяной колпак.

Соплячка лежала на спине, широко раскинув руки и ноги. По всей видимости, она рухнула сверху прямо в кормушку, по счастью, заполненную сеном.

– Джесси! Во имя Господа, что тут случилось? Ты жива, девочка? Сломала что-нибудь? Да скажи ты хоть слово!

Послышался тихий неубедительный стон. Джеймсу было достаточно одного взгляда на дрогнувшие ресницы, чтобы заявить:

– Таких, как она, ничто не берет. Я скажу тебе, что она делала. Соплячка сидела наверху, подслушивала и подсматривала, вперившись в щели между балками. Верно, Джесси?!

– Отвечай, девчонка! – прогремел Оливер, легонько похлопав дочь по щеке.

Она снова застонала, но Джеймс не собирался ей сочувствовать. Призвав на помощь английское высокомерие, тоном, который, по мнению Джеймса, мгновенно заставит Джесси обо всем позабыть и ринуться в атаку, он бросил:

– Да скажи что-нибудь, Джесси. Твой отец и я желаем поскорее вернуться к нашему кларету. Ты, как всегда, не вовремя. И если немедленно не встанешь, я вылью тебе на голову ведро воды. Это сразу тебя приободрит. Оливер, посмотри, кажется, на поверхности плавает зеленая пленка? И немного плесени?

Джесси Уорфилд неохотно открыла глаза, противясь искушению опрокинуть ведро на Джеймса Уиндема. Больше всего на свете ей хотелось бы исчезнуть, но ничего не оставалось, кроме как смело встречать грозу.

– Со мной все в порядке, папа. Упала, но просто немного ушиблась, только и всего.

– А по-моему, тебя с рождения ушибли головкой, – проворчал Джеймс, протягивая ей руку.

Джесси уцепилась за нее, позволила вытянуть себя из кормушки и принялась долго, старательно отряхиваться.

– Ты вправду подслушивала, как сказал Джеймс? – допрашивал Оливер.

Она продолжала отряхиваться с преувеличенным усердием.

– Ну же, Джесси, сознайся, конечно, ты не отрывала уха от потолка. Наверное, хотела узнать, не выдам ли я каких-нибудь скаковых секретов.

– Собственно, – процедила Джесси, глядя Джеймсу прямо в глаза и легко попадаясь на удочку, – ваши секреты ничуть меня не интересуют. Вы и половины того не знаете о скачках, сколько я, Джеймс!

– Но, Джесси, Джеймс только сейчас признал, что, несмотря на то, что он бывает близорук, это у него от излишней молодости.

– О чем ты толкуешь, папа?

– Разве не помнишь? Сама сказала, что не хочешь выходить замуж, потому что все мужчины – свиньи, эгоисты и близоруки.

– Ты ведь слышала, Джесси, как я признавался в своей близорукости? Откровенно говоря, ты слышала все. Освежи мою память. Кажется, мы говорили о тебе и твоих бесчисленных недостатках?

Джесси опустила глаза, и он посмотрел на девушку сверху вниз. Для этого ему не пришлось слишком сильно наклоняться, поскольку соплячка была чертовски высокой и почти такой же длинноногой, как он сам.

– Что это у тебя на щеках и на носу, девочка?

Джесси схватилась руками за лицо, поспешно отступила, ударилась о кормушку и снова повалилась в сено, размахивая руками.

Джеймс рассмеялся, покачал головой и пояснил:

– По-моему, Оливер, твоя дочь пытается вывести веснушки каким-то зельем, известным лишь женщинам, что заставляет меня гадать, откуда она узнала рецепт.

– Но, Джеймс, Джесси все-таки девушка. Да вот, помню, она не смогла скакать в прошлом месяце, потому что...

Оливер испуганно осекся. Его дочь на этот раз самостоятельно выкарабкалась из кормушки и без единого слова метнулась к двери, оставив ужасно сконфуженного, молчаливого отца и такого же безмолвного Джеймса Уиндема.

– Э-э-э... – наконец, запинаясь, выговорил Оливер, – расскажи мне о графе и графине Чейз. Как ты думаешь, они когда-нибудь приедут в Мэриленд?

Джеймс рассеянно кивнул. Неожиданный полет Джесси позабавил его, однако ему было самую малость жаль соплячку. Кроме того, отец, попытавшийся прийти к ней на помощь, только смутил ее еще больше. Да к тому же они застигли ее врасплох с этим снадобьем на мордашке. Пахло чем-то вроде огурцов.

– Что, Оливер? Ах, да, мои английские кузены. Теперь у них слишком много дел, а кроме того, Дачесс только три месяца назад родила второго мальчика. Назвали его Чарльз Джеймс. Я крестный отец младенца. Темноволосый, совсем как его папаша, но с синими глазами, как у матери. Правда, у Маркуса тоже синие глаза.

– Дачесс. Какое странное имя.

– Это не имя. Маркус прозвал ее так, еще когда ей было девять, а ему четырнадцать. Очень сдержанная, хладнокровная женщина, из тех, на кого можно положиться. Она сызмальства такая, но беззащитна, если речь идет о Маркусе. Он знает это и зачастую ведет себя в присутствии жены просто невыносимо, чем и сводит ее с ума. Иногда, правда, крайне редко, она позволяет себе даже кричать, если уж очень разозлится.

– Это она пишет политические куплеты? Богатая графиня не гнушается подобным занятием?

– Да, у нее поистине непревзойденный талант.

– Но это мужское дело.

Джеймс недоуменно поднял брови.

– Наверное. Я никогда раньше об этом не думал. Все принимают ее дар как должное, по крайней мере сейчас.

– Совсем как моя Джесси – вот кто умеет ловко обращаться с лошадьми, – заметил Оливер и потащил Джеймса назад, в контору. – У нас еще осталось немного кларета.

– Нет, только глоток в моем бокале, – печально вздохнул Джеймс. – Интересно, на что ей понадобились огурцы?

Два дня спустя Соубер Джон покрыл Суит Сьюзи. Ослоу лично наблюдал за конюхами, сводившими жеребца и кобылу.

– Пора, – наконец решил Ослоу. – Я все проверил сам, и Соубер Джон готов.

Загон был большим, чистым и примыкал к конюшне. Каждый из пяти конюхов знал, что делать. Они обернули копыта жеребца ватой, чтобы тот не поранил кобылу. Ее держали под уздцы, пока Ослоу подводил коня. Соубер Джон возбужденно втягивал ноздрями знакомый запах и даже сильно укусил кобылу за круп. Несколько секунд в загоне царил хаос, поскольку один из парней оказался неопытным и упустил Суит Сьюзи. Наконец Соубер Джон с огромным энтузиазмом приступил к выполнению своих обязанностей. Позже Ослоу сам отвел дрожащего жеребца в стойло, тихо приговаривая, что тот молодец и за это ему полагается лишняя мера овса. Во время случки самым трудным было сохранить вес жеребца. Кроме того, Джону полагалась еще одна бадья с настоем альфальфы.