Вне времени - Карен Брукс Страница 6

— Так этот сад — творение жены Франка Хантера?

— Верно. Они купили пустую землю в начале века. И сад стал делом ее жизни. Когда же папа женился, то мама решила помогать бабушке и занялась цветами.

— Наверное, твоя мать была замечательной женщиной.

— Да, — тут же ответил Макс. — Когда родители умерли, мне было только пять лет, но я хорошо помню их. Мама была очень красивая и любила меня. Я всегда знал, что был ее слабостью. Папа был человек сердитый, часто выходил из себя, но мама не позволяла ругать меня. Однажды я разбил любимую вазу отца, и она сказала папе, что разбила сама, чтобы он меня не наказал! — Макс засмеялся, но затем его лицо омрачилось. — Потом их не стало, и в мире все померкло… Но теперь у меня есть ты, дорогая, и мир больше никогда не станет холодным, — широко улыбнувшись, закончил он.

Мария ответила ему нежной улыбкой. Не объяснялась ли его привязанность к ней тем, что она была намного старше, что Макс рано потерял родителей, а она заботилась о нем? Малыш считал, что она похожа на Деву Марию… А с каким уважением и радостью он повторял: «Ты скоро станешь матерью…»

Но если она и ошибается, какая разница? Они нужны друг другу, а это самое главное для счастливого брака. Она молча поклялась любить Макса и защищать его всю жизнь….

Франк спустился по лестнице и поцеловал будущую невестку.

— Позволишь отвести тебя в столовую? — спросил он. — Малыш возражать не будет. Это одна из привилегий возраста: старикам можно красть красивых девушек у молодых людей.

Мария засмеялась и взяла его под руку, довольная тем, что старый Хантер на ее стороне.

Тео ожидал в гостиной, окна которой выходили во внутренний двор. Он был в вечернем костюме, белоснежной рубашке и черной бабочке. Его красивая, властно поднятая голова, возвышавшаяся над всеми остальными, вызвала у Марии невольное восхищение. Рядом с мужественным братом красота Макса меркла. Тео напоминал пантеру, защищающую свое логово. Кто посмеет в него вторгнуться, пусть пеняет на себя!

Рядом с Теодором стояла высокая крашеная блондинка в туго облегавшем фигуру коротком красном платье, обнажавшем длинные красивые ноги в черных нейлоновых чулках. На ее шее красовалось бриллиантовое колье, с мочек свисали бриллиантовые серьги, а еще больше бриллиантов мерцало на запястьях. Она шагнула навстречу, обдав вошедших ароматом «Шанели».

— Малыш, дорогой! — театрально воскликнула блондинка, заключая его в объятия. — Как хорошо, что ты вернулся! Мы больше тебя никуда не отпустим. Правда, милый? — добавила она, обращаясь к Теодору.

Тот небрежно пожал плечами.

— Блудный брат не обращает на мои слова ни малейшего внимания.

Макс неловко высвободился из объятий.

— Познакомься с Мари, моей невестой, — сказал он. — Мари, это Аврора, старый друг нашей семьи.

На секунду в глазах блондинки появилось недовольное выражение, но она тут же заключила Марию в пылкие объятия.

— Тео, милый, посмотри, она очаровашка! — воскликнула Аврора, говоря через голову Марии, как будто той здесь не было. — Я просто обожаю таких скромниц. — Она подарила Марии ослепительную улыбку. — С вашей стороны очень умно не носить ничего броского. Каждый должен знать свой стиль, верно?

— Точнее, каждый сверчок знай свой шесток… — пробормотала Мария.

Теодор был рядом и все слышал. Его бровь дернулась, но он мгновенно справился с собой. Их глаза встретились, и Мария, несмотря на взаимную антипатию, поняла, что в эту минуту он был на ее стороне.

Макс громко рассмеялся.

— Вы знаете, Мари называет себя старой черепахой! И она права. — Он слегка похлопал Марию по лбу. — Но только во втором значении — мудра, как черепаха.

Мария улыбнулась:

— Сейчас я согласилась бы пожертвовать мудростью, чтобы выглядеть как вы, — любезно сказала она Авроре. — Никто не посмеет назвать вас старой черепахой.

— Особенно во втором определении, — согласился вдруг Теодор.

Аврора сделала доведенный до совершенства протестующий жест.

— Внешность и одежда здесь ни при чем, — весело сказала она. — Это все бриллианты. Я говорила Тео, что их слишком много, но он никак не может остановиться.

Затем блондинка переключилась на Франка, а Теодор поглядел на Марию, прищурившись.

— Я не бросаю слов на ветер, — пробормотал он, — и умею быть щедрым.

— Да, кое-кто из мужчин предпочитает выражать свою щедрость в деньгах, — колко ответила Мария и посмотрела ему в глаза. — А некоторые вообще не знают других способов.

— Разве не все мы таковы?

— Ваш брат совсем другой, мистер Хантер. Он отдает свое сердце.

— Мистер Хантер? — иронически спросил он. — Если вы собираетесь стать членом нашей семьи, то почему вам не называть меня просто по имени?

— Сомневаюсь, что мы когда-нибудь станем настоящей родней. С Максом да. С вашим дедушкой. Но не с вами.

— Демонстрируете свой панцирь?

— Вы с первой минуты продемонстрировали мне свою неприязнь, — вполголоса ответила она. — По крайней мере, это было честно. И продолжайте оставаться самим собой. Тогда я буду представлять себе истинное положение вещей.

— Собираетесь сражаться на вражеской территории? Смело, но бесполезно. Ваши усилия тщетны.

— Может быть, не так тщетны, как вы думаете, — с улыбкой парировала она. — Откуда вы знаете, что у меня нет тайного оружия?

— Жду с нетерпением.

— К столу, к столу! — прервал их Франк, взял Марию под руку и повел в столовую.

Это была громадная зала, одну стену которой занимали окна, открывавшиеся на галерею. Из них лился свет, остальная часть комнаты тонула в полумраке.

Когда глаза Марии привыкли к неяркому освещению, она поняла, что столовая меблирована роскошно. Стол и кресла из черного дерева. Сиденья и высокие спинки кресел, обитые гобеленами…

На столе стояли серебро и переливающийся цветами радуги хрусталь. Рядом с каждой тарелкой высились три изящных бокала разной формы и размера.

Франк указал гостье ее место и пододвинул кресло. Она очутилась в середине длинной части стола, прямо напротив Тео. К облегчению Марии, рядом с ней сел Макс. Он легонько сжал ее руку под столом, и она ответила тем же, пытаясь не показать виду, что нервничает.

— Раз все в сборе, может быть, начнем? — сказал Тео.

Появилась экономка Кларисса. Она по-прежнему была в черном платье, но теперь с белым шелковым фартуком — в знак того, что ей надлежит присматривать за переменой блюд.

— В вашу честь Кларисса распорядилась приготовить нечто особенное, — с легким поклоном сказал Теодор.

— Это… очень любезно с ее стороны, — неловко ответила Мария.