Не стирайте поцелуи. Книга 2 - Виктория Мальцева Страница 6

– Но почему, Карла? – не выдерживает Марлис.

– Мне пришлось. Вы многого не знаете, девочки.

– Ты, конечно, права, мы действительно «не знаем», но Лео был бы хорошим отцом. Если его в семнадцать такая новость не напугала, то теперь…

Марлис так огорчена, как если бы это был её ребёнок или же Лео был её братом или сыном. Розмари также с осуждением едва заметно качает головой.

– Не был бы он никаким хорошим отцом! Его вечно не было не только дома, но даже в стране и на континенте! Как можно от такого рожать? Какая бы проблема ни возникла, мне всегда приходится решать её самой! Мы уже разговаривали только скандалами!

– Как же ты умудрилась, в таком случае, от него залететь?

– А! – отмахивается Карла. – Вы что, его не знаете?

Судя по тому, как они молчат – знают. И я не уверена, хочу ли знать «это» тоже.

– Ладно, извините, что гружу вас всем этим…

– Да ничего, – уверяем её хором.

– Марлис, расскажешь что-нибудь забавное из своих историй? Ты же у нас волшебница, наколдуй хорошее настроение!

– Ой, девочки, у меня и впрямь есть для вас кое-что! Сейчас оборжётесь! Знаете, что Келли выкинул на этот раз? Сделал мне предложение! – заявляет она со смехом.

– О! Поздравляю! – восклицает Розмари с настоящим хохотом. – Тебе несказанно повезло, подруга! Будешь теперь, как у Христа за пазухой!

Я не знаю, хохма это или всерьёз. Как себя вести? Поздравлять или прикалываться?

– Даже не думай, – холодно предупреждает Карла пару минут спустя, когда новость уже успела улечься и прижиться. – С ними прикольно проводить время, но не жить. Вы разве сами не видите? Они же мозгами ещё в старшей школе! Мы давно переросли их, но цепляемся по старой памяти. С прошлым всегда сложно расставаться, даже если оно вообще уже никак не вяжется с будущим.

– Джейсон повзрослел, когда Мэри родилась – сама Сарина так сказала. Был разгильдяем, пока ребёнка на руки не взял. А теперь у них семья, и Мэри скоро шесть…

– Это только то, что вам великодушно показывают, а что остаётся за кадром, никто никогда не узнает.

– Лео – серьёзный парень. Это только Келли дурачок, да Лея? – подмигивает мне Марлис с улыбкой.

– Кто, Лео? – глаза у Карлы от природы большие и красивые, но сейчас они просто огромны и готовы засосать нас в воронку её возмущения. – Хотите правду, которую принято скрывать от друзей, родственников, а иногда и от самих себя? Ваш идеализированный, популярный и весь из себя растакой Лео на самом деле паршивый муж! Он никчёмный. Просто катится по жизни, как надувной резиновый мяч. Куда подует ветер его желаний – туда и летит. Спросите его о мечте, о цели в жизни. Знаете, что он ответит? «Жизнь слишком коротка, чтобы ограничивать её целями». Все годы, что мы были женаты, меня не покидало ощущение, будто я – бульдозер, который только и делает, что толкает перед собой неповоротливую, бесчувственную кучу с навозом!

– Мне показалось, у него, как раз, темперамент… Лео очень чувствительный, – впервые за эту СПА сессию открывается мой рот.

– Этот дом? – продолжает она, не отвлекаясь на мои реплики. – Да, мы покупали его вместе, мы вместе выплачивали кредит, но, какова его доля? Хороший вопрос! А знаете, как он был против этой покупки? Мы снимали квартиру, неплохую, но квартиру! Он сказал: «Зачем нам дом? Чтобы выплачивать кредит за него, придётся работать днём и ночью без выходных. Тогда какой смысл в такой жизни? Мне и тут хорошо!». Я нашла этот дом, я заключила с банком договор. Я только и делала, что продумывала интерьер, ремонт и прочее. Сама! Где был в это время он? Правильно! Два месяца лез на Эверест. Где он был, когда подрядчик рыл бассейн и по двору расхаживали чужие мужики? Был частью группы придурков «Спасите коралловые рифы» и шастал по миру, снимая рифовые кладбища! Где он был, когда я строила эту сауну?

– Господи, Карла, пожалуйста, остановись… он же любит тебя!

– Ты что-то сказала про темперамент и чувствительность? Вы спали? – неожиданно обращается хозяйка дома ко мне.

– Нет.

– Конечно, нет! Иначе бы ты знала: он быстро кончает. Нельзя говорить, что тебе хорошо, нельзя обнимать его бёдра ногами – кончает. Нельзя громко стонать, засовывать язык ему в рот – кончает. Потом всегда просит прощения и говорит «ты слишком красива»!

I Know Places – Lykke Li

Я подскакиваю. Это выше моих сил, и мне даже плевать на всё, чем я оправдывала своё пребывание здесь раньше.

Хорошо, что парней больше нет во дворе. После услышанного я не уверена, что моя мимика сейчас поддаётся контролю. Кутаюсь плотнее в полотенце и надавливаю ногой на куст гортензии – кажется, она говорила, это её любимые цветы. Стебель с хрустом ломается, и я выдыхаю. Наступаю на соседний – у самого основания, чтобы убить сразу все цветы в кусте, и как только под ногой ещё раз лопается стебель, выдыхаю ещё.

Слышу щелчок зажигалки. Оборачиваюсь – Карла закуривает сигарету в пяти шагах от меня. Раскурив её и затянувшись, приближается и смотрит на свои цветы. Я наступаю на третий куст, ломаю. Она затягивается ещё раз. Я ломаю четвёртый.

– Сигарету хочешь? – спрашивает и вынимает из пачки ещё одну. – Я не знаю, куришь ты такие или нет.

Это странно, но я теперь вообще не понимаю, почему считала её красивой. Она некрасивая! У неё слишком большой рот и глаза навыкате. И на носу горбинка.

– Я бросила.

– Окей, – говорит и щелчком откидывает её в сломанный куст. – Я не могу спать. Всё время вспоминаю его руки. Но это – болото. Не знаю, сможешь ли ты понять.

– Даже не хочу пытаться.

– Это не любовь, это жалость. Жалость тоже может привязывать, ты знаешь? Он и здоровым не сильно отличался от инвалида – такой же беспомощный, с щенячьим взглядом, вечно чего-то ждущий. Я устала от него, я не хочу быть его матерью, а ему нужна именно мать. Он говорит про жену, а нужна ему нянька. Вечный недолюбленный ребёнок.

Карла подходит к соседнему кусту и наступает на стебель сама.

– Он предложит тебе замуж. Рано или поздно скажет об этом. А когда ты устанешь и захочешь уйти, это его добьёт. И он снова куда-нибудь въедет. Мы это уже проходили, когда я уходила в первый раз.

– А последний был какой по счёту?

– Третий. Решительный, – выдыхает и закусывает губу.

– Ты знала, что он разбился нарочно?

– Нет. Но допускала. Это в его духе. Хотя, инвалидность наверняка не входила в его планы.

– Зачем ты всё время пишешь ему?

– Проверяю настроение. Просто хочу знать, что живой.

– И спать спокойно.

– Спокойно уже никогда не получится. Я перестала быть способной на секс, Лея. Раздвинуть ноги можно, но что-то при этом ощутить – уже нет.