Победитель, или В плену любви - Элизабет Чедвик (Англия) Страница 6

— Двум жеребцам стоять рядом не надо — обязательно подерутся, и мой непременно твоего красавца прибьет. — Рыцарь помолчал, затем осуждающе покачал головой и сказал: — Я знаю, Алекс, что тебе досталось крепко; но как бы ни пришлось мне, я бы своего коня до такого состояния не довел.

Кровь бросилась Александру в лицо.

— Это не мой конь. Он со мной только третий день.

— Где ж ты его раздобыл?

— Нашел.

— Нашел? — недоверчиво протянул Харви.

Александр закрутил вокруг кулака пучок жестких волос конской гривы, а жеребец мягко ткнулся ему в бок.

— Я пробирался через Даумфронтский лес и наткнулся на путника, лежащего у кострища, — сказал Александр и вздрогнул, вспоминая, — но костер давно погас, а путник — мертв. Это был старик, полагаю. Бог прибрал его во сне. Кстати, на теле не было видно никаких повреждений. А конь был привязан неподалеку, на короткой узде, и совершенно извелся от голода и жажды. Неподалеку протекал ручей, я его напоил — осторожно, не давая слишком много выпить зараз. А потом я попросил прощения у его хозяина и взял то, в чем он больше не нуждался, — плащ и теплую накидку, остаток холодной каши из его котелка, нож и коня.

Александр выпустил пучок конской гривы и поправил привязь.

— Я посмотрел ему в зубы — молодой жеребец, четыре-пять лет, не больше. Когда немного отъестся, увидишь, он принесет немало пользы.

— Будем надеяться, — обронил Харви, только теперь достаточно реально осознавая, что пришлось пережить Александру на пути к свободе.

— Я уверен в нем, — в голосе Александра появилась твердость. — И в себе — тоже. Но, Харви, мне нужно, чтобы ты преподал мне уроки владения оружием… — его голос дрогнул. — И мне нужны доспехи…

Плотный ком гнева и жалости встал в горле Харви, и рыцарь вынужден был с усилием сглотнуть, прежде чем сказал:

— Начнем, как только на твоем скелете мяса прибавится. Пока что тебе еще не с руки мечом размахивать.

Александр кивнул, соглашаясь, но когда поднял голову и взглянул на Харви, в карих глазах его вспыхнули золотые искры:

— Это будет скоро.

Харви отвесил шутливый поклон.

— А кто сомневается? Конечно, скоро.

Безусловно, парень обладал выдержкой и упрямством, смог же преодолеть все испытания и выбраться на свободу, а еще, наверняка, безрассудством и запальчивостью. В сущности, весьма ценное, но и весьма опасное сочетание.

Харви подошел к брату, легонько потрепал его по плечу и сказал, подавив волнение:

— У меня еще не было ученика.

Улыбка Александра была бледной и слабой, но все-таки это была улыбка. Харви принял его и даже употребил слово «ученик», а не «обуза» или «камень на шее». И не напоминал об обязанностях, хотя Александр и сам не хотел быть в тягость. Даже сказал:

— Я и сейчас мог бы что-то делать. Умею петь, играть на арфе… А еще читать и писать, если кому-то нужны услуги чтеца и писца.

— О, — повеселел Харви, — и на певцов, и на писцов спрос есть постоянно. — Ладно, пойдем. — Он еще раз потрепал Александра по плечу, затем вернулся к своему коню, взял его под уздцы и отвел подальше на луг. Брат следовал за ним на безопасном расстоянии. Затем Александр спросил:

— Ты всегда тренируешься при полном параде?

— Разве я тренировался? Я искал нанимателя. — Харви вбил в землю колышек поглубже, стреножил и привязал коня на длинную веревку. — У большинства из нас есть покровители, высокородные лорды, под чьими знаменами мы сражаемся. Мало кто из рыцарей отваживается выехать на ристалище в одиночку. На них нападают в первую очередь. Сражаться лучше всего так, чтобы твою спину кто-нибудь прикрывал. — Он собрал амуницию и направился к шатру.

— И как, удалось найти патрона? — Попытался вникнуть в ситуацию Александр.

— Нашел. — Глаза Харви блеснули. — Хотя правильнее сказать «нашли», потому что мы «сватались» с Арнаудом де Серизэ. Да, нас приняли в свиту Джеффри Дардента Эвренча на все время турнира. Двадцать процентов от всех призов и добычи отходит непосредственно к нему, еще двадцать складывают на выкуп Ричарда Львиное Сердце у немецкого императора. Остальное — наше; и, кроме того, Джеффри обещал нас кормить в своей ставке в понедельник, вторник и среду. Мы уже сражались за него; он — щедрый патрон.

Александр воспринял эти слова и энтузиазм Харви и, почувствовав огонек нетерпения в жилах, спросил:

— А одиночные состязания будут?

— В четверг, — ответил Харви и продолжил с ясной ноткой предупреждения в голосе: — Лучшие рыцари считают, что это самая дурацкая затея. И человек, и конь должны быть тщательно подготовлены, и рыцарь должен быть готов к тому, что, возможно, придется расстаться с конем. Не все это могут себе позволить. Дается ведь только одна попытка, и если потерпишь неудачу, то теряешь коня и оружие и не сможешь возместить потери — конечно, если всего этого у тебя нет в запасе, лучше всего не пробовать. — Он кисло улыбнулся. — Менестрели напридумывали замечательные поэтические картины турниров, а о том, что в действительности, не поют.

И резко сменил тему:

— Ты как, проголодался?

Александр, чей желудок уже благополучно справился с легким перекусом и теперь готов был к следующей порции, согласно кивнул.

— Вот и хорошо, — оживился Харви. — Здесь рядом речушка. Я дам тебе свою запасную одежду, пойдешь и как следует вымоешься. Мы приглашены обедать у очага семейства Серизэ, а по такому случаю надо не пожалеть мыла: Кстати, это его жена и дочь, Клеменс и Манди, вчера приходили поухаживать за тобой, а сам Арнауд позаботился о твоем коне.

У Александра осталось туманное воспоминание о маленькой и весьма уверенной в себе женщине, чье лицо выражало заботу и легкую усмешку, и о ясноглазой девочке с пушистой бронзово-каштановой косой.

Заведя Александра в шатер и, выбирая сменную одежду, Харви сказал:

— Мы с Арнаудом почти всегда сражаемся на пару. На ристалище он пока что не достиг больших успехов, но немногим удавалось пробить его защиту. А его жена, — прибавил Харви и чуть покачал головой, как будто сожалея, — дочь Томаса Фитц-Парнелла Стаффорда.

— Вот как? — насторожился Александр. — Стаффорд и его сын — покровители Кранвелльского монастыря.

Харви воззрился на него недоверчиво.

— Томас Стаффорд — покровитель монахов? А свиньи, случайно, еще летать не стали?

— Да ерунда все это. Благочестия и щедрости не больше, чем у нашего Реджинальда, просто пытается создать видимость, хотя на самом деле… Положение обязывает. Никаких обетов он не принимал, отсыпал Кранвеллу серебра — и то половина монет оказалась подрезанной.

— В это я охотно верю. Сомневаюсь, что у Фитц-Парнелла щедрости хоть на мизинец.

— А что его дочь делает на турнирной круговерти? — полюбопытствовал Александр.