Любовные игры - Грэм Грин Страница 6

— Тебе не кажется, что все это немного… смешно? Вы с Марко ни разу не встречались, откуда ему знать твоего парикмахера или кто твоя любимая продавщица у Фьоруччи? Серьезно, Дилайт!

— Ты не можешь вообразить, что это за человек, — упорствовала та. Сара живо представила себе, как она кривит при этом свои алые губки. — Он моментально заметит любой промах. Это тебе не шуточки! Можешь поверить, он знает обо мне вполне достаточно, так что изволь запомнить все, что я тебе скажу, и ни на минуту не выходить из роли. Чем дольше Марко будет верить, что ты — это я, тем в большей безопасности окажемся мы с Карло… и наш будущий ребенок!

Эту козырную карту Дилайт приберегла на крайний случай и, к ее великому облегчению, сногсшибательная новость положила конец сариным сомнениям. С этой минуты она стала само сочувствие и готовность прийти на помощь.

— Что же ты раньше молчала? Ох, милая, что ты должна была вынести! А тут еще я брыкаюсь и все усложняю! Не беспокойся, я не брошу вас в беде, стану отвлекать на себя внимание этого гнусного, бессердечного… этого гангстера — так долго, как только смогу. А когда все будет кончено, обещаю, ему придется выслушать кое-что о себе!.. Господи! — поразилась она. — Просто не верится: я скоро стану тетей!

Повесив трубку, Сара еще некоторое время переваривала грандиозную новость сестры. На душе у нее по-прежнему скребли кошки. Ее одолевали мрачные предчувствия: вряд ли она справится с ролью. Это вам не играть Офелию в любительском спектакле, а ведь даже тогда ей всякий раз становилось дурно перед выходом на сцену — хотя она могла опереться на текст и указания режиссера. А тут… всего лишь собственная интуиция да коекакое, с грехом пополам, знакомство с привычками сестры и ее образом жизни. И, разумеется, здравый смысл.

И вот наступил тот День, когда она должна была стать Дилайт. Сара чувствовала себя нашпигованной обрывочными сведениями, с помощью которых ей предстояло добиться успеха.

Она похлопала ресницами и отвернулась от стеклянной двери, ведущей на лоджию.

— Отсюда виден океан, — как-то похвасталась Дилайт.

Ах, если бы сестра сейчас находилась рядом или если бы сама Сара снова очутилась у себя дома — играла в теннис, ездила верхом… Черт, она забыла выяснить, умеет ли Дилайт ездить верхом. Нет, наверное.

Зазвонил телефон, и Сара подпрыгнула. Потом схватила трубку в надежде, что это Дилайт. Однако говорил мужчина.

— Эй, детка! Слышал, ты уже в городе. И не звонишь. Как это понимать? Еще кого-нибудь подцепила?

Сара проглотила комок.

— Я не… — она изо всех сил старалась подражать Дилайт. Но что же дальше? Нет, ей ни за что не одурачить близких друзей и знакомых сестры! А кстати, кто этот клоун?

— Это я, Энди, твой старый партнер по траханью. Помнишь, в последний раз…

Несмотря на свое решение ничему не удивляться, Сара залилась краской.

— Вот именно, Энди, в последний. Прощай! — и она бросила трубку. Хорошо бы он больше не звонил. Для верности Сара отключила телефон. Лучше быть трусихой, чем выслушивать такое.

Сара немного поразмыслила над тем, как ей потом объяснить, почему она не подходила к телефону. «Мне предстояло очень рано вставать, а вы же знаете, что я не могу обойтись без положенных восьми часов сна. Так что…»

Она прикусила губу, вспомнив одну малоприятную вещь. Черт побери, ведь ей и впрямь завтра рано вставать. По странной прихоти судьбы как раз на завтра назначена съемка ее эпизода в новом фильме Гэрона Ханта «Мохаве». Сару преследовали пророческие слова Дилайт, сказанные перед их отъездом из Нью-Йорка:

«Тебе не приходило в голову, что и ты унаследовала свою долю маминого таланта?»

Она взглянула в зеркало и увидела молодую девушку с мрачным, неуверенным лицом. А в самом деле — унаследовала или нет? Лицо в зеркале показалось ей совсем чужим. Сара дотронулась до своих волос. Просто поразительно, как ее изменила новая прическа. Она попробовала улыбнуться, как Дилайт: чтобы стали видны проказливые ямочки на щеках. Итак, представление началось. Если иметь в виду, что ей предстоит сыграть непостоянную, темпераментную Дилайт, «кривлянье перед кинокамерой может показаться детской забавой.

На другое утро за ней прислали лимузин. Сидя в машине, Сара чувствовала себя кем-то вроде зомби. Шофер, похоже, знал ее, и, чтобы избежать его ухмылок и многозначительных взглядов, Сара притворилась, будто клюет носом.

— Я видел плакаты с вашими кадрами из «Игр и забав». Это что, ретроспектива перед новым фильмом?

Сару бросило в жар, но ответила она ледяным голосом:

— Нет.

Возможно, до него дошло, что она не расположена разговаривать. После продолжительной паузы, когда она уже начала думать, что легко отделалась, он задал новый вопрос:

— Переутомились, да?

— Угу.

Да заткнется он, наконец? Что бы на ее месте сделала Дилайт?

Сара вытянула ноги на роскошном кожаном сиденье и сонно пробормотала:

— Будь другом, разбуди меня, когда приедем.

Как ни странно, она и в самом деле задремала и проснулась только тогда, когда они подъехали к воротам студии. Охранник в униформе проверил документы. Машина двинулась дальше и наконец лихо развернулась перед неказистым зданием, казавшимся еще более приземистым рядом с огромным, похожим на ангар, съемочным павильоном.

— Вас велели подбросить в гримерную. Желаю удачи!

Слегка пристыженная Сара выдавила из себя «спасибо» и одарила его пленительной улыбкой.

— Вы были так любезны, дав мне поспать.

— Ясное дело.

Шофер был молод и не без сожаления проводил ее взглядом. В жизни она не очень-то похожа на свой экранный образ. Трудно сказать, на самом ли деле под бесформенным свитером прячется роскошное тело, которое сводило его с ума в кинотеатрах. Конечно, он был бы не прочь проверить. Так вот, значит, какая она, Дилайт Адаме. Просто поразительно, до чего же они прозаичнее при ближайшем рассмотрении, особенно рано утром.

— Дилайт!

У человека, который окликнул ее и теперь торопился навстречу, было унылое, рано состарившееся лицо и английский акцент. Сара знала его по немногим фильмам и позволила себе улыбнуться. В последние годы Лью Вейсман работал импресарио ее матери, она-то и настояла, чтобы его включили в съемочную группу: «присматривать за Дилайт».

«Он вечно брюзжит и придирается так, что хочется лезть на стенку, но, в сущности, Лью — добрейший человек, — сказала о нем Дилайт. — Во всяком случае, я знаю, что он не станет делать пакости у меня за спиной, как другие».

— Привет, Лью!

Он не улыбнулся в ответ, а смерил ее неодобрительным взглядом.

— «Привет, Лью!» — как ни в чем не бывало говорит она! Как будто мы не уславливались вчера поужинать вместе. А когда я попытался дозвониться, ты не подходила к телефону. Какую историю ты припасла на этот раз?