Безрассудная любовь - Татьяна Милях Страница 6

Андрей Павлович сделал небольшую ставку и проиграл. Расстроившись, он подумывал покинуть заведение, но решил напоследок перекинуться в «партийку» и неожиданно выиграл. Почуяв, что уцепил удачу за хвост, молодой граф начал играть по-крупному и вскоре с ликованием смотрел на кучу денег. Выигрыш позволял вернуть все долги, и окрылённый успехом Томилин пошёл ва-банк. «Будет, что за Дашеньку в качестве приданого отдать!» – загорелся он азартом и поставил на кон все свои деньги. Но результат ошеломил Андрея: он проигрался. Не желая мириться с поражением, граф в отчаянье сделал ставку на родовое поместье и снова взялся за колоду. Когда Томилин открыл карты, его руки задрожали. Некоторое время молодой человек сидел в оцеплении, затем, не видя ничего вокруг, поднялся и вышел на улицу. Небо уже окрасилось предрассветным заревом, когда Андрей, совершенно опустошённый, оказался у дома на Фонтанке.

Перешагнув порог квартиры, Андрей направился в кабинет и обессилено опустился в кресло. Осознавая глубину своего падения, Томилин уставился в одну точку. «Как теперь смотреть в глаза Дашеньки? Я разорил и себя, и её, – обожгло виной душу брата. – А что я скажу Шелестову?» – свербила голову гнетущая мысль, и Андрей представил презрительные глаза Сергея Дмитриевича и насмешливые ухмылки сослуживцев. Томилин мучительно застонал. Он не понимал, что делал, сознание блуждало в тумане, и рука сама потянулась к оружию.

Гром выстрела оборвал вместе с жизнью и душевные терзания Андрея. Вбежавший в кабинет денщик только всплеснул руками и, опустившись на колени перед молодым барином, разрыдался.

– Ваше благородие! Так как же это?!

Весь вечер в ожидании брата Дашенька не находила себе места. На душе было неспокойно, и девушка надеялась, что Андрей придёт мириться, но наступила ночь, а брат так и не появился. Укладываясь спать, девушка гадала: отдал ли Андрей коня, и прислушивалась к каждому шороху. Ей казалось, она чего-то не договорила брату, не смогла его убедить, и Дашенька так и уснула, терзаемая сомнениями. Страшный грохот разбудил сестру. Не понимая, что случилось, она вскочила с постели и, прислушиваясь к странным завываниям денщика, прошла в кабинет.

 Увидев окровавленного брата, девушка оцепенела. Небо над нею разверзлось, а под ногами образовалась пропасть. Всё остальное происходило, как в страшном сне. Крик Дуняши и причитания Семёна, тело Андрея, накрытое белой простынёй, какие-то люди, разгуливающие по дому. Незнакомцы в чёрных сюртуках всё время о чём-то расспрашивали и, облазив все комнаты, сунули свой нос во все ящики и шкафы. Всё это пролетало пред глазами и не имело никакого значения. Дашенька несколько дней ходила, словно в тумане, и не понимала ничего. В душе образовалась пустота, и Дуняше стоило большого труда привести барышню в чувства и заставить, съесть хотя бы кусочек.

 Спасибо, что хлопотами по организации похорон занялись товарищи Томилина. Сослуживцам стоило больших трудов уговорить батюшку на отпевание усопшего в церкви 5, но связи и деньги сделали своё дело.

Когда Дашенька, стоя у гроба, смотрела на побледневшее лицо брата, её голову изводила мысль бессмысленности всего происходящего. «Почему я сразу не отдала ему те дурацкие безделушки? – терзалась сестра, вспоминая о фамильных драгоценностях. – Разве бесчувственные камни стоят человеческой жизни? Если б я только знала?! Господи, Андрюшенька, что ж ты натворил?!»

Среди сослуживцев, пришедших попрощаться с графом, Шелестова не было. Краем уха Дашенька услышала разговор офицеров:

– Что-то Сергея Дмитриевича не видно?

– Так князя уж скоро неделя как нет в Петербурге. Он со своей актрисой уехал из столицы и не знает о случившемся.

Душа сестры закипела от ненависти. «Из-за какого-то пари Андрей лишился жизни, а Шелестов развлекается, и совесть его совсем не мучает!»  – стиснула она зубы. Хотя видеть у гроба брата этого человека Дашеньке было бы ещё тяжелее.

После похорон девушка вернулась в квартиру на Фонтанке и в задумчивости бродила по комнатам. Ей не хотелось верить, что больше она не услышат голоса Андрея, не увидит его добрую улыбку. Заметив висящий на шкафе сюртук брата, она погладила его рукой и,  уткнувшись в него лицом, вновь разрыдалась. Дуняша поспешила принести воды и помогла барышне лечь на диван. Здесь Дашенька и забылась.

Проснувшись, девушка взглянула на пробивающиеся сквозь неплотно прикрытые портьеры солнечные лучи, и, как ни странно, ей стало легче.

– Куда ж теперь, Дарья Павловна? – поинтересовалась Дуняша, настороженно косясь на барышню. – Давеча человек приходил, требовал освободить комнаты. Да, говорят, и Рощино барин проиграл.

– Сослуживцы Андрея собрали немного денег, – вздохнула девушка. – На первое время хватит. Поеду в поместье… Надо продать кое-какие вещи и подготовить дом для новых хозяев.

Mademoiselle Томилина не интересовалась, кому перешло во владение её Рощино. На сердце было тяжело и муторно и не хотелось думать о будущем. По возвращении в имение Дашенька обнаружила корреспонденцию. Среди выражений соболезнований от соседей и знакомых одно письмо особо привлекло внимание барышни. Оно пришло от старинного приятеля отца, с которым Павел Андреевич отбыл в Америку. Фёдор Михайлович писал, что волею государя ему пришлось покинуть Новый свет и отправиться Европу. Когда же он вернулся в Москву, то обнаружил весточку от старшего Томилина, в которой Павел Андреевич сообщал о своём месте нахождения и поразившей экспедицию болезни.  Фёдор Михайлович уведомлял в письме сына и дочь Томилина, что отправляется в экспедицию на поиски пропавшего друга и надеется вскорости вернуться с графом в Петербург.

Трижды перечитав строчки о своём отце, Дашенька с волнением прижала листок к груди. «Может, всё же отца смогут отыскать, и он вернётся?» – трепетало сердечко девушки, и она тут же села писать ответ Фёдору Михайловичу. Изложив последние постигшие семью несчастья, Дашенька просила держать её в курсе поисков отца и сообщила о своём намерении вернуться в Петербург.

С того дня прошло около месяца. Распродав картины и особо ценные вещи, Дарья Павловна  собрала небольшую сумму и теперь, гуляя по опустевшему дому, с грустью осматривала родные стены.

– Что же теперь будет, барышня? – вскинула испуганные глаза Дуняша.

– Не знаю, милая, – вздохнула Дашенька.

– Дарья Павловна, а я слыхала, будто тётка у вас под Тамбовом имеется. Может, к ней податься?

– Нет, Дуняша, – покачала головой девушка. –  Тётка меня не примет. Я писала ей после смерти матушки, так она в ответ даже пару слов соболезнования не чиркнула и ясно дала понять: видеть меня у себя в гостях она не желает.

Тётка была сестрой отца и, обвиняя супругу брата во всех смертных грехах, не признавала невестку. Дашенька не знала причины столь жестокой неприязни, лишь как-то краем уха слышала, что будто из-за матушки стрелялся молодой поручик, тёткин жених. Одно время он добивался благосклонности Марии Григорьевны, но получив отказ, переключил своё внимание на сестру Павла Андреевича.