Сладкое поражение - Майя Родейл Страница 6

Глава 2

Прошла неделя, в течение которой Анджела, слава Богу, сумела удержаться от убийства лорда Инвалида. Но ей этого очень хотелось!

Вопреки всем доводам разума Анджела дала ему колокольчик, чтобы лорд Хантли мог позвонить, если ему что-то понадобится. Она надеялась, что, таким образом, наконец, избавится от его постоянных жалоб на отсутствие звонка. Но теперь ее все время, даже во сне, преследовало звяканье этого колокольчика. Филипп звонил, она приходила, потому что он был серьезно ранен, а ей меньше всего хотелось взять еще один грех на душу.

Причины, по которым он вызывал ее, были просто смехотворны. То в комнате слишком жарко — не могла бы она открыть окно? То слишком холодно — не могла бы она закрыть окно и принести одеяло? То он не может спать. То ему скучно, то он голоден. В общем, он был просто невыносим.

Правда, на еду, он больше ни разу не жаловался. Она старалась кормить его как можно лучше, чтобы он быстрее восстановил силы и ушел из ее жизни навсегда.

В качестве маленькой мести она намеревалась заставить его до конца жизни носить ночную сорочку Генриетты, но Джонни Слоун принес свои брюки, рубашку и взял с нее слово, что она передаст их Филиппу. Анджела так и сделала. А пока он переодевался в ее присутствии, она забрала у него звонок. Это была ее первая победа.

Помимо всего прочего лорд Инвалид не переставал требовать бренди, хотя иногда снисходил до просьбы. Порой Анджела всерьез подумывала тайком отправиться в город за бутылкой, но лишь для того, чтобы разбить ее о его голову, хотя в результате у него появится еще одна рана, которую ей же и придется лечить.

Его раны досаждали ей не меньше, чем ему самому, в этом она была уверена. Каждое утро ей приходилось накладывать мазь и менять повязку. Рана на голове, слава Богу, уже зажила. И каждый раз, когда она, обрабатывая раны, наклонялась над ним, она чувствовала его… нескромный взгляд и благодарила Бога за необходимость носить закрытое платье. А то ее подопечный увидел бы, как вспыхивает ее кожа, реагируя на его взгляд. Моментами ей даже казалось, что она ощущает на себе его руки. И исходя из своего прошлого опыта она предполагала, что его прикосновения доставили бы ей удовольствие. И это было плохо.

Она больше не проверяла синяки на его груди, потому что была почти уверена, что они исчезли и не нуждались в обработке, а еще из-за того, что заметила за собой, с каким удовольствием она прикасается к открытым участкам его упругой кожи.

А еще была огнестрельная рана на ноге. Доктор заверил ее, что рана не такая страшная, какой могла бы быть, учитывая характер ранения. Пуля не задела кость, доктор извлек ее, так что если регулярно обрабатывать рану, она прекрасно заживет, причем довольно быстро.

«У такого повесы и гуляки не должно быть такого тела», — думала она. А ей приходится ухаживать за этой чертовой раной на его мускулистом бедре, совсем рядом с… Ей не следует этого произносить. Не следует об этом думать. И даже знать об этом не следует, но она знала.

Она уже раньше была с мужчиной. Один раз. И испытала удовольствие. Но последствия погубили ее. Она пришла в аббатство, чтобы получить прощение или, по крайней мере, забыть произошедшее.

Анджела почти преуспела в этом, но появился лорд Инвалид, и ее эмоции вновь начали просыпаться.

Она пыталась полностью посвятить себя Богу, который мог простить ей грех. Однако совершенно неожиданно опять оказалась в сетях дьявола.

Он был красив и соблазнителен, как дьявол. Он будил в ней чувства, которые она долгое время напрасно пыталась в себе подавить: Филипп Кенсингтон стал для нее источником постоянного раздражения, камешком в ботинке, ее бедствием. Временами он бывал забавным и обаятельным, но такое случалось редко. Чаще Анджела ненавидела его зато, что он напоминал ей о самых мрачных моментах ее жизни, о чем она старалась забыть.

— Где вы были? Я проснулся несколько часов назад и умираю с голоду, — сказал Филипп, едва Анджела переступила порог его комнаты.

— Доброе утро. Откуда вам известно, что вы проснулись так давно? Ведь здесь нет часов.

— У меня такое ощущение, что прошло уже несколько часов, — пробормотал он.

— Мое сердце переполняет жалость. Бедняжка! Вам пришлось лежать в постели, ничего не делая, а между тем некоторые из нас, встав затемно, уже давно работают, выполняя всякие рутинные бытовые обязанности.

Сегодняшний день был самым обычным. Анджела встала с рассветом. Здесь она не могла лежать в постели до позднего утра. Этой роскоши она лишилась шесть лет назад.

— Какие же именно обязанности? — спросил он. Сев в постели, Филипп немного наклонился вперед, помогая Анджеле подложить ему под спину дополнительную подушку.

— Вы это действительно хотите узнать? — спросила она.

При этом Анджела совершила большую ошибку, заглянув в его карие глаза. Они были настолько честны и открыты, что казалось, он действительно хочет послушать свою сиделку. Ее сердечко забилось сильнее.

— Конечно. Кроме того, клянусь, я умираю от скуки. Очень интересно послушать, как вы рассказываете о ваших рутинных обязанностях… Ваш голос меня завораживает, — сказал он, и на его губах заиграла улыбка.

— Что такого в моем голосе?

— Он чарующий. Вам это никогда не говорили? Даже если вы станете говорить мне гадости, я готов их выслушать, потому что это будет ваш голос.

— Первый час утром я провожу в созерцании, размышлениях и молитве, — начала свой рассказ Анджела, стараясь отвлечься от нахлынувших на нее воспоминаний.

На самом деле все ловеласы одинаковы. Ведь много лет назад такой же негодяй говорил ей то же самое. В тот день ее родители весьма неосмотрительно оставили свою дочь наедине с таким же лордом. Они о чем-то говорили, потом Анджела занервничала, растерялась и замолчала.

— Пожалуйста, продолжайте, — сказал он. — Такое удовольствие слушать ваш особенный голос. Я был бы зачарован, даже если бы вы читали вслух мою расходную книгу.

Тогда Анджела заговорила, но его поцелуй заставил ее замолчать.

* * *

— Так о чем же вы обычно размышляете? — продолжал настаивать лорд Инвалид.

— О моих грехах, прошлых и нынешних. И молюсь о том, чтобы их не было в будущем, — ответила она.

— Расскажите мне о ваших грехах, Анджела, — шепотом, с дьявольской улыбкой и озорным блеском в глазах попросил Филипп. Из-за этой улыбки она почти испытала чувство благодарности судьбе за то, что у нее есть грехи, в которых она может ему признаться. Сердце девушки сильно стучало.

— Совершенно исключено, — волнуясь и чуть задыхаясь, сказала она и продолжила: — После этого я час работаю в саду. Затем служу епитимью.

— И что же это за служба?

— Я ухаживаю за вами, — ответила она с ехидцей, — чтобы искупить свои грехи.