Раз и навсегда - Джудит Макнот Страница 6

А тем временем в саду Дороти, отталкиваясь от земли носкомтуфли, заставляла качели бесшумно раскачиваться.

– Я все еще не могу поверить в это, – сказала она; в ееголосе слышались одновременно отчаяние и возбуждение. – Мама – внучкагерцогини! Что это означает для нас, Тори? Значит ли это, что у нас естьтитулы?

Виктория искоса взглянула на нее.

– Да. Это значит, что мы – бедные родственники.

И это было правдой, ибо, несмотря на то что благодарныесельские жители, которых в течение многих лет лечил Патрик Ситон, любили иценили его, они редко имели возможность расплачиваться деньгами, и он никогдане настаивал на этом.

Вместо этого они платили теми товарами и услугами, которыебыли им под силу, – мясом, рыбой, дичью для его стола, ремонтом его дома иколяски, свежими булочками и корзинками, полными сочных ягод.

В результате семейство Ситон никогда не испытывало нужды впродуктах, зато денег всегда не хватало, что было заметно хотя бы по тому, чтои Дороти, и Виктория носили не единожды штопанные платья нефабричной покраски.

Даже дом, в котором они жили, был предоставлен им местнойобщиной, так же как дом досточтимого Милби, местного пастора. Жильепредоставлялось им в обмен на медицинские и пасторские услуги.

Дороти проигнорировала резонное замечание Виктории по поводуих статуса и мечтательно продолжала:

– Наш кузен – герцог, а прабабушка – герцогиня! Я все еще немогу в это поверить, а ты?

– Я всегда считала, что с мамой связана какая-то тайна, –отвечала Виктория, удерживая слезы одиночества и отчаяния, туманившие ее синиеглаза. – Теперь тайна раскрыта.

– Какая тайна?

Виктория заколебалась; ее карандаш застыл над альбомом.

– Я просто имела в виду, что мама решительно отличалась отвсех других женщин, которых я знала.

– Пожалуй, так, – согласилась Дороти и примолкла. Викторияобозревала рисунок в альбоме, лежавшем у нее на коленях, и перед еезатуманенным взором сливались воедино тонкие линии изящно изогнутых роз,которые она рисовала, вспоминая прошедшее лето.

Тайна раскрыта. Теперь объяснялись многие вещи, которыераньше озадачивали и беспокоили ее. Теперь она поняла, почему мать всегдадержалась несколько неестественно при встречах с другими женщинами деревни,почему она всегда разговаривала тоном английской аристократки и упорнонастаивала, чтобы Виктория и Дороти делали, хотя бы в ее присутствии, то жесамое.

Ее генеалогия объясняет, почему девочки должны были выучитьсячитать и говорить по-французски. Получила объяснение и ее несовместимая с ихжизнью утонченность. Отчасти стало понятно и странное, задумчивое выражение,появлявшееся на ее лице в тех редких случаях, когда Кэтрин Ситон упоминалаАнглию.

Возможно, происхождением объяснялась и странная сдержанностьматери в отношениях с собственным мужем: она относилась к нему с мягкойлюбезностью, не более того. При этом для постороннего глаза она была примернойсупругой. Она никогда не скандалила с мужем, никогда не жаловалась на нужду.Виктория давным-давно простила мать за то, что она не любила отца. А теперь,когда Виктория узнала, что мать, должно быть, росла в роскоши, она даже скореевосхищалась ее безропотностью и силой духа.

Доктор Морисон прошел в сад и одарил девушек обезоруживающейулыбкой.

– Я подготовил письма и отошлю их завтра. Если нам повезет,то месяца через три, а возможно, и раньше, мы получим ответ от ваших родных. –И он снова улыбнулся сестрам, довольный той ролью, которую был призван сыграть ввоссоединении их с благородными английскими родственниками.

– Ну и что они могут предпринять, когда получат ваши письма,как вы думаете, доктор? – поинтересовалась Дороти.

Доктор Морисон погладил ее по головке и, прищурив глаза отяркого солнца, напряг свое воображение.

– Полагаю, они будут поражены, но не подадут вида. Я слышал,что в высших слоях английского общества не любят проявлять свои эмоции налюдях. Как только они прочитают письма, то, вероятно, пошлют друг другувежливые весточки, а затем один из них нанесет визит другому, чтобы обсудитьвопрос о вашем будущем. Дворецкий принесет чай…

Разрабатывая этот великолепный сценарий, доктор непереставал улыбаться. Мысленно он уже представлял себе двух благовоспитанныханглийских аристократов – состоятельных добрых людей, которые встретятся вэлегантной гостиной, чтобы выпить чаю, принесенного им на серебряном подносе. Ауж после займутся обсуждением будущего до той поры неизвестных им, но все равнонежно любимых молоденьких родственниц.

Поскольку герцог Атертон и герцогиня Клермонт являютсядальними родственниками Кэтрин, они, безусловно, должны быть друзьями,союзниками…

– Ее светлость вдовствующая герцогиня Клермонт, – величавопровозгласил дворецкий, стоявший у входа в гостиную, где восседал ЧарльзФилдинг, герцог Атертон. Дворецкий отступил в сторону и пропустилпредставительную пожилую особу, за которой следовал обеспокоенного видаповеренный. Чарльз Филдинг посмотрел на гостью, и его проницательные кариеглаза зажглись ненавистью.

– Не трудитесь вставать, Атертон, – иронически бросилагерцогиня, пронзив его столь же «доброжелательным» взглядом, когда онпреднамеренно с вызывающим видом остался сидеть.

Не пошевельнувшись, в мертвой тишине, он продолжал смотретьна нее. В свои пятьдесят с лишком Чарльз Филдинг все еще выгляделпривлекательным мужчиной с густой шевелюрой с проседью и карими глазами, однакоболезнь не прошла для него бесследно. Для своего роста он казался чересчурхудым, а лицо его избороздили глубокие морщины, свидетельствовавшие онапряжении и усталости. Не дождавшись на свое появление никакой реакции,герцогиня повернулась к дворецкому.

– Здесь слишком жарко! – заявила она, постучав тростью,отделанной драгоценными камнями, по полу. – Раздвиньте шторы и проветритекомнату.

– Не трогайте! – рявкнул Чарльз; в его голосе кипелоотвращение.

Герцогиня бросила в его сторону испепеляющий взгляд.

– Я приехала сюда вовсе не для того, чтобы задохнуться отнехватки воздуха, – зловеще предупредила она.

– Тогда уходите.

Ее тонкая фигура застыла воплощением ярости, вся будто бысостоящая из прямых линий.

– Я прибыла сюда не для того, чтобы задохнуться, – повторилаона сквозь плотно стиснутые зубы. – Я приехала, чтобы проинформировать вас освоем решении насчет девочек Кэтрин.