Жар твоих объятий - Лаура Паркер Страница 6

— Я люблю тебя, Филли. Любил и буду любить. Я не хочу думать, что между нами все кончено. Все пройдет, люди обо всем забудут. Вот увидишь. Дай только срок.

— До свидания, Гарри. Удачи тебе, — сказала она с ледяным спокойствием.

— До свидания, Филли. — Чувствуя себя так, словно гора свалилась с плеч, Гарри ушел из дома и из ее жизни.

Лишь тогда Филаделфия позволила себе тяжело вздохнуть. Сколько еще ей придется вынести?

Чуть позже в дверь постучали, и она встала, чтобы открыть ее. Если это вернулся Гарри, чтобы просить ее взять кольцо обратно, она отвесит ему пощечину.

— О, Салли, ты как раз вовремя.

Маленькая женщина в черном хлопчатобумажном платье и капоре вошла в тесную комнату, оглядела ее и фыркнула.

— Боже милостивый! Я видела шкафы больше, чем эта комната.

Филаделфия улыбнулась:

— Охотно верю, но они, наверное, менее дорогие. Мне раньше никогда не приходило в голову, что можно снять комнату, похожую на шкаф.

Бывшая домоправительница Хантов решительно направилась к комоду и провела пальцем по его поверхности.

— Пыль! Где служанка, которая прибиралась здесь все эти дни? Я с ней разберусь, и она дважды подумает, прежде чем оставить комнату в беспорядке.

— Боюсь, что ее нет. Да и вообще ей нечего тут делать, разве что следить за моим траурным платьем.

Лицо маленькой женщины побледнело.

— О, мисс Филли, извините.

— Не огорчайся, Салли, — сказала Филаделфия с вымученной улыбкой. — Я послала за тобой, чтобы выплатить зарплату. Я позаботилась о других слугах до того, как освободить дом.

Салли фыркнула, вынула белый носовой платок и высморкалась.

— Кто бы мог подумать, что я доживу до такого дня. Я служила вашему отцу всю его жизнь. Если бы я могла, то работала бы на вас бесплатно.

Филаделфия подавила в себе желание обнять эту женщину. Минутная слабость — и она разразится потоком слез. С Гарри было гораздо легче иметь дело, так как ее злость мешала слезам. Она достала из кармана кошелек.

— Здесь все, что у меня есть, Салли, но я через месяц полностью рассчитаюсь с тобой.

— Но как же вы будете жить дальше?

— У меня имеются кое-какие планы, Салли. — Лицо пожилой женщины просияло.

— Вы собираетесь к вашему кузену в Сент-Луис?

— Нет. Зачем им давать кров той, которая стала объектом сплетен. Надо подумать о детях.

— Тогда что же вы будете делать?

Филаделфия непроизвольно подняла руки, чтобы помассировать виски — у нее разболелась голова.

— Прямо сейчас я собираюсь выпить чашку чая и лечь в постель. У меня сегодня был трудный день.

Салли внимательно посмотрела на молодую женщину, и ее внешний вид ей совсем не понравился.

— Вы похудели. Вам нездоровится?

— Не волнуйся, Салли. Мне надо отдохнуть. Бери кошелек и не заставляй меня просить тебя.

Салли какое-то время колебалась, но затем нерешительно взяла кошелек.

— Да благословит вас Господь, мисс Филли.

Если что-нибудь понадобится…

— Просто поминай меня в своих молитвах. Молись, за восстановление доброго имени моего отца и за то, чтобы у меня больше не было проблем в этом городе.

— Будьте осторожны, мисс Филли.

— Непременно. Тебе нравится твоя новая работа, Салли?

— Да, мисс. Я работаю на доктора Амеса. Его жена — немного болтлива, но я знаю, как заткнуть ей рот.

Женщины обменялись понимающими взглядами: вне всякого сомнения, излюбленной темой разговора миссис Амес был скандал, связанный с Хантом.

Проводив Салли, Филаделфия прислонилась к двери и закрыла глаза, ожидая, когда боль в сердце утихнет. Она не плакала вот уже больше недели. Что толку плакать по каждому поводу? Если она заплачет, то не сможет остановиться. День был отвратительно долгим, но, к счастью, он уже закончился.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

— Кто там? — спросила она.

— Друг, — ответил мужской голос.

— У всех моих друзей есть имена, — сказала Филаделфия, на всякий случай закрывая дверь на замок. — Как вас зовут?

— Мое имя вам ничего не скажет. Я хотел бы только поговорить с вами по делу, представляющему взаимный интерес, — ответил вежливый, но совершенно незнакомый голос.

Филаделфия медленно покачала головой. Неужели ее никогда не оставят в покое?

— На сегодня с меня хватит репортеров и журналистов. Поищите сенсацию где-нибудь в другом месте.

— Я не репортер. — Что-то в его мелодичном голосе, пьянящем, как бренди, привлекло внимание Филаделфии. Она где-то слышала этот голос прежде. После мимолетного раздумья она приоткрыла дверь. Перед ней стоял красивый незнакомец, который тремя днями раньше помогал ей спуститься с лестницы в ее доме. — Вы были на аукционе, — сказала она.

Он наклонил голову, и свет газовой лампы упал на крутые завитки его черных волос.

— Да.

— Кто вы такой и что вам надо?

— Я — Эдуардо Доминго Ксавьер Таварес, — представился он с чарующей улыбкой.

— Ваше имя ничего не говорит мне, — ответила Филаделфия, придерживая дверь.

Эдуардо заметил на пальце руки, которой она придерживала дверь, белую полоску. Чтобы увидеться с девушкой, ему пришлось переждать на лестнице молодого джентльмена, выскочившего из ее комнаты со смущенным видом, а затем и служанку, которая его опередила. Эдуардо не хотелось пугать Филаделфию. Сейчас она держала голову не так высоко, как это было на аукционе. Он понимал ее беспокойство, но и сам сгорал от нетерпения.

— Сеньорита, может, вы позволите мне войти и побеседовать с вами наедине.

— Нет, — ответила она, слегка прикрывая дверь.

— Я могу поговорить с вами и из коридора, — решительно заявил он, — но мне кажется, что у вас очень любопытные соседи…

Проследив за его взглядом, Филаделфия заметила, что дверь на противоположной стороне приоткрыта. Она сурово сжала губы. Ей было известно, что за каждым ее шагом следят. Чего все они ждут от нее? Неужели считают, что она совершит какой-нибудь необдуманный поступок?

— Неудивительно, что ваши соседи не одобрят ваше поведение, если вы будете разговаривать с человеком посторонним, да к тому же иностранцем.

— Меня совершенно не волнует мнение чужих людей, — ответила она, открывая дверь. — Вы можете войти, но только на минуту.

Эдуардо вошел в крошечную комнатушку и с удивлением огляделся. Он знал, что Филаделфия разорена, но не думал, что до такой степени. Комната была тесной, потолок низким, на единственном окне висела старая вытертая штора красного бархата. Взглянув на девушку, он понял: она смущена, и тут же пожалел, что не умеет контролировать свои эмоции. Но как начать? И с чего?