Любовь с риском для жизни - Барб Хэн Страница 6

– Так я устала или сошла с ума? Ты уж определись.

– Я догадываюсь… отчего ты бесишься.

– Вот как? Ты знаешь, что происходит у меня в голове? Поделись тогда своими сведениями, потому что я совершенно запуталась. – Сэди метала в него острые, как кинжал, взгляды, все ее тело дрожало от гнева, страх отступил перед желанием не проиграть и не расплакаться.

Странно, но на лице Ника не было ни тени гнева или смущения. Он спокойно рассматривал ее глаза и губы. И вдруг улыбнулся, его большие ладони легли ей на плечи.

Сэди стояла не дыша. Она никак этого не ожидала. Вот так штука!

Вся ее злость мигом испарилась.

– Нам далеко идти, – сказал Ник. – Береги силы.

Сэди, сникнув, снова шлепнулась на землю. Бумер тыкался ей в шею холодным мокрым носом.

– Дай мне еще минутку. Все нормально. Нормально? Как бы не так. Общение с двумя младшими сестрами научило его, что слово «нормально» означает что-то нехорошее. Но, к сожалению, больше минуты он никак не может ей дать. Неизвестно, где сейчас их преследователи. Да, они оторвались, но надолго ли?

– Знаешь, мои сестры считают, что я упрямый. Будь я на твоем месте, я бы тоже взбесился.

Сэди улыбнулась.

– Но только не говори им об этом. – Он опустился рядом на колено, борясь с желанием успокоить ее не только словами.

– Выходит, вы в семье соперничаете?

– Нет, я просто за ними присматриваю.

– Наверное, тяжело тебе приходится.

– Не то чтобы тяжело… Они уже взрослые и сами о себе заботятся. Обе сестры служат в полиции. Любят надо мной подшутить.

Сэди снова улыбнулась.

– Наверное, я могла бы у них кое-чему поучиться.

– Ну уж нет, это лишнее. Ты и так многое умеешь – вон как быстро бегаешь.

Сэди усмехнулась.

– Кстати, ты так и не сказал мне, куда мы идем. У тебя где-то в лесу охотничий домик или еще что-то?

– Да, я ничего тебе не объясняю. Извини, но пока не могу. Мои сестрицы говорят, что я существую по принципу «нужной информации».

– Иными словами, ты думаешь, прежде чем что-то сказать?

Ник рассмеялся:

– Возможно.

– Тебя окружают умные женщины, – со смехом заметила Сэди, – тебе повезло.

Когда Ник услышал, как она смеется, ему показалось, что вокруг начали распускаться цветы.

– Ты их просто не знаешь! Пять минут в их компании, и твое мнение изменится.

Сэди задумчиво уставилась в озеро.

– Но мне не с чем сравнивать. У меня никогда не было большой семьи… Но тебе ведь это известно, верно? Наверное, ты все обо мне знаешь.

– В агентстве меня снабдили основной информацией. У нас так заведено…

– Можешь не извиняться. Я понимаю, это относится к разряду «нужной информации», – улыбнулась Сэди. – Я тебя ничуть не виню, просто странно, что где-то заведено на меня досье… – Помолчав, она продолжала: – Я давно живу одна и уже не помню, каково это – жить в семье. Раньше я жила с родителями, которые все время пропадали на работе. Я была единственным ребенком. Даже не представляю, на что это похоже, когда тебя опекают старшие брат или сестра.

– Иметь кучу родни хорошо только в теории, – прищелкнул языком Ник, – а на самом деле удовольствия тут мало. Вот у меня, допустим, мама, бабушка, сестры – четыре женщины, которые постоянно мной командуют, сколько я себя помню.

– Для меня это звучит как недостижимая мечта, – призналась Сэди.

– Когда отец нас бросил, у матери на руках осталась куча детей. Помню, как она, возвращаясь с работы, еле ноги передвигала. А еще я начал куролесить – уход отца плохо на меня повлиял. Со временем я понял, сколько боли я ей добавляю, и взялся за ум. Она уже прямо отчаялась.

– В конце концов ты стал человеком, верно?

– Ну это с какой стороны посмотреть…

– Ты федеральный маршал, ты помогаешь людям. Если бы не ты, меня бы уже не было в живых. Не сомневаюсь, что многие, как и я, обязаны тебе жизнью.

Ник ничего на это не ответил, закрыл бутылку с водой и спросил:

– Теперь ты можешь идти?

– Да, но мне хотелось бы, чтобы ты еще рассказал о своей семье.

На последнем слове ее голос сорвался. Вероятно, она подумала о той семье, которая могла бы у нее быть, но ее нет – о муже, детях и о работе бухгалтера в Чикаго.

Ник даже заревновал, но, конечно, виду не подал.

– Больше и рассказывать особо нечего. Есть у меня еще два брата…

Сэди вытаращила глаза:

– Ничего себе!

Он невольно улыбнулся:

– Но нам пора идти.

– Может быть, им надоело нас преследовать и они отстали? – с надеждой спросила Сэди, вставая и оглядываясь по сторонам.

– Если они забрались так далеко, то уж не оставят нас в покое.

– А не лучше ли позвонить и попросить помощи, чем бегать по лесу и ночевать потом в охотничьем домике?

– Боюсь, что нет. – Внутри у него разлилась теплота при мысли о ночи с ней вдвоем в лесной избушке. На одной кровати.

Она повернулась, и его взгляд заскользил вниз по ее спине и стройным бедрам. В другое время, при иных обстоятельствах, можно было бы помечтать о том, что они будут делать на этой кровати. Но сейчас ему не до сексуальных фантазий.

– Почему мы должны сами выбираться из этой передряги? – удивилась Сэди.

– Мы со Смитом условились держать твой статус и местонахождение в секрете, дабы избежать утечки информации. Подозреваем, что Чарли был не единственный крот у нас в конторе.

– Сколько твоих коллег знает обо мне?

– Я и Смит. Других мы не планируем посвящать в твои дела. Возможно, Граймс нашел подход не только к Чарли. У него большие связи. Твое досье, которое хранилось дома у Чарли, исчезло. Кому он о тебе рассказывал, мы понятия не имеем. Тут слишком много загадок.

– Помимо моего дела банда Граймса еще где-то засветилась?

– Спрашиваешь! На Граймсе висят заказные убийства, мошенничество в крупных размерах, шантаж, подкуп чиновников – и это лишь малая часть из его проделок. На него работает целая преступная сеть. От Южной Америки до Канады, и все каналы сходятся в Чикаго.

– Большая шишка этот Граймс.

– Ты когда-нибудь играла в игру «Шесть степеней отчуждения»?

– Да, конечно. А что?

– Он Кевин Бейкон преступного мира. Сэди неуютно заерзала, глядя на Ника.

– Есть или был?

– Да, скорее – был. До тех пор пока с твоей помощью не оказался за решеткой и подельники не начали войну за его владения. Но теперь, когда он на свободе, кажется, ситуация снова меняется. Мы не знаем, чего ожидать.