Кассандра - Татьяна Романова Страница 6

Молодую мачеху Миши все звали Саломея, хотя крещена она была в маленькой церкви высокогорного осетинского села, где княжил ее дядя, как Саломия, в честь матери Апостолов Иоанна и Иакова. Но в России, куда девочку отослали после смерти отца, безземельного младшего брата князя, буквы в ее имени как-то сами собой поменялись. Незаметно все стали звать ее именем иудейской царевны, которая, пользуясь своей красотой, вытянула из царя Ирода обещание принести ей на блюде голову Иоанна Крестителя. Может быть, роковое имя наложило свой отпечаток на юную Саломею, или она такой родилась, но, пожив из милости в доме дальних родственников, к шестнадцати годам она твердо решила выбиться из унизительного положения приживалки. Быстро сообразив, что нужно делать, девушка соблазнила молодого доктора, снимавшего флигель у семьи ее опекуна.

Яркая красота высокой изящной брюнетки с большими черными глазами и роскошными длинными волосами так поразила флегматичного Иоганна, происходившего из почтенной семьи обрусевших докторов-немцев, что он тут же женился на девушке. Муж преданно любил свою красавицу Саломею. Она же, родив сына Серафима, успокоилась, почувствовав себя хозяйкой в доме. Но потом быстро поняла, что муж-доктор, хотя и был профессором в университете и, к тому же, имел обширную практику, все-таки не мог обеспечить тот образ жизни, о котором она мечтала, лежа на жестком топчане в каморке под лестницей в доме своего опекуна. Сделанное открытие потрясло Саломею. У нее был только один шанс — и она потратила его впустую. Женщина уже не вспоминала о полуголодном существовании под лестницей, об обносках, которые доставались ей после того, как их поносят несколько ее троюродных сестер; теперь ей казалось, что умный и добрый доктор, которого вся Москва превозносила как самого лучшего специалиста по легочным болезням, обманул ее.

— Ты украл мою жизнь! — кричала она в лицо мужу. — Что ты можешь мне дать? Я — княжна, а ты — ничтожество.

Саломея превращала жизнь Иоганна в ад, вымещая на нем раздражение от нереализованных амбиций, и опомнилась только тогда, когда умирающего мужа привезли в их большую богатую квартиру в центре Москвы. Бедный Иоганн так спешил вернуться к своей ненаглядной Саломее с вызова в богатое подмосковное имение, что неустанно погонял лошадь, запряженную в легкую двуколку. На повороте дороги колесо попало в глубокую выбоину, коляска опрокинулась, и бедный доктор разбил голову о камни. Не приходя в сознание, он скончался на глазах притихшей жены, оставив после себя достаточно средств для достойного существования семьи в течение тридцати лет. Но Саломея рассудила иначе. Получив доступ к деньгам, она потратила их на наряды и драгоценности, щедрыми подарками купила себе дружбу высокородных, но обедневших дам и, получив с их помощью приглашения на балы и приемы в высшем свете Москвы, озаботилась поисками достойного мужа.

Овдовевший граф Печерский показался ей подходящей кандидатурой, две недели она соблазняла стареющего Аполлона, уводя его из зала и уединяясь с ним в темных уголках коридоров. Когда граф привык к опасной, возбуждающей игре, Саломея, пообещав своим «подругам» щедрые подарки, устроила разоблачительную сцену и получила мужа. Но Петр Гаврилович не долго расстраивался: сразу после венчания он отправил свою третью жену в имение в Ярославской губернии, велев той заниматься воспитанием детей — маленького графа Миши и ее собственного сына Серафима.

Взбешенная Саломея потребовала от мужа обеспечить ей «достойный образ жизни», но он равнодушно сообщил новой графине, что самая достойная жизнь для замужней женщины — ведение хозяйства в доме и воспитание детей. С тех пор Саломея безвыездно жила в деревне, вымещая свое раздражение на Серафиме и его ровеснике Михаиле. Властный и жесткий характер мачехи не смягчился даже тогда, когда она через год родила еще одного сына, Ивана, или Вано, как она его называла. Михаилу даже стало казаться, что они с Серафимом раздражают женщину только тем, что живут на этом свете. Зато оба мальчика сплотились против общей беды, и даже подружились.

Десять лет спустя все стало еще хуже. Саломея, обожавшая своего младшего сына, очень похожего на нее лицом и характером, постоянно ставила Вано в пример старшим мальчикам, восхищаясь его властными манерами по отношению к учителям и слугам. Она считала это проявлением сильного характера, а старшего сына и пасынка называла «размазнями», ни к чему не годными в жизни. Она изводила Серафима и Михаила, высмеивая и критикуя их поступки, отравляя им жизнь, как когда-то поступала со своим первым мужем. Оба юноши вздохнули с облегчением, когда граф Петр Гаврилович, в очередной раз вынырнув из водоворота удовольствий, вспомнил об образовании сына и определил его, а вместе с ним, из жалости, и пасынка, в московскую частную школу, а два года спустя в университет.

В Москве он не захотел селить мальчиков вместе с собой, не желая, чтобы они увидели слишком много лишнего, поэтому Михаил жил в доме кузена матери, статского советника Вольского, а Серафима забрал к себе его родственник по отцу, тоже врач, Франц Шмитц. Только в дружной семье дяди молодой граф понял, с какой теплотой родные люди могут относиться друг к другу. В Москве он начал оттаивать, научился смеяться и шутить, с нежностью и любовью оберегал трех своих кузин и добрую тетушку. Дядю он просто обожал и помогал тому во всех его делах, став преданным другом и помощником Вольского.

В университете Михаил выбрал для изучения математику, а Серафим поступил на медицинский факультет. Оба молодых человека оказались очень способными и с блеском окончили курс. После университета молодой граф, как большинство богатых аристократов, решил пойти в армию, а Серафим начал помогать Францу Шмитцу в его клинике. Граф Петр, одобривший выбор сына, устроил Михаилу место в лейб-гвардии Уланском полку и, попрощавшись с Серафимом и семьей дядюшки, молодой Печерский отправился в столицу.

Офицеры его полка съехались со всей страны, никто никого не знал, все бравировали своими титулами, богатством и успехом у женщин. Михаил погода назад получил состояние матери, оставленное ему по завещанию, а следом за ним и наследство ее отца, своего деда. Молодой человек сразу прослыл среди уланов «богатеем». Яркая красота, очень напоминающая внешность его отца в молодости, принесла ему мгновенный успех у женщин, а графский титул открыл для него все двери в обеих столицах. Через полгода с начала службы все его товарищи-уланы были уверены, что граф Печерский — «баловень судьбы», а он поддерживал их в этом мнении, боясь, что всплывет правда о его несчастном детстве и он станет предметом сочувствия и жалости.

Молодой граф весело проводил время в армейских пирушках и на балах, храбро сражался в битвах начавшейся войны, заводил любовниц, выбирая тех, кто откровенно хотел быть на содержании богатого офицера, не претендуя на его сердце. Но ощущение, что на самом деле он одинок, и если вдруг погибнет, никто кроме дяди и Серафима по нему не вздохнет, никогда не покидало блестящего офицера, каким стал Михаил.

Сидя перед весело горящим камином в богатом английском поместье, куда занесла его непредсказуемая военная судьба, граф попивал хороший бренди и думал о том, что, видно, ему на роду написано быть одиноким. Женщины обожали веселого молодого красавца, а он уже понял, что так же, как отец, не может без них обходиться. Он менял любовниц, как перчатки, и все никак не мог насытиться ими, ища разнообразия и ярких ощущений. Вспомнив разбитое сердце матери и свое мрачное детство, Михаил решил, что никогда не женится, чтобы не брать на душу такой же грех, какой, не заметив сам, взял его отец. Только доступные женщины, те, кто хочет денег и комфорта — вот его удел. Никогда больше граф Печерский не разобьет сердце достойной девушки и не превратит жизнь своего маленького ребенка в ад.