Колдовская душа - Мари-Бернадетт Дюпюи Страница 6

– А я все жду, когда же ты начнешь возмущаться! Моя сестрица бережет свои косы, ради того чтобы тебе нравиться, – иронично отозвалась девушка. – Признай, что с такой прической я выгляжу более современно!

– Ты такая же красивая, как и раньше, но сама на себя не похожа, – сказал Пьер.

– Испортить такие волосы! – снова завел свою песню Фердинанд. – В грустные времена мы живем… Сначала построили плотины на двух водоотводных каналах, Гранд-Дешарж и Птит-Дешарж, и всюду провели электричество, а теперь женщины хотят работать и укорачивают себе юбки и волосы! Если бы моя дорогая Олимпия увидела тебя такой, внучка, как бы она плакала!

– Давайте сменим тему, а то у меня настроение портится. Пьер, я могла бы отнести на ферму куклу Анатали. Малышка просит об этом со вчерашнего вечера. А еще мне нужно сшить для куклы новое платье – из-за Томми, который грызет все подряд!

Щенку было всего шесть месяцев. Шамплен Клутье подарил его Жасент в день их с Пьером свадьбы. Песик был средних размеров и, похоже, вряд ли вырастет еще.

– А скажи-ка, Сидо, – слегка насмешливым тоном произнес ее зять, – ты стриглась у парикмахера в Робервале или же у местного брадобрея?

– В Робервале, разумеется!

– И как же ты вернулась в Сен-Прим в такой одежде и обуви?

– Она позволила себе немного шикануть – в Роберваль и обратно ездила на такси с опутанными цепью шинами! – едким тоном сообщил Фердинанд. – Хотя дорогу к этому времени уже расчистили. Что ж, желающие потратить свои гроши на глупости всегда найдутся!

Настроение у Сидони было хорошее, поэтому она не обиделась на деда. Они с Пьером доели суп, она убрала посуду и поставила на стол перед Фердинандом нарезанный хлеб, сыр и чайник с заваркой.

– Пойду переоденусь, раз на улице метель, – улыбнулась девушка и убежала в гостиную.

– Ваша внучка счастлива, – заметил Пьер, вставая и пожимая старику руку. – Журден Прово будет ей отличным мужем, я в этом не сомневаюсь.

– Может, меня в день их свадьбы уже и на свете-то не будет… Только подумать – наша Эмма на кладбище, а ведь, когда ее убили, ей было всего девятнадцать! Каждый раз, глядя на ее фотографию, я молю Господа забрать меня во сне, чтобы мы с Олимпией и Эммой снова были вместе!

Пьер смущенно кивнул. Несмотря на общение с соседями, семейной парой французов, поселившихся на улице Лаберж, и страстное увлечение кроссвордами, Фердинанд Лавиолетт медленно угасал в трауре и одиночестве.

– А тут еще дочка в марте собирается рожать, – мрачно продолжал старик. – Когда Эмма появилась на свет, моя Альберта очень мучилась. А ведь тогда она была намного моложе! Что, если и она нас покинет?

В кухню вернулась Сидони. Элегантный туалет сменили брюки из джерси, отделанные мехом ботиночки и анорак из ткани под названием миткаль, на меховой подкладке.

– Дедушка, ты все видишь в черном цвете. Так нельзя! При первой же возможности я приведу к тебе Анатали, вот уж кто сумеет тебя развеселить. И вообще, зимой тебе следовало бы перебраться на ферму. Мама предлагала тебе это…

– Нет уж, спасибо. Я не хочу видеться с зятем чаще, чем это необходимо, – отрезал старик. – Всего хорошего, Сидони! Всего хорошего, Пьер! Надеюсь, с Жасент ничего дурного не случится.

Покинув скромное жилище старика, молодые люди вздохнули с облегчением. Порывистый ветер вздымал охапки снега, закручивая их в белые вихри. Муниципальные фонари тонули в мириадах танцующих бешеную сарабанду снежинок, подсвечивая их бледно-золотистым светом.

– Милосердный Иисусе, как мне жаль деда! – прошептала Сидони. – Я стараюсь почаще бывать у него, но это ничего не меняет. Жасент полагает, что у него начинается старческое слабоумие.

– Да, она и мне об этом говорила. Он все время в унынии, быстро утомляется… Но не будем больше об этом. Я должен отдать тебе куклу Анатали. Идем, подождешь меня на крыльце. Хотя бы от снега спрячешься!

– Хорошо!

Едва Пьер, держа на руках щенка, скрылся в доме, как перед Сидони возник мужской силуэт. Незнакомец явно повернул с соседней улицы.

«Кто это? – спросила себя девушка. – Лорик?»

Несколько секунд она была уверена, что это действительно ее брат-близнец, уехавший из дома прошлым летом. Он писал ей не реже раза в месяц с острова Ванкувер, где нашел себе подходящую работу. Разрываясь между сумасшедшей радостью и живейшей тревогой, сердце Сидони часто-часто забилось в груди – причиной спешного отъезда Лорика было запретное чувство, которое он к ней испытывал.

– Мадемуазель, не могли бы вы мне кое-что объяснить? – обратился к ней мужчина.

Это был не Лорик Клутье. Сидони отважилась подойти к незнакомцу.

– Я ищу частный кабинет медсестры. Мне сказали, что ее зовут Жасент Дебьен.

– Вы обратились по адресу, мсье, Жасент – моя сестра. Но сейчас ее нет дома, она уехала по срочному делу.

Они стояли друг напротив друга. Незнакомец был сантиметров на тридцать выше Сидони и одет в дорогое пальто и фетровую шляпу.

– Меня зовут Александр Сент-Арно! – представился он. – Я буду практиковать вместо доктора Фортена. Сегодня, с четырех пополудни, я приступил к своим обязанностям, но пациентов не было, что неудивительно – люди наверняка не знают о моем приезде. Поэтому я решил навестить местную медсестру. Адрес мне сообщил мэр, но в такую метель на улице и домов-то не видно!

Ему было от тридцати до сорока, и говорил он почти скороговоркой, глядя при этом Сидони в глаза. Даже в слабом свете муниципальных фонарей девушка отметила проницательность этого взгляда, а также тот факт, что новый доктор – красивый мужчина и носит светлые усики.

– Это еще не метель, мсье, – сказала она. – Пару часов назад ветер был куда сильнее, я почувствовала это на себе.

Пьер вышел из дома и увидел их. Он спустился с крыльца; в руке у него была завернутая в платок игрушка.

– Вот кукла, Сидо! К нам посетитель? Мсье…

– Доктор Сент-Арно.

– Пьер Дебьен.

– А вы, конечно же, супруг медсестры Дебьен, – вежливо произнес новый доктор.

– Именно так. Моя жена скоро будет. По крайней мере, я на это надеюсь. Ее увезли к пациенту, и я не знаю, как далеко от поселка.

– Кажется, я приехал вовремя, – кивнул Александр Сент-Арно. – Я побеседовал с вашим мэром; он полагает, что иной раз услуг медсестры недостаточно, как бы добросовестно она ни исполняла свой долг.

– Жасент делает, что может, и отлично справляется со своими обязанностями! – поспешно возразила Сидони. – Ей приходится отправлять некоторых больных в Роберваль, потому что ни один врач, достойный этого звания, не соизволил сменить доктора Фортена, человека знающего. Но мне пора. До свиданья, Пьер!

Даже не взглянув на ошеломленного доктора, девушка сунула куклу под мышку и исчезла в вихре снежных хлопьев.