Идеальный парень - Алексис Холл Страница 6

– Я… – если я останусь дома, то могу попытаться заняться взрослыми делами: помыть посуду, постирать одежду. Хотя на самом деле, скорее всего, буду до посинения отслеживать все гугловские оповещения по поводу своей персоны.

– Я приготовлю карри.

Ну все, хватит.

– Нет, на хрен.

– Люк, почему ты так грубо отзываешься о моем фирменном карри?

– Потому что твое карри спалит меня до самой задницы.

Мама надула губы.

– Для гея ты слишком переживаешь за свою задницу.

– Давай больше не будем об этом?

– Ты сам начал. И кстати, Джуди нравится, как я его готовлю.

Иногда мне казалось, что Джуди просто любила маму. Потому что я не видел другой причины, по которой кто-то стал бы хвалить ее стряпню.

– Возможно, это все потому, что ты в течение двадцати пяти лет планомерно уничтожала ее вкусовые рецепторы.

– Если передумаешь, ты знаешь, где нас найти.

– Спасибо, мама. До скорого.

– Allez, милый. Bises [11].

Без маминой болтовни о реалити-шоу в квартире стало на удивление тихо, и впереди меня ждал… судя по всему, очень длинный день.

В перерывах между работой, общением с друзьями и знакомыми и внезапными лихорадочными попытками найти себе партнеров на одну ночь эта квартира была для меня чем-то вроде слишком дорогого, но неуютного номера в отеле. Я возвращалсяя в нее, чтобы поспать, и покидал рано утром.

И так продолжалось всю неделю, но не в воскресенье. Воскресенья всегда таили в себе какой-то подвох. Особенно это стало заметно в последние годы. Когда я учился в университете, воскресенья уходили на то, чтобы встать к полудню, перекусить где-нибудь, посокрушаться о том, что натворил в субботу, и провести в полудреме остаток дня. Затем одного за другим я растерял всех своих прежних друзей, теперь они предпочитали обедать с родственниками своих вторых половинок, обставляли детские комнаты или просто наслаждались выходными в кругу семьи.

Конечно, я не винил их в том, что они поменяли стиль жизни. Но сам я такой жизни не хотел. Я просто не был создан для нее. Когда мы с Майлзом стали жить вместе, наши воскресенья постепенно превратились из нескончаемого секс-марафона в тихое соревнование по взаимным обидам. И я стал чувствовать себя примерно как сейчас, когда весь мой мир сконцентрировался вокруг этих телефонных оповещений.

Оповещений, которые я изо всех сил старался игнорировать. Ведь я знал, что мама была права: главное – пережить этот день, а на следующий – все забудется.

Но, как выяснилось, мы заблуждались.

Очень, очень сильно заблуждались.

Понедельник начался как обычно – я опоздал на работу, но никто не обратил на это внимания, потому что такой вот у нас был офис. То есть я так говорю – «офис», а на самом деле благотворительная организация, в которой я работал, занимала добрую половину дома в районе Саутуарк. И между прочим, это была единственная благотворительная организация, да что там, вообще единственная организация, которая решилась взять меня на работу.

Она была гениальной идеей пожилого графа, питающего большой интерес к агрокультуре, и энтомолога с кембриджским образованием. Порой мне казалось, что на самом деле он мог быть инопланетным искусственным интеллектом, присланным сюда из будущего. Миссия организации? Спасение жуков-навозников. А я, занимающийся сбором средств, должен убеждать людей, чтобы они жертвовали деньги не на сирот, панд или, прости господи, в «Комик-релиф» [12], а отдавали бы их на спасение жуков, которые едят навоз. Я мог бы сказать, что хорошо в этом поднаторел, но, к сожалению, не нахожу критериев для оценки своей деятельности. По крайней мере, по миру мы пока еще не пошли. И как я обычно говорил во время собеседований на другие вакансии, куда меня в итоге не брали, мне не было известно ни одной другой благотворительной организации, занимающейся проблемами утилизации навоза, которая собирала бы больше средств, чем наша.

Кстати, наш проект называется «Научный анализ всестороннего обеспечения защиты жуков». А сокращенно его следует произносить как «ЭНАВЭОЗЕЖЕ». А вовсе не НАВОЗЖ.

У работы в НАВОЗЖе есть ряд недостатков: летом батареи шпарят на полную мощность, зато зимой они отключены; офис-менеджер ни на что не разрешает тратить деньги, компьютеры настолько стары, что на них до сих пор стоит та версия Windows, где указан год ее выпуска, и уж нет смысла говорить о том, что здесь я каждый день ощущаю, во что превратилась моя жизнь. Но есть и некоторые плюсы. Кофе здесь весьма недурен, потому что доктора Фэрклаф заботят только две вещи на свете: кофеин и беспозвоночные. А еще каждое утро, пока загружается мой допотопный комп, мы с Алексом Тводдлом травим анекдоты. Точнее, я рассказываю анекдоты Алексу Тводдлу, а Алекс Тводдл смотрит на меня и моргает.

Я мало что о нем знаю, и уж точно мне ничего не известно о том, как он попал сюда на работу, но вроде бы он секретарь-референт доктора Фэрклаф. Кто-то говорил мне, что он с отличием окончил вуз. Но какой именно и по какой специальности, мне неизвестно.

– Так вот, – начал я, – встречаются в одном баре два куска трассы…

Алекс моргнул.

– Куски трассы?

– Ну да.

– Ты уверен? По-моему, это какая-то бессмыслица.

– Забей. В общем, один кусок говорит другому: «Я такой крутой, такой прочный, по мне грузовики ездят, а я вообще ничего не чувствую». Только он замолчал, как в бар входит разделитель. И тогда первый кусок асфальта вскакивает и прячется в углу. Его приятель подходит к нему и спрашивает: «Ты чего? Ты же говорил, что весь из себя такой крутой и прочный?» А первый кусок отвечает ему: «Да, так и есть, только тот парень – разделитель».

Повисла долгая пауза.

Алекс снова моргнул.

– И что такого страшного в разделителе? В него кто-то врезался?

– Да нет, просто один парень крутой. А тот, другой… разделитель.

– Да, но почему его нужно бояться?

Честно говоря, не понимаю, чем это было больше, хобби или наказанием – рассказывать Алексу смысл анекдотов.

– Нет, Алекс, это такая игра слов. Потому что если сказать «разделитель» на диалекте кокни, глотая буквы, то получится слово, похожее на «расчленитель».

– А. – Алекс задумался на пару минут, а потом выдал: – Вообще-то, у меня не получается.

– Ты прав, Алекс. В следующий раз придумаю что-нибудь получше.