Здравствуй, будущее! - Джулия Тиммон Страница 6

Продолжать работать у Роберта пропала всякая охота. Мысли настойчиво крутились вокруг набившей оскомину истории с Элеонорой. Финал оказался чересчур уж неприглядным, вернее даже пошлым. От этого на душе было гадко и брала непонятная тоска.

Допив из чашки последний глоток остывшего кофе, он встал из-за стола, прошелся взад-вперед по кабинету, разминая затекшие мышцы, и в глубокой задумчивости остановился у репродукции картины Моне, висящей на стене.

Называлась картина «Прогулка, или Камилла Моне с сыном Жаном». Ее оригинал он видел в нежном семнадцатилетнем возрасте в Вашингтонской национальной галерее искусств. Эта работа великого импрессиониста настолько потрясла юного Роберта, что впечатления, оставленные ею в его душе, до сих пор не утратили своей силы.

Буйство бело-желтых, сине-голубых красок и оттенков, дополненное травяной зеленью и черно-серыми штрихами, увлекало в мир беззаботности, света и любви.

Изображенная на картине дама, первая жена Клода Моне, долгие годы представлялась Роберту олицетворением женской красоты, достоинства и изящества. Все в ней казалось ему таинственным и бесконечно прекрасным — и выразительный взгляд, и поворот головы, и пена белой юбки, развеваемой ветром.

В который раз он всматривался сейчас в ее загадочные темные глаза, в который раз невольно сравнивал со всеми знакомыми ему женщинами. И в который раз понимал, что ни одна из них не походит на нее даже отдаленно.

Мечта повстречать на своем пути подобное создание не покидала его с тех далеких юношеских лет. Пусть ее волосы будут не черными, часто размышлял он, а русыми, пепельными или рыжими. И глаза не темными, а светлыми — неважно. Главное, что мне хочется увидеть в своей женщине, так это тот же волшебный взгляд, ту же осанку, то же достоинство.

Он верил, что в один прекрасный день желанная встреча все же состоится. И был готов ждать ее хоть всю жизнь, поэтому, наверное, и не торопился жениться — не желал связывать себя брачными узами с кем попало…

На улице становилось все оживленнее. По окончании рабочего дня в этот чудесный весенний вечер никто не мог усидеть дома.

Роберт медленно отвел взгляд от репродукции, в глубокой задумчивости прошел к окну, посмотрел на потоки автомобилей на дороге, на снующих туда-сюда пешеходов. И машины, и люди выглядели сегодня как-то по-особенному. Казалось, что и те, и другие напились допьяна весеннего воздуха, вот и ведут себя настолько взволнованно, шумно и суетно.

Роберта взяла непонятная зависть. Он тоже захотел захмелеть, забыться в апрельской суматохе огромного вечернего города, почувствовать себя звеном ее длинной запутанной цепи, ее соучастником.

Он вернулся к столу, сбросил на дискету несколько файлов, намереваясь немного поработать дома, выключил компьютер, взял со спинки стула пиджак и вышел из кабинета.

Спустя несколько минут «остин» цвета мокрого асфальта уже мчал его по дорогам Лондона. Окно было наполовину открыто, и в салоне гулял свежий прохладный ветер.

Вскоре, очарованный весной и предчувствием чего-то прекрасного, он уже не вспоминал ни об Элеоноре, ни о загадочной Камилле.

В последний раз в гости к тете Вилме Александра приезжала еще будучи ученицей балетной студии, много лет назад вместе с братом и родителями. Жила тетя Вилма в Хайгейте, в старинном доме, утопающем в зелени.

Александра обожала этот лондонский район, его изобилие деревьев, антикварные лавочки, магазины с гравюрами, атмосферу красивой столичной жизни. Но сегодня, глядя на знакомые улицы из окна такси, не испытывала и десятой доли былой радости. На сердце у нее было тягостно, мозг распирало от тревожных мыслей.

В квартире тети Вилмы за все эти годы практически ничто не изменилось. В просторной прихожей на одной из стен по-прежнему висели фотографии в деревянных рамках, на высоком потолке красовалась все та же массивная люстра, в кабинете царили привычные тишина и порядок, а кухню в вечерние часы, как всегда, освещало желтое сияние светильника-фонаря.

А вот сама тетя Вилма стала другой. В ее черных как смоль волосах появились серебряные прожилки, глаза погрустнели, лицо осунулось.

— Я приготовила пудинг с изюмом! — объявила она, проводя племянницу в гостиную. — Специально для тебя, девочка моя!

Александра обняла ее за плечи и поцеловала в щеку.

— С удовольствием попробую. Я проголодалась. — Она весело улыбнулась, усаживаясь в мягкое глубокое кресло. Выглядеть спокойной давалось ей с трудом, но держаться следовало именно так.

Спустя четверть часа они приступили к чаепитию.

— Какая вкуснотища! — воскликнула Алекс, отправив в рот первый кусочек пудинга. — Ты всегда славилась кулинарными талантами, тетя, но сегодня превзошла саму себя!

Лицо Вилмы на мгновение просветлело.

— Я очень рада, что ты приехала ко мне, детка… — Ее голос дрогнул. — В последнее время меня неотступно преследует отвратительное чувство одиночества. — Она с минуту помолчала и тихо добавила: — И чудовищный страх…

Алекс поставила на столик чашку с чаем, поднялась с кресла, приблизилась к дивану, на котором сидела тетя, и, опустившись перед ней на корточки, взяла ее прохладные худые руки в свои.

— Дорогая тетя, умоляю, гони от себя этот страх как можно дальше, он тебе не помощник, — нежно и в то же время очень серьезно произнесла она. — Насколько я поняла, в твоей ситуации бояться вообще нечего. Ты скоро поправишься и забудешь об этих черных днях, как о кошмарном сне. — Ее губы растянулись в ободряющей улыбке. — Отныне мы будем бороться с твоими неприятностями вместе, ведь именно для этого я сюда и приехала.

Тетя Вилма слабо улыбнулась и тут же вновь опечалилась.

— Не следовало тебе, моя хорошая, оставлять ради меня и работу, и дом, и друзей. Хотя… — она о чем-то задумалась, на глазах оживляясь, — может, это даже к лучшему! Ты должна заняться поисками работы здесь, в Лондоне! Ты девочка трудолюбивая, симпатичная, а главное, талантливая. Жить будешь со мной, для меня одной в этой квартире чересчур много места.

Ее глаза заискрились, а щеки даже слегка порозовели. Вот такой помнила свою тетю Александра — жизнерадостной, полной планов и идей.

— И как эта мысль не пришла мне в голову раньше? — воскликнула тетя Вилма, энергичным жестом убирая с коленей теплый плед.

Александра рассмеялась, выпрямилась и вернулась на место.

— Да-да! Ты непременно должна попытать счастья здесь, в Лондоне. В Кардифф ты всегда успеешь вернуться. — Тетя Вилма поднялась с дивана и прошлась по комнате. — Я позвоню кое-кому из знакомых, попрошу посодействовать в твоем трудоустройстве.

— Спасибо, тетя, но не стоит так беспокоиться. Перед отъездом из Кардиффа я связалась с одним человеком и сообщила, что приеду на некоторое время в…

— Не на некоторое, детка! — перебила ее тетя. — Я же говорю тебе, оставайся у меня жить. Здесь перед тобой открыто множество дорог, здесь ты сможешь полнее и шире реализовать себя!.. Кстати, а кто он, этот человек, с которым ты связалась?