Потанцуй со мной - Луанн Райс Страница 6

— Можно я возьму машину? — спросила Джейн.

Сильви мыла тарелки из-под торта. Раковина была полна воды, и руки Сильви погружены в нее по локти.

— Я не знаю, вписана ли ты в страховку.

— Страховку?

— Она на мамино имя.

— Но ты же ездишь на ней?

— Да, потому что я живу в этом же доме.

— Ну, — сказала Джейн, улыбаясь, — у меня все еще есть здесь комната. Страховая компания не знает, может, что я переехала обратно домой. Думаю, если что, мы можем просто сказать, что я тоже здесь живу. Что случилось с твоей машиной?

— Я продала ее, — сказала Сильви, передавая Джейн тарелку, чтобы та вытерла ее. — Когда я уволилась из библиотеки, нам пришлось потуже затянуть ремни.

— Ты любила ту машину, — сказала Джейн.

Три года назад вместо рождественской открытки сестра прислала ей свою фотографию в красной шапке Санта-Клауса около старого зеленого «MGB» с опущенной крышей.

Сильви передернула плечами:

— Мамина машина нормальная. Главное, что она ездит. Кабриолет все равно был не особо практичным.

Джейн вытерла последнюю тарелку. То, что Сильви продала такую замечательную машину — английскую, экстравагантную и непрактичную, — сильно удивило ее. Джейн была счастлива, что Сильви ездит на такой романтичной машине, а теперь узнала, что та избавилась от нее.

— Так ты не против, если я возьму машину? — снова спросила Джейн.

Сильви ставила тарелки в буфет. Ее губы были плотно сжаты, как будто она не могла придумать другой причины, почему Джейн не может взять машину. Джейн молча ждала, облокотившись на стол.

— Нет. Но это твой первый день дома… я думала, ты устала. Если хочешь — бери.

Джейн взяла ключи и устремилась к двери. Она сняла с вешалки свой кожаный пиджак, накинула его на плечи. Ее сердце сжималось, она знала, Сильви ждет, что сестра позовет ее с собой.

— Куда ты, кстати? — спросила Сильви, — уже темнеет…

— Просто проедусь. Осмотрюсь немного, — ответила Джейн, сжав ручку двери. Если она обернется и посмотрит Сильви в глаза, то придется все же позвать ее. Сердце начало колотиться. Она знала, что Сильви хочет спросить еще о чем-то или предупредить ее. Но она не обернулась, и прежде, чем Сильви произнесла хоть слово, Джейн выскользнула наружу.

В небе стояла полная луна, ее серебристый диск просвечивал сквозь кроны деревьев. Дилан провозился в саду допоздна, стремясь переделать как можно больше дел, прежде чем сок снова заструится по веткам деревьев. Он провел весь день, отпиливая мертвые и поврежденные сучья, отсекая неправильно растущие ветки.

Даже в темноте, лишь при свете луны, он мог полюбоваться деревом, над которым только что закончил трудиться, оно приобрело идеальную форму — никаких сухих веток в кроне.

Возрождение яблоневого сада стало для Дилана символом восстановления мирового порядка. Ему казалось, что он претворяет в жизнь теории идеализма. Превращает что-то дикое, разросшееся, опасное в нечто совершенное. Дилан помнил время, когда у него самого были столь прекрасные идеалы. Сочетание надежды и глупости в космических масштабах.

Подняв пилу и перекинув ее через плечо, он медленно побрел к дому. Земля была еще слишком твердой, и, наступая на камни, он чувствовал острую боль, пронзающую его поврежденную ногу. Иногда он мог даже почувствовать разрывную пулю: в тканях плотно «засели» металлические осколки. Он велел себе прекратить жаловаться и подумать об Изабелл. Его мысли смешивались, проносились в голове на огромной скорости. Еще один день в саду. Полное одиночество. Если бы ему было с кем побеседовать, продолжались бы эти странные разговоры с самим собой?

Дилан подумал, не зайти ли ему в гости к брату. Он жил совсем рядом, всего в полумиле отсюда. Дилан всегда очень серьезно относился к родственным узам. Ужин уже прошел, должно быть, Эли заканчивает мыть посуду, а Шерон помогает Хлоэ с ее домашней работой.

При этой мысли он вздрогнул, осознавая, что сейчас, пожалуй, не время для визита. Вид Хлоэ, возбужденной из-за теста по истории, или отметок, или еще чего-то, происходящего в ее жизни, мелодия, которую она играет на скрипке, с этим сводящим с ума: «Дядя Дилан! Послушай-ка! Моцарт», — все это было больше, чем Дилан иногда мог выдержать. Сегодня, когда пришла весна и воздух вновь наполнился воспоминаниями об Изабелл, он точно не выдержит.

Раздались шаги, Дилан остановился. Он огляделся, кто бы это мог быть? Каждую осень в сад забирались дети, чтобы нарвать яблок, летом они просто могли устроить здесь пикник, а когда весной таял снег, по саду разъезжали байкеры. Но на дворе стоял март. Слишком холодно для всего этого.

Луна поднялась, и Дилан увидел оленя. Небольшие белые козочки и черные медведи порой забредали на территорию сада. Когда было тепло, они лакомились фруктами прямо с деревьев или же выкапывали их из-под снега зимой. Наблюдая за оленем, Дилан задержал дыхание.

Обычно олени встречались большими группами, но этот был один. Где его семья? Он гордо стоял в свете луны, глядя Дилану прямо в глаза. Встреча двух мужчин. Интересно, чья это территория?

Снова раздался шум, и откуда-то выскочили два молодых козленка. Олень инстинктивно подался назад, развернулся и поспешил прочь. Нога Дилана ныла, а плечо болело под тяжестью пилы. Он долгое время смотрел вслед гордому животному, смотрел, пока не начали болеть глаза, а потом задумался — видел ли он вообще оленя, или лунный свет одурачил его.

Диск луны казался ярко-белым, ее свет — острым. Его мать часто называла мартовскую луну «Полная воронья Луна». Она полагала, что вороний грай предвещает конец зимы, и потому любила этих птиц. Учитель биологии в колледже, она уважала науку и обожала разные истории и легенды.

— Язык ворон очень богат, — учила она его, — каждый звук имеет свое значение и показывает, насколько умна эта птица. Вороны по-особому относятся к своим семьям. Они почитаю предков, свободно передвигаются по миру. Они переносят души людей из тьмы к свету.

Стоя неподвижно и глядя на «воронью Луну», Дилан прищурил глаза и прислушался. Он слышал кваканье лягушек, вдалеке карканье ворон. Он хотел, чтобы это было правдой, про души…

Внезапно, он услышал шум мотора. Может быть, это мать Моны подвозит Хлоэ домой или еще кто-нибудь возвращается с работы. Он подошел к обочине и увидел фары. Машина ехала медленно. Он заметил, что она голубая, возможно, маленький грузовичок. Окна были открыты — из магнитолы лилась музыка. Пела Эммилу Харрис. Он заметил женщину за рулем, темные волосы падают на лицо, одна рука выставлена в окно, темная кожа пиджака переливается в лунном свете.

На какую-то секунду ветер откинул волосы с лица, и она заметила его, повернув голову. На мгновение она застыла, совсем как олень. Их взгляды пересеклись, затем она нажала на газ и поехала быстрее. Хотя он никогда не видел ее раньше, она показалась ему знакомой.