Уведу родного мужа - Мария Ветрова Страница 6

Поздно вечером в пятницу Любочка в одиночестве стояла на верхней ступеньке мраморного крыльца местной консерватории и глубоко вдыхала теплый вечерний воздух, который казался особенно свежим после духоты малого зала. Народу на концерте было полным-полно. Как бы ни истончилась за прошедшие годы прослойка интеллигенции, на то, чтобы заполнить малый зал во время фортепианного концерта российской знаменитости, ее хватило с избытком.

Любочка Вышинская любила все классическое — от литературы до музыки. Никто из окружающих об этом не догадывался, поскольку она еще в детстве усвоила, тоже классический, принцип, сформулированный Станиславским для вразумления артистов, но мгновенно вызвавший отклик в ее душе. Немножечко подправив великого режиссера (поменяв слово «актер» на слово «женщина»), Любочка Вышинская после недолгого обсуждения с собой создала жизненное кредо, принятое раз и навсегда: если ты настоящая женщина, то обязана думать одно, говорить другое, при этом делать — третье…

Будучи по природе верной и преданной, Любочка своему кредо не изменяла никогда, даже в мелочах. Тем более что именно оно помогало ей справляться с бесконечной чередой разочарований и обид, длившейся без малого уже двадцать восемь лет… Правда, на работе все были уверены, что Любочке всего двадцать четыре с половиной, а сама она в душе считала себя умудренной жизненным опытом женщиной.

Стоя на мраморной ступени консерватории, словно на постаменте, она вынуждена была констатировать, что впереди у нее — тоскливейший уик-энд в обществе маменьки, взявшей накануне двухнедельный отпуск.

Идти домой не хотелось.

Глубоко вздохнув в последний раз, Любочка огляделась. Толпа взмокших от консерваторской духоты слушателей парочками расходилась по домам. Несколько машин, в том числе иномарок, все еще стояли под ближайшими деревьями чахлого сквера, недосягаемо посверкивая разноцветными обтекаемыми боками в свете фонарей.

Любочка нахмурилась и сощурила подслеповатые глазки за толстыми концентрическими стеклами очков: ей показалось, что возле крайней машины, серебристого «опеля», маячит знакомая фигура.

Водительская дверца «опеля» была приоткрыта, но рассмотреть, кто именно находится за рулем, Любочка не могла — из-за тонированных стекол и плохого зрения. Дама нервно и торопливо курила возле машины. Расслышать, о чем она резко переговаривается с водителем, было абсолютно невозможно.

Любочка решилась направиться в ту сторону и, проходя, как бы случайно послушать, о чем могут спорить двое, возвращаясь из консерватории. Но и тут ей не повезло. Неожиданно таинственный водитель захлопнул дверцу, машина фыркнула и поехала прочь. А женщина торопливо зацокала каблучками в противоположном направлении и почти сразу скрылась в ближайшем переулке.

«Поссорились, — сделала свое заключение Любочка. — Ха!.. Так ей и надо!»

Тот факт, что не у нее одной впереди одинокий уик-энд, несколько подправил настроение.

— Надо же! — ядовито пробормотала она вслух. — На работе скромницу из себя корчит, ни дать ни взять выпускница! А у самой — любовничек, оказывается, да еще иномарочник! — В даме из шикарного авто Любочка узнала свою сослуживицу. «Содержанка!» — подвела окончательный итог Любочка и выкинула эту сцену из головы.

Достигнув сквера, где еще совсем недавно стояла серебристая машина, она немного поколебалась и все-таки, несмотря на поздний час, присела на ближайшую скамью. Скамья была пуста, скорее всего потому, что влюбленные парочки предпочитали тенистые уголки, так же как и всевозможные темные личности, избегая фонарей.

Площадь перед консерваторией почти полностью опустела. Любочкина надежда на то, что какой-нибудь интеллигентный юноша с чувствительной душой и развитым интеллектом выделит в концертной толпе ее скромную особу, и на сей раз не оправдалась. Честно говоря, никаких юношей среди слушателей в зале она и вовсе не заметила. В консерваторию в их городе ходили люди определенной возрастной категории… И что за жизнь такая пошла?! Даже «в свет» выйти не с кем, не говоря уж о чем другом…

Мысль об одиночестве еще больше испортила настроение. Сама себе в том не сознаваясь, Любочка весьма дорожила особым отношением к ней Каца: до сих пор она оставалась единственной сотрудницей, ни разу не «отдохнувшей» за свой счет, хотя парочку раз и ей доводилось нарушать святое правило явки к 10.00 после Эфроимовых загулов. Любочка предпочитала думать, что покойный папа-Вышинский тут ни при чем, а все дело в ее собственной даровитости.

Магические советы она сочиняла сама — как говорится, одной левой и в любом необходимом количестве. Это обстоятельство для остальных сотрудников «Параллельных миров» оставалось тайной, и подавляющее большинство уважало Любочку, как считала она сама, за поразительную начитанность. Исключение представляла эта хладнокровная выхухоль Лариска, но ее-то Любочка как раз легко игнорировала: глупо обижаться на манекен, считала она. И нужно быть такой дурищей, как Лизка Голубева, чтобы дружить с этим созданием из папье-маше, да еще постоянно заглядывать ей в рот со щенячьим восторгом и детской доверчивостью.

Однако сейчас обстоятельства складывались так, что именно глупая Голубева могла основательно пошатнуть исключительное профессиональное положение Любочки Вышинской: неужели ей и впрямь удалось добраться до Александрины?.. Ответа на этот вопрос не было. С одной стороны, поверить в успех предприятия невозможно. С другой — не такая уж идиотка Лизка, чтобы сочинить подобное без каких-либо оснований. Даже она должна понимать, что в случае обмана рискует потерять работу. А найти другую с их профессией просто невозможно, не так уж много СМИ в их городе, чтобы редкие счастливчики, сумевшие туда пристроиться, манкировали своими обязанностями! Целая свора филфаковцев, которую бездумно расплодил местный университет, из-за каждого угла сверкает голодными завистливыми глазами, ожидая возможности наброситься и перегрызть друг другу глотки за любое освободившееся местечко… Нет, даже Голубева должна понимать, что, потеряв работу в «Параллельных мирах», другую она просто не найдет. А ведь в отличие от Любочки Вышинской Лиза живет одна, кажется, ее родители давным-давно погибли в нашумевшей еще в советские времена железнодорожной катастрофе…

— Прошу прощения…

Любочка вздрогнула и подняла глаза. Прямо перед ней стоял человек в милицейской форме.

— Можно узнать, девушка, кого вы здесь ожидаете?

В голосе человека в форме слышалось столько яда и презрения, что никаких сомнений в том, за кого он принял девушку, и быть не могло! Любочка автоматически глянула на часики и, ахнув, вскочила, забормотав почему-то «оправдательным» голосом:

— Боже мой, неужели приличный человек не может посидеть в парке после концерта?.. Я просто задумалась… Я…

— Я тебе задумаюсь! — рявкнул вдруг милиционер совсем другим голосом. — Да ты в зеркало-то на себя когда-нибудь глядела? Надо же, мымра мымрой, а туда же!..

Не помня себя от унижения и страха, Любочка в мгновение ока сорвалась со скамьи и пулей полетела через площадь к ближайшей автобусной остановке.