Хрустальные мечты - Розалинда Лейкер Страница 6

— Ничего не могу тебе обещать, Изабелла. Давай сделаем так: сначала я поговорю с твоей матерью. Пусть она придет завтра вечером сюда. Если она и вправду согласна, то я уговорю мадам Фромон разрешить мне взять и тебя.

На следующий день Маргарита, как и обещала, встретилась с матерью Изабеллы. Убедившись, что та готова отпустить девушку в Россию, она решила взять Изабеллу с собой. Маргарита смутилась и растерялась, когда мать Изабеллы поцеловала ей руку и расплакалась.

Рано утром на другой день мадам Фромон пригласила Маргариту в свой рабочий кабинет. На ее столе стояли ящики с образцами вышивок, узоров, тканей.

— Я прошу тебя взять все это с собой, — сказала она. — Можешь заплатить мне только за материал. Я также дам тебе несколько кукол-манекенов.

— О, как я вам благодарна, — воскликнула Маргарита. — Я уже думала о том, где взять модели платьев и образцы тканей, без которых было бы так трудно на первых порах.

— Разумеется, без этого тебе не обойтись. Императрица, по-видимому, хочет, чтобы те наряды, которые ты будешь шить для нее, были такими же модными, как и в Париже, так что бери и не думай, тем более что новая владелица ателье все равно пользоваться этим не будет.

Вместе они принялись подбирать ленты разных оттенков, блестки для платьев, тонкую тесьму, разноцветные пуговицы и даже составили радужный набор шелков для вышивки. Когда Маргарита стала прикидывать, что и сколько стоит, мадам Фромон замахала руками в знак протеста и в конце концов согласилась взять только символическую плату. Маргарите она откровенно призналась:

— Ты была превосходной работницей с самого первого дня, когда тебя совсем маленькой девочкой привела сюда твоя старшая сестра. Ты начинала, как все, подбирая упавшие на пол иголки и считая, сколько осталось катушек с нитками и много ли еще ниток на катушках. Никто не мог предположить, что из тебя получится такая превосходная портниха и вышивальщица. Я все время надеялась, что вот-вот подвернется какой-нибудь счастливый случай и мы будем шить для королевского двора. Версаль помог бы полнее и ярче раскрыться твоему дарованию, воплотить самые оригинальные твои замыслы. Вот где ты могла бы развернуться, но… так уж сложилось. В Париже столько портних и ателье, а графиня д’Онвиль, как и все великосветские дамы, предпочитает держать в секрете имя своей мастерицы, оставляя только за собой право пользоваться ее услугами. Но сейчас тебе выпала настоящая удача, которую ты заслужила, и какая для тебя разница, если вместо версальского ты будешь обшивать русский двор. Кроме того, с тобой едут настоящие мастерицы своего дела.

— Мадам, мне бы хотелось взять с собой одну из ваших учениц, если позволите. — И Маргарита подробно изложила грустную историю Изабеллы. Выслушав, мадам Фромон немного подумала, но возражать не стала.

Вечером того же дня в комнатке Маргариты, располагавшейся в мансарде ателье мадам Фромон, собрались все отправляющиеся в Россию девушки, в том числе и малышка Изабелла. Жанна привела с собой дочь Розу, которая оказалась очень хорошенькой брюнеткой с пикантно вздернутым носиком и шаловливой улыбкой. Роза была возбуждена больше других и постоянно шутила и смеялась.

— Ведь это настоящее путешествие, мадемуазель Маргарита, — восторженно заявила она, причем ее зеленые глаза сияли от счастья.

Сестра Жанны Дюкор, Софи Бувье, также решилась отправиться вместе с сестрой и племянницей в далекую Россию.

— Меня всегда тянуло посмотреть другие страны, — призналась она, — а тут такая прекрасная возможность, глупо было бы ее упустить.

Высокая, стройная, с черными блестящими волосами, Софи совсем не была похожа на сестру, только одинаковый разрез темно-карих глаз выдавал их родство. Так же как и Роза, Софи принесла образцы своих вышивок. Маргарите было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что они такие же опытные мастерицы, как и те, кто работал вместе с ней в ателье.

Девушки пили вино с бисквитами, пока Маргарита еще раз подробно рассказала, что нужно взять с собой в дорогу. Все весело переглядывались и наперебой расспрашивали новую хозяйку о предстоящей работе в России. В конце вечера Маргарита разложила на столе большую карту, позаимствованную у горничной графини д’Онвиль. Все с любопытством столпились вокруг стола, внимательно рассматривая непонятную сеть дорог.

— Из Парижа мы отправимся на Реймс и на Льеж. Покинув Францию, двинемся на Кельн. — Объясняя, Маргарита вела пальцем по карте. — Затем придется проехать через множество мелких немецких государств, через Лейпциг, Дрезден и Франкфурт-на-Одере. После этого смотрите, длинная дорога через всю Пруссию до Кенигсберга. Вот здесь мы пересечем границу России и доедем до Риги, откуда до Санкт-Петербурга рукой подать.

Палец Маргариты остановился на маленькой черной точке с надписью «Санкт-Петербург», она выпрямилась и радостно воскликнула:

— Вот и все!

В комнате стояла тишина. На лицах девушек, впервые видевших карту, застыло выражение детского удивления и любопытства.

— Боже мой! — вырвалось чуть слышно у Жанны. — Какая длинная дорога!

— Может, кто-то передумал? — встревоженно спросила Маргарита, но, к ее облегчению, все, как одна, помотали отрицательно головой. — Хорошо! В таком случае еще по стаканчику винца — за наше безопасное и, вероятно, интересное путешествие!

Рано утром в день отъезда Маргарита одиноко стояла с букетом цветов на тихом кладбище возле могилы сестры. Она мысленно простилась с Анной-Мари, чувствуя, что расстается с ней надолго. Обычно она приходила на это скромное кладбище раз в неделю, но разве она знала, когда снова будет здесь и суждено ли ей вообще прийти сюда?!

Добрая Анна-Мари… Ей Маргарита была обязана всем. Она научила ее читать и писать, шить, а потом и вышивать; она взяла на себя все заботы о младшей сестренке после того, как умерла их матушка, а чуть погодя и отец, который, обанкротившись и очутившись перед угрозой попасть в тюрьму за подлог, предпочел добровольно уйти из жизни. Маргарита смутно помнила, в каком прекрасном доме жила их семья до своего разорения, но она ни разу не слышала от своей сестры ни единого слова жалобы, а ведь она видела, как тяжело и трудно приходилось ее сестре, как она была вынуждена работать не покладая рук, чтобы у них была еда и кров над головой. Маргарита вспомнила мрачную сырую комнатушку, в которой она оставалась одна со своей единственной тряпичной куклой, чтобы было не так страшно, когда сестра уходила на работу. Однако потихоньку их жизнь изменялась к лучшему. Потом Анна-Мари устроилась вышивальщицей у мадам Фромон, в мастерской которой Маргарита сделала свои первые робкие шаги в качестве ученицы под внимательным и терпеливым присмотром сестры.

— Прощай, Анна-Мари, — тихо произнесла Маргарита. — В память о тебе, о твоей доброте и стойкости, когда мы жили с тобой почти на улице, я решила взять с собой в Россию одну девочку-ученицу. Я постараюсь стать для нее тем, кем ты была для меня. Как хорошо, что тебе довелось узнать лучшие времена перед тем, как перейти в мир иной.