Бей или беги - Саманта Янг Страница 6

Его глаза внимательно осмотрели мое лицо и медленно опустились ниже, изучая каждый сантиметр моего тела, и я невольно затрепетала под его взглядом.

Слова, сказанные шотландцем, затронули во мне старую рану, которую на этой неделе уже пытались разбередить. Теперь я была настроена закопать прошлое поглубже, а он мне мешал.

— Вы обвиняете меня в склонности делать оценки. Но сами грешите этим больше меня.

Он пожал плечами:

— Не спорю. Но я обычно в своих оценках не ошибаюсь. И в оценке вас я тоже прав.

Ох, как мне хотелось сбить с него эту спесь и доказать, что он не прав! Но в том-то и дело, что он был прав. Мне слишком важно было, что люди думают обо мне. Разговаривать об этом было все равно что ходить по краю пропасти, поэтому я сочла за лучшее вернуться к первоначальному плану — игнорировать его.

Я допила остатки шампанского и поставила пустой бокал в выемку на подлокотнике. А шотландец снова сосредоточился на экране своего ноутбука, как будто и не оскорбил меня только что. В очередной раз.

Нет, правда, я никогда еще не встречала такого неучтивого, грубого, некультурного, нахального типа.

Я демонстративно уставилась в электронную книгу, всем телом ощущая близость этого парня и растущую злость на саму себя за эту слабость. Я злилась, но жадно вдыхала слабый аромат его одеколона — умопомрачительное сочетание мускуса, горьковатой хвои и перца, которое так шло этому мерзавцу. Я уже пятый раз читала один и тот же абзац, когда в моем кармане — о, счастье! — зажужжал телефон.

— Телефоны в салоне положено отключать, — буркнул мой сосед.

Я насмешливо хмыкнула, вытаскивая телефон из кармана:

— Человек, пытающийся доказать, что ему все рав-но, что думают о нем окружающие, придерживается каких-то там правил? Я поражена!

Вид его рассерженного лица доставил мне удовлетворение, которое тут же сменилось нежностью, потому что я увидела, кто мне звонит.

— Привет, солнышко! — ласково сказала я.

— Прости, я не услышала твой звонок. Была на обеде, сама понимаешь.

Голос Харпер волшебным образом действовал на меня, моментально успокаивая. Вообще-то, я не сошла с ума на этой неделе только благодаря ему — голосу моей лучшей подруги в телефонной трубке.

— Да ничего, я просто звонила сказать, что мой рейс отменили. Сейчас лечу в Чикаго, там переночую в О’Хара [5]. А завтра утром полечу домой.

— А что случилось?

— Извержение какого-то вулкана в Исландии.

— Я думала, это коснулось только европейских авиалиний.

— Как видишь, нет.

— Хм, хреново! Ты как?

Я отвернулась от соседа подальше к окну и понизила голос:

— Очень хочу домой.

— Я должна была поехать с тобой, — в голосе Харпер слышалось сожаление.

— Нет, солнышко. Я должна была сделать это сама. Так было надо.

— Ничего подобного. Ты меня всегда поддерживаешь. И мне должна была позволить быть рядом с тобой.

Ну, может быть, и так. Но если честно, я не хотела, чтобы Харпер увидела, как ко мне относятся в Фениксе. Она знала мою версию истории, и я боялась, что ее могут переубедить и заставить поверить в то, что я сама во всем виновата. А это неправда. Бояться этого, возможно, было смешно, потому что Харпер меня любила, и все же мне было тревожно.

— Тебе не нужно было там быть как раз ради меня.

— Хорошо, дорогая, — вздохнула Харпер. — Позвони или напиши, как приземлишься в Чикаго. И дай знать, когда прилетишь в Логан [6] завтра. Постараюсь сбежать с работы и встретить тебя.

— Да не надо, не беспокойся!

— Я так хочу, поэтому молчи.

Я тихо засмеялась:

— Ну, хорошо, я позвоню. Пока, солнышко!

— Пока, дорогая.

Я отключила телефон и, могу поклясться, шотландец смотрел на меня в этот момент. Однако, когда я взглянула на него, он уже сосредоточенно работал, нахмурив брови.

Тут включилась громкая связь с объявлением, что самолет готовится к взлету и пассажиров просят убрать громоздкие устройства типа ноутбуков. Я искоса наблюдала за тем, как мой несносный сосед спрятал свой ноутбук в сумку и откинулся в кресле, закрыв глаза.

Я воспользовалась моментом, чтобы хорошенько рассмотреть его. Рукава его майки-хенли все еще были закатаны, поэтому часть татуировки на левой руке была у меня прямо перед глазами: солдат с автоматом, бегущий среди груды каких-то развалин и клубов дыма и пыли. Над головой солдата виднелась нога еще какой-то фигуры, но остальную часть картинки скрывал рукав.

Далее мой любопытный взор переместился на интересное лицо это парня. Ресницы у него были золотисто-русые, поэтому я только сейчас заметила, какие они длинные. Я задержала взгляд на его полной, чуть надутой нижней губе в обрамлении короткой бородки. Обычно растительность на лице мужчины вызывает во мне отторжение, но этому мерзавцу щетина шла.

Я вдруг задумалась: она колется или щекочет, когда он целует женщину?

При этой мысли я внезапно ощутила жар между ног — и испугалась.

С пылающими щеками я оторвала взгляд от его лица, намереваясь и дальше игнорировать его и физические ощущения, которые он во мне вызывает, когда случайно обратила внимание на то, как он держится за ручку кресла своей огромной лапищей.

Не держится — вцепился!

Мертвой хваткой.

Аж костяшки побелели.

Снова взглянув ему в лицо, я увидела морщинку между страдальчески сведенными бровями и подрагивающие ноздри.

Этот мачо боится летать?

Я сразу вспомнила Харпер. Вот у кого был жуткий страх перед полетами. Несколько раз мы с ней летали в отпуск в Европу, и каждый раз я была бессильна ей помочь. С момента посадки на борт она была просто комком нервов, весь полет сидела, вжавшись в кресло, бледная, дрожащая и буквально парализованная страхом. Если ей надо было в туалет, я провожала ее и караулила у двери. На нее больно было смотреть. Поэтому я пыталась уговорить Харпер выбрать для отдыха место в Штатах, куда можно доехать на машине. Однако она никогда не позволяла своему страху решать за нее. И это было одним из качеств, которые меня в ней больше всего восхищали.

Воспоминания о подруге невольно вызвали во мне прилив сочувствия к человеку рядом.

— Извините, можно вас? — позвала я проходящего мимо бортпроводника. Боковым зрением я увидела, что шотландец открыл глаза. — Я хотела бы еще шампанского.