Ромео должен повзрослеть - Татьяна Бочарова Страница 6

– Не ошиблись. – Анна, пользуясь тем, что они стоят на светофоре, все-таки осуществила свое желание – оторвала руку от руля и провела по волосам Дмитрия. Они оказались неожиданно мягкими, почти шелковыми. – Дима, спасибо вам за все.

– Тебе, – поправил он, блаженно улыбаясь, – не вам, а тебе. Хоть мы и не пили на брудершафт, но надеюсь, очень скоро это сделаем. Я прав? – Клюев поймал ладонь Анны и поднес к своим губам. – Потом, все потом. А сейчас следи за дорогой.

Дрон уже битый час торчал на задворках колледжа. Настроение у него было хуже некуда, домой идти не хотелось. Хотелось надраться и ни о чем не думать, но вот беда: денег у Дрона было тоже раз, два и обчелся. Накануне он купил с рук телефон и теперь был без копейки. От злости и бессилия Сашка слонялся туда-сюда по парковке, с которой недавно уехали Анна и Клюев. Он видел их, наблюдал, как Клюев помог Анне поменять запаску, как они стояли и мило беседовали. А потом сели в машину и отчалили. Ну надо же быть таким идиотом, чтобы собственными руками все подстроить для соперника! И откуда только взялся этот смазливый упакованный козел, как из-под земли вынырнул?

Дрон долго разрабатывал план: как он проколет Анне колесо, сам потом вызовется помочь, предложит ей свозить машину на сервис к Козюле, Дронову корешу. А тот все сделает якобы бесплатно, а на самом деле Дрон ему потом отработает все, еще и с процентами. Осуществить этот блистательный план оказалось не так-то просто: то погода была мерзопакостная, менять колеса в грязи под проливным дождем Дрону не хотелось, не до романтики будет. То Анна машину чинила и приезжала в колледж на такси. То Козюля вдруг заартачился и отказался Дрону подыгрывать. В общем, много всяких подводных камней встретилось на пути исполнения Дроновой мечты. А мечта была нежной и розовой, как фруктовый зефир: сделать так, чтобы эта высокомерная и неприступная гордячка Акула наконец его заметила. Чтобы увидела в нем настоящего мужика, умелого, делового, а не надоедливого мальчишку с тощей шеей и остатками подростковых прыщей. Эх, теперь все пошло кувырком.

Перед глазами Дрона все стояла картина: расстроенная Анна в коротком белом пальто, на офигенных каблучках, с домкратом в руках, и услужливый незнакомец, глядящий на нее, точно кот на сметану. Небось сидят сейчас где-нибудь в ресторане, ужинают, пьют вино, и этот недоумок потихоньку гладит Анины наманикюренные пальчики и мечтает о том, как поедет к ней домой… При мысли об этом у Дрона аж в глазах потемнело. Нет, хватит, надо взять себя в руки – над ним и так уже все в колледже смеются. «Что, Дроныч, не по зубам тебе Акула-каракула? Смотри, скоро сама тебя проглотит, у нее ж зубы о-го-го». Но что он может сделать? Разве сердцу прикажешь? Вон сколько девчонок симпатичных на одном только их курсе – взять хотя бы Катьку Петухову: и фигурка, и личико, все высший класс. И Дрон ей нравится еще со второго курса. Она наверняка согласилась бы с ним встречаться. И не она одна. Но не нужны Сашке Дронову однокурсницы, хоть убей, не нужны. Сохнет он по Анне Анатольевне уже третий год, как только увидел ее, так погиб. Эти холодные синие глаза, гладкие волосы надо лбом, высокие скулы, которые, когда Анна злится, заливает нежный румянец. И голос – ровный и мелодичный, от которого теплеет внутри. Сколько раз Сашке снились это лицо и голос. Кажется, закрой он глаза, и все равно сможет мысленно нарисовать каждую черточку, каждый штришок и изгиб. Скверно все это, потому что шансов у него нет. Совершенно никаких шансов. Анна на него и не смотрит, а если и обратит внимание, то только чтобы выругать или высмеять. Ясно ежу, бесит ее Сашка со своими неумелыми ухаживаниями и уже окончательно достал. А он гибнет от своей безответной любви, как «Титаник» во льдах. Съехал по учебе на одни тройки, стал дерзким и колючим, а ведь на первом курсе был добряком и душой компании. Дома с матерью бесконечные ссоры. Знает Сашка, что мать права: папашка свалил к молоденькой, денег дает мало, матери приходится крутиться на двух работах. А она еще нестарая, красивая, ей мужика хочется, чтобы ухаживал, замуж взял. Ирка, сеструха, совсем ребенок, в четвертом классе. Кому ж помогать по дому, по хозяйству, как не Сашке? А он, как во сне, слоняется по квартире или уйдет на целый день, а возвращается за полночь. Правда, весь последний год он подрабатывал в сервисе у Козюли, приносил домой кое-какие деньжата, но бо́льшую часть их тратил на себя же. А уж насчет того, чтобы убраться, полы там помыть или посуду – тут Дрон вообще полный ноль. Вот мать и обижается, ругается с ним. Еще ее, конечно, доводят его оценки. Диплом нужно писать, а у него хвостов куча за прошлый год. Преподы звонят, жалуются. А что толку жаловаться, когда Дрон уже совершеннолетний и ростом метр девяносто. Как говорится, поздно пить боржоми.

В кармане у Дрона затренькал телефон. Звонила мать. Он поколебался, борясь с искушением не отвечать, но все-таки принял вызов.

– Ты где? – с ходу наехала она. – Ты мне утром когда обещал быть?

– Не помню, – процедил Дрон.

На самом деле он отлично помнил, что мать просила его в половине седьмого быть дома. Ирка в очередной раз валялась с ОРВИ, а мать не хотела брать больничный. Сегодня она работала до ночи, и Сашка должен был накормить температурившую Ирку ужином и проследить, чтобы она выпила лекарства.

– Совести у тебя нет, Саш! Ребенок больной целый день один. Я ей позвонила, у нее тридцать восемь и шесть! Ничего не ела с утра. Где ты шляешься, черт тебя побрал?

Голос матери задрожал и сорвался. Дрону стало стыдно. Он подавленно молчал. В трубке слышались всхлипывания.

– Ма, ну чего ты? Иду я, сейчас буду. Из-за этого реветь?

– Не из-за этого, – хрипло проговорила мать.

– Что еще случилось?

– Зуб сломался, Саня, передний. Раскрошился начисто. Я теперь как баба-Яга.

Сашка сочувственно вздохнул. Зубы у них – это семейное.

– Имплант надо ставить, – печально проговорила мать, – а денег нет. Отец обещал дать, но не смог. Сказал, им с Лизой надо путевки в Таиланд выкупать…

Лизка была новая отцовская жена, чуть старше Сашки, а понтов выше крыши. То ей в Таиланд, то на Канары, то брюлики, то еще что. Сашке стало жаль мать. Он был в курсе, почему она так убивается из-за зуба – к ним в кафе пришел новый менеджер, симпатичный дядька со смешной фамилией Котенкин. Матери он очень понравился, она ему тоже. Что ж она теперь, без зубов должна щеголять перед своим кавалером?

– Послушай, не плачь, – сказал Сашка после небольшого раздумья. – Я достану деньги. Сколько нужно?

– Где это ты их достанешь? – недоверчиво спросила мать.

– Не важно. Не твои проблемы.

– Сорок, – неуверенно проговорила она. – Эй, стой, подожди…

Но Дрон уже отключился. Он вышел за ограду и быстро зашагал в сторону пустыря, где держал свой подпольный сервис Генка Козюлин, или попросту Козюля. Козюле было лет 27–30, в юности ему «посчастливилось» побывать на зоне за мелкое хулиганство. Это был низкорослый коренастый крепыш с квадратными, мясистыми, всегда запачканными машинным маслом ладонями, с большим красным носом-картошкой, в котором он любил ковырять коротким толстым пальцем, наводя на мысль о том, что кличка Козюля произошла не только от фамилии. Генкиному «автобизнесу» было уже лет пять. Сам он здорово шарил в автомеханике и на раз ремонтировал старые, дешевые иномарки и отечественные «четверки» и «девятки». Его клиентами были в основном местные таджики и пацанва, только начинающая водить, прикупившая себе копеечные тачки, которые ломались на каждом шагу. Работал Козюля в старом гараже, доставшемся ему от отца. Постепенно расширяясь, он прикупил у местных алкашей еще два соседних гаража и стал нанимать малолеток, у которых руки росли откуда надо. Платил пацанам Козюля сущие копейки, иногда и вовсе не платил, потому что большинство из них были ему вечно должны. Генка помимо авторемонта промышлял ростовщичеством, ссужал периодически подросткам некие суммы, требуя потом возвращения с процентами. Про его грабительские условия все были в курсе, но больше достать бабки было неоткуда, а Генка всегда был на месте в своем гараже, и в карманах его всегда лежали купюры самого разного достоинства.