ПМС: Подари мне счастье - Марина Порошина Страница 6

А как все хорошо начиналось неделю назад! Жена Катя (тут Борис Михайлович страдальчески сморщился и покрутил головой, как будто у него заболело ухо) попросила завезти ее коллеге по работе какую-то папку, которую Катя должна была ей отдать, но забыла. А ему разве трудно? Завез. Подруга с красивым именем Лолита (на этом месте своих воспоминаний Борис Михайлович опять сморщился) собиралась на свидание и мучилась с утюгом, который, как назло, испортился, грозя сжечь дивную белую юбку с алыми маками по подолу. А он не так воспитан, чтобы бросить женщину в беде. Поскольку чинить утюги он не умел, пришлось посадить Лолиту в машину и отвезти в ближайший магазин, где продавались утюги. Потом, естественно, домой. Ну и как-то так само собой получилось, что Лолита на свидание не пошла и они провели чудесный вечер. Лола оказалась очень милой, умело кокетничала, с юмором рассказывала о муже, с которым как раз разводилась, – мало того что он ревновал ее к каждому столбу, норовя устроить драку по поводу и без повода, а он с первого класса этим… как его… кун-фу занимается, так теперь этот ханыга-кунфуист потребовал в суде разделить пополам все имущество, включая годовую подписку на журнал «Бурда». Чтобы гость точнее представлял себе всю глубину падения скряги-муженька, Лола показала ему и сам журнал, и платья, которые она сшила по выкройкам из журнала: походкой манекенщицы Лола прошлась перед ним сначала в той самой юбке с маками, потом в чем-то розовом, потом в зеленом, а потом. Словом, домой Борис Михайлович вернулся хоть и с опозданием, но с кристально чистой совестью. И между прочим, ничего такого не было, потому что Лола не из тех навязчивых дам, которые вешаются на шею первому попавшемуся мужчине. Таких Борис Михайлович не выносил. Женщина должна уметь флиртовать, должна позволить за собой поухаживать… хотя бы день или два.

Сегодня исполнилось ровно семь дней со времени их знакомства, и чрезмерно чистая совесть уже начинала тяготить Бориса Михайловича. В конце концов, им не шестнадцать лет, чтобы гулять по городу и сидеть в кофейнях, где к тому же запросто можно встретить знакомых: Екатеринбург – город маленький. Лола, в конце концов, свободная женщина, а он. Да, черт возьми, каждый мужчина имеет право налево! И, когда Лола предложила ему отпраздновать, слава богу, состоявшийся развод, Борис Михайлович сообщил жене, что день рождения шефа будут отмечать в строго мужской компании, поклялся вернуться домой вымытым и по возможности трезвым и в восемь вечера, как положено, с букетом цветов и бутылкой шампанского стоял у дверей Лолитиной квартиры.

Если бы он знал, о, если бы он знал!.. Он бы не позвонил в этот проклятый звонок, он бы на порог этой идиотской квартиры не ступил. Сидел бы с Катюшей дома, рассказывал бы ей всякие истории, в лицах изображая общих знакомых, а она смотрела бы влюбленными глазами и смеялась его шуткам, вытирая выступившие от смеха слезы. Она милая и непосредственная, как девочка, его Катюша. Потом она бы приготовила его любимое мясо с сыром, а он бы успел за это время сладко задремать в кресле под мирное бормотание телевизора, вдыхая упоительный запах и предвкушая вкусный ужин – что ни говори, а готовит Катюшка отменно! Потом они поужинали бы, болтая ни о чем и гадая, во сколько на этот раз явится домой дочь-студентка, выпили бы винца – он в последнее время перешел с коньячка на красное: Катюша сказала, что оно даже полезно для повышения гемоглобина в крови. А потом, ловя сладкий момент, пока дочери нет дома, они, как воришки, забрались бы в постель, возясь и подначивая друг друга и прислушиваясь, не щелкает ли дверной замок, хотя до полуночи можно было не беспокоиться. Он так любил свою спальню, которую жена уставила милыми безделушками, а он настоял на большом, во всю стену зеркале. Тогда Катя сказала, что с зеркалом и при свете она не будет, потому что стесняется, и ему очень нравилось каждый раз ее переубеждать… и жену он тоже очень любил, а вот, поди ж ты.

Тут Борис Михайлович чуть не завыл волком. Идиот клинический! Придурок! Кобель хренов! Потянуло его на сторону, сколько раз зарекался, потому что потом больше хлопот, чем в процессе кайфа, и опять! Козел, одно слово, ко-зел!!! «Господи, пронеси, и я больше никогда.» – забормотал было Борис Михайлович, но тут же устыдился просить Всевышнего вмешаться в столь интимное дело. А может, плюнуть на все и сигануть с балкона? Третий этаж. Опять же в трусах и одном носке далеко не уйдешь. А поначалу вечер обещал быть томным: Лола была обворожительна в своем странном платье, ласкова и игрива, они выпили и даже немного потанцевали, точнее, покачались с ноги на ногу, обнявшись, под приятную музыку. Ее глаза, дразнящие и чуть испуганные, с расширившимися зрачками, такими темными, что в них ничего не отражалось, ее глаза были так близко… и Борис Михайлович ее поцеловал, но Лола мягко высвободилась из его нетерпеливых рук и, снова включив музыку, стала снимать по очереди одежду с себя и с него – вроде танец такой. Потом зазвонил телефон, но Лола сняла трубку и бросила ее рядом с базой на журнальный столик. Борис Михайлович, подтанцовывая по мере сил, замирал в сладостном предчувствии. Он еще успел подумать, под чутким Лолитиным руководством расставаясь с брюками, что такого красивого секса в его жизни, пожалуй, еще не было.

И в ту же секунду натренированным слухом он уловил металлический щелчок ключа в дверном замке.

Ужас в глазах Лолы говорил сам за себя. Она в панике заметалась по комнате, рассовывая по шкафам и книжным полкам тарелки, бутылки, цветы и его, Бориса Михайловича, одежду. Руки у нее тряслись, лицо побледнело.

– Господи, это он, муж… – прерывающимся голосом прошептала несостоявшаяся партнерша Бориса Михайловича по феерическому сексу. – Он сегодня в суде сказал, что от своей доли имущества отказывается, потому что меня любит и мириться приедет, я думала, шутит. Какой ужас, он тебя убьет! Его в прошлом году чуть не посадили, пяти слов не успела сказать с новым соседом по гаражу, а он его. Я к соседу в больницу потом ездила, умоляла, чтобы он заявление из милиции забрал. Ой, что делать?!

Лолина паника передалась Борису Михайловичу, и он, рысью обежав комнату в поисках убежища, находчиво нырнул в спасительную балконную дверь, которую Лола – молодец, не растерялась! – тут же закрыла изнутри на шпингалет и задернула портьеру. Так Борис Михайлович оказался на чужом балконе, пребывая в полном неведении относительно того, что происходит в комнате. Он, и в детстве никогда не дравшийся мамин и бабушкин сынок, все конфликты с одноклассниками решавший подкупом и компромиссом, всегда панически боялся физического воздействия. Теперь он боялся не только боли, но и разрушительного морального унижения – как, его, господина Щукина, уважаемого бизнесмена, члена местного отделения Ротари-клуба, куда допускают далеко не каждого, застанут в трусах и одном носке на балконе у любовницы, позорно побьют и выставят на улицу? Да об этом завтра же напишут во всех местных газетенках! А этот чемпион хренов и убить может. Что за радость, если его потом посадят? Нет, он готов терпеть не только холод и комаров, но и голод, если понадобится! Хотя напряжение его все же несколько отпустило – раз его не побили сразу, может быть, Лола и смогла каким-то образом выкрутиться: женщины вообще способны на многое. Например, рискнуть завести любовника при таком активном муже. Интересно, что они там делают? И если его даже не побьют, что он скажет Катюше по поводу комариных укусов, ведь в ту элитную сауну, куда он якобы отправился, комаров могли запустить только при желании клиента за отдельную плату – для экстрима. Вляпаться так позорно и непоправимо, как в дешевом анекдоте про мужа, жену и любовника, коих он знал прорву и всегда смеялся над незадачливым ходоком, – дурак, кретин. Мысли пошли по третьему кругу.