Золушка из глубинки, или Хозяйка большого города - Юлия Шилова Страница 6

— Светка, а ведь мы с тобой все-такисчастливые! Согласись, что мы с тобой счастливые?! Потому что мы вместе, потомучто мы знаем, что такое настоящая дружба, потому что есть Я и есть ТЫ, потомучто на этом свете есть ЖЕНЩИНА, которая достойна неподдельного восхищения, иэта женщина — ТЫ!

Мы вместе! — согласилась я с Александром имысленно поблагодарила судьбу за тот подарок, который она преподнесла в один изнелегких периодов моей жизни. За человека, который мне бесконечно дорог ипо-настоящему близок.

Повернув свою голову в сторону банкетногозала, я вздрогнула и чуть было не издала пронзительный крик.

— Света, ты только посмотри, какой салют! Тытолько посмотри! — восторженно радовался увиденному Александр и не сводил глазс безумно красивого неба.

Но я уже не видела красочного, сияющего неба.Я не слышала громких, восторженных криков. Я не понимала, о чем говорит мнеСаша. Я смотрела на человека, стоящего перед входом на балкон, и ощущала, каквсе больше и больше сбивалось мое дыхание.

Вошедший мужчина был одет во все черное, он несводил с меня своих пронзительных глаз. Это был человек из моего прошлого, а явсегда боялась своего прошлого… Это был человек, которого я уже не ждала. Ядумала, что время убивает в нас жажду мщения, но я ошиблась. Глядя на этогочеловека, я понимала, как же сильно я ошиблась.

Он пришел. Он меня нашел. Он нашел меня в тотмомент, когда я думала о том, что мне уже больше ничего не угрожает. Мнезахотелось громко кричать, побыстрее выяснить, кто же его пустил, как он могпройти на закрытую вечеринку, вход на которую строго по приглашениям?! Мнехотелось наказать тех, кто допустил подобное… Но я знала, что уже слишкомпоздно, потому что его никто и ничто не остановит. Этот человек слишком долгоменя искал, именно поэтому его невозможно остановить. Он пришел сюда для того,чтобы меня убить, чтобы дать мне понять, что, как бы я ни хотела скрыть своепрошлое, у меня не получится это сделать. От прошлого невозможно убежать,потому что оно всегда вернется и напомнит о том, что настал час расплаты.

Я этого не ожидала. Я это не предусмотрела. Яне знала, как вести себя в подобной ситуации. Как вести себя тогда, когда тыпонимаешь, что еще немного и тебя больше не будет?! Лицо мужчины оставалось втени, но я бы узнала его в любом случае — настолько прочно память запечатлелачерты этого лица. Я сказала сама себе: «…Ты расслабилась… Хотя правило всейтвоей жизни состоит в том, что нельзя расслабляться. Но ты забылась ирасслабилась…»

Я знала, что я должна что-то сделать, иодновременно понимала, что у меня на это нет времени. И Я УЛЫБНУЛАСЬ. Человек вчерном опешил, НО Я УЛЫБНУЛАСЬ…

Как только администратор отдала мне мойпаспорт, я тут же взяла протянутый мне ключ и пошла в направлении своегономера. Зайдя в номер, я бросила сумку на пол и первым делом вышла на балкондля того, чтобы оглядеть местность. Несмотря на то что я сняла гостиницуподешевле, на самой окраине, из окон на меня смотрела Москва. Та самая Москва,которой я всегда бредила, о которой мечтала с самого детства. Мне всегдаказалось, что Москва — это город приезжих и что приезжие нужны ей, как свежаякровь.

Перед глазами почему-то возник образ моейматери, для которой мой отъезд обернулся настоящей трагедией, бессонными ночамии горькими слезами. Я вспомнила, как противился моему отъезду отец. Он посадилменя перед собой и пытался доказать мне, что я еду туда, где никому не нужна, ичто в этом большом и бездушном городе меня никто не ждет.

— Что ты скажешь, дочка, когда приедешь в этучужую Москву?! — гневался мой родитель. — Здрасте, я приехала?!

— Так и скажу, — дерзко сказала я. — Выйду наперрон и скажу: «Здрасте, я приехала!»

— А тебе скажут, что ты тут никому не нужна,что Москва не резиновая: все в ней не поместятся.

— Москва резиновая, — стояла я на своем имысленно сопоставляла свои размеры и размеры этого города. — Я худенькая и незайму в ней много места. На крайний случай она немного подвинется.

— Кто подвинется-то? — непонимающе смотрел наменя мой родитель и крутил пальцем у виска, давая мне понять, что ясумасшедшая.

— Москва, — как ни в чем не бывало отвечала яи делала все возможное, чтобы прекратить разговор на данную тему, норазгневанный родитель был непреклонен.

— Ну ты, дочка, даешь. Москву решила подвинуть?

— Но я же не сильно, а самую малость. И то,только в том случае, если она не захочет меня принять.

— Если все в Москву поедут, то кто тогда будетжить в провинции?

— Ты и мама. — Я не смогла выдержатьпристального родительского взгляда и опустила глаза. — Многим нравится жить впровинции. Все в Москву все равно никогда не поедут: многие ее на дух непереносят.

— А ты, значит, любишь Москву?

— Еще как! — честно призналась я.

— И в кого ты такая пошла, непонятно. У всехдети как дети…

— А какие у всех дети?

— Звезд с неба не хватают, потому что у них сголовой все в порядке. Они живут в реальности и рассуждают реально.

— Значит, я живу не так, как все, и с головойу меня не в порядке. Но я все равно хочу поехать в Москву и достать звезду снеба.

Мой отец убеждал меня в том, что всепровинциальные девчонки едут в Москву для того, чтобы поступить в театральный,а когда понимают, что они слишком переоценили свои возможности, то сразу идутна панель. Отец кричал, что он растил меня не для того, чтобы я торговаласобой, и что про таких покорительниц столицы, как я, говорят всегоодну-единственную фразу: «Танки грязи не боятся». Папа кричал и говорил, что вовсем виновата мать, потому что она неправильно меня воспитала, мол, я не от мирасего. Мама плакала и просила меня остаться… Она говорила, что Москва сделаетменя несчастной, выжмет из меня все соки и даст мне хорошего пинка под зад.

Я почувствовала, что от этих воспоминаний уменя довольно сильно защемило сердце, а на душе стало по-особому скверно. Мнебыло жалко мать, которая всячески пыталась меня остановить, но так и не смоглаэтого сделать. Отец вообще перед отъездом назвал меня шлюхой и, проведянесколько часов в обществе бутылки с самогонкой, даже не вышел в коридор длятого, чтобы со мной попрощаться.

— Вот видишь, до чего ты отца довела, —укоризненно говорила мать, провожая меня в дальний путь. — Ведь сопьется жесовсем.

— Я здесь ни при чем. Вспомни хотя бы одиндень, когда он не пил.