Иезуит - Алекс Кейн Страница 6

— Дай лапу, — улыбнулся он и протянул руку.

«Пора», — решил я, положил лапу на его ладонь и мысленно произнес: «Твоя душа во мне, моя душа в тебе». Тут же появилось знакомое головокружение, глаза на мгновение застила пелена. Когда она рассеялась, мир заиграл множеством ярких красок. Это было столь непривычно, что я на мгновение зажмурился.

В этот момент одно из окон распахнулось, оттуда выглянула служанка в белом чепце и крикнула:

— Бан Иштван, вас просит отец.

Вот тут-то я и понял, что ошибся, и юноша вовсе не барон. Но было поздно: в его теле я сидел на каменной скамье, а на моей ладони лежала лапа пса, которым несколько секунд назад был я сам.

В глазах несчастного животного светилось такое недоумение, такая растерянность, что мне стало не по себе. Я вскочил и топнул ногой, пытаясь отогнать пса, но тот сидел, как приклеенный. Пришлось легонько ткнуть его сапогом в бок, он взвизгнул и отскочил. А я повернулся и пошел к дому, пытаясь представить себе чувства юноши, который еще минуту назад был человеком, а теперь оказался жалкой собачонкой и смотрел со стороны, как кто-то в его облике заходит в его же дом.

Дверь была приоткрыта, и через несколько мгновений я шагнул через порог в новую жизнь, сопровождаемый тоскливым собачьим воем.

ИШТВАН

Королевская Венгрия, XVII век

Стены холла, увенчанного сводчатым потолком, были увешаны алебардами, мушкетами и чучелами животных. Со всех сторон на Иштвана мертвыми глазами смотрели головы кабанов, лис и волков. Он поежился и в этот момент на лестнице, ведущей на второй этаж, заметил ту самую служанку, которую видел в окно. Девушка улыбнулась и махнула рукой в сторону правого крыла дома:

— Бан Томаш ждет вас в библиотеке.

— Спасибо, — кивнул Иштван.

«Значит, моего нового отца зовут Томаш».

Первая же дверь вела в библиотеку, и новоиспеченный юноша решительно шагнул внутрь. Здесь располагались несколько открытых книжных шкафов, большой, наподобие обеденного, дубовый стол и с полдюжины курульных кресел. В одном из них сидел бледный худощавый мужчина лет пятидесяти с тронутыми сединой усами и бородкой клинышком.

— А, Пишта, — улыбнулся он, и его лицо озарились радостью. — Заходите же, садитесь.

Юноша расположился рядом с Томашем, передал ему снадобье и выжидающе взглянул на него.

— Спасибо. Вот что я хотел сказать вам, мой друг, — начал тот и на мгновение замялся, — дело в том, что приезжает дядя Золтан.

Естественно, Иштван понятия не имел, о ком идет речь, поэтому, слегка нахмурившись, продолжал смотреть на отца.

— Знаю, знаю, — махнул рукой Томаш, по-своему истолковав этот взгляд, — он не слишком вам приятен, но что же делать? Он брат вашей матушки, и, будь она жива, не одобрила б, что мы его не жалуем. Кроме того, Нади еще никому в гостеприимстве не отказывали, вы это знаете не хуже меня.

«Значит, меня зовут Иштван Надь. То же самое, что и «Легран» по-французски… Что это, совпадение? Судьба? Похоже, фамилия преследует меня».

— Конечно, отец.

Он с удовольствием отметил, что слова дались ему легко, несмотря на трехлетнее пребывание в собачьем теле.

— Ну, вот и прекрасно. Постарайтесь быть к нему терпимы, мой дорогой. Конечно, дядя Золтан иногда бывает… эм-м… грубоват, но я заранее прошу вашего снисхождения.

Иштван с легкой улыбкой склонил голову. Он от души радовался решению поселиться здесь, ему положительно нравился этот бледный господин.

— Как вы помните, Вихрь повредил ногу, а других лошадей для дяди Золтана у нас нет. Завтра рано утром управляющий едет в Пожонь, дабы закупить все необходимое. Прошу вас, мой милый сын, отправляйтесь с герром Майером и выберите для дядюшки хорошую кобылку.

— Как прикажете.

Боясь выдать себя нехарактерной интонацией или акцентом, Иштван старался говорить поменьше.

— Спасибо, дорогой. А сейчас, может быть, вам подняться к себе и отдохнуть? Полагаю, вы устали после охоты? Марта разбудит вас к ужину.

— Не стоит, отец. Позвольте мне отдохнуть до утра, я что-то неважно себя чувствую.

— Как вам угодно, Пишта.

Иштван твердым шагом вышел из библиотеки, на ходу пытаясь сообразить, где находится «его» комната. «Старик сказал «поднимайтесь», значит, мне на второй этаж», — решил он и взбежал по каменной лестнице.

Оказавшись в коридоре, он огляделся: несколько дверей, одна из них открыта. Иштван направился к ней и столкнулся все с той же служанкой. Девушка посторонилась, пропуская хозяина, поправила выбившуюся из-под чепца темную прядь и с улыбкой сообщила:

— Я как раз закончила у вас прибираться.

Она аккуратно закрыла за собой дверь, и Иштван остался один. Он с любопытством огляделся. Комната была довольно просторной, уютно обставленной: кровать, неширокая, но на вид мягкая, каменный резной камин, небольшой стол, несколько кресел, бронзовые подсвечники. На стенах — гобелены со сценами охоты и старинные гербы.

Внимательно все осмотрев, Иштван снял сапоги и блаженно растянулся на постели. Господи, как хорошо снова стать человеком, жить в прекрасном доме, спать на кровати, а не бегать по помойкам, не плясать на площадях! Взгляд упал на потертый герб, висящий напротив кровати. «Похож на герб Медичи… Боже, сколько же лет прошло? Екатерина давно мертва, нет в живых ни короля Карла, ни Генриха, ни Стефана Батория. Умерла моя Женевьева, все мои любовницы и дети. А я жив! И не в теле паршивой собаки, а в образе молодого, полного сил юнца».

Иштвана вдруг охватила бурная радость. Конечно, тяжело терять близких, но это все в прошлом, зато сам он будет жить вечно! Узнает, как станет развиваться человечество, какие открытия совершат ученые, как изменятся нравы, быт, оружие, мода. Да никакому королю такое счастье не снилось! А положение… Он приобретет его, нужно лишь время. Мир велик, и он сможет поехать, куда захочет.

«Я снова в Европе, далеко от опасной Московии… Да, власть потеряна, но тут я в безопасности, и никакие Шуйские не строят коварных планов, чтобы меня погубить! Поживу здесь, отдохну, а там видно будет».

На рассвете он вскочил, выспавшийся и бодрый. На стуле, аккуратно сложенные, лежали чистые шоссы, рубаха и бордовый, с вышивкой, кафтан. Иштван некоторое время с удивлением разглядывал его.

«Ого, а мода-то изменилась!»

Одеваясь, он взглянул в окно и с ужасом увидел сидящего на скамье перед домом отца, а рядом с ним — злосчастного пса. Барат ластился, подсовывал под руку Томаша голову и жалобно повизгивал.

«Ну, уж нет, — с внезапной злостью подумал Иштван, — ничего у тебя не получится. Ему ни в жизнь не догадаться».

Он быстро прочел молитву и, вспомнив, что скоро предстоит поездка в Пожонь, поспешно спустился вниз.