Прекрасная Джоан - Молли Хейкрафт Страница 6

– В народе бродят слухи, которые мне не нравятся, – продолжал мой друг. – И потом, пустой престол позволяет канцлеру сосредоточить в своих руках огромную власть.

Я разделяла его опасения. Сильный человек, Маттео д'Айелло был одним из лучших канцлеров в годы правления моего мужа. Но его личное тщеславие и властолюбие, осторожно скрываемые до поры до времени, могли принести нам всем немало бед. К несчастью, будучи вдовствующей королевой, я почти не имела над ним власти.

Вот почему я редко проходила мимо окна, не бросив взгляд в сторону гавани в надежде увидеть прибытие кораблей моего брата или тетки Костанцы.

Однажды днем, после сиесты, меня разбудила леди Катерина.

– Миледи, в город только что прибыл большой отряд, – заявила она звенящим от возбуждения голосом. – Говорят, приехал наш новый король.

– Новый король? Муж леди Костанцы? – спросила я прерывающимся со сна голосом.

– Никто ничего не знает, – отвечала она. – Одни уверяют, что это ваш брат, другие говорят, что прибыл король Филипп Французский.

Я подбежала к окну спальни, которое выходило на дорогу. Мы вместе с леди Катериной пытались разглядеть знамена, которые несли всадники. Однако чьи это знамена, разобрать пока было невозможно. Едва я надела свое траурное платье и заплела волосы в косы, как мы услышали цоканье копыт по булыжникам двора и громкие крики.

– Пошлите кого-нибудь вниз узнать, кто там, – велела я Катерине. – И передайте глашатаю, что я приму гостя здесь, наедине.

Я ждала с бьющимся от волнения сердцем, от всей души надеясь, что увижу брата.

Наконец, я услышала топот ног в коридоре и шум голосов. На каком языке они говорили? Мне показалось, что на французском, но точно разобрать я не могла. Мои фрейлины сгрудились вокруг меня; глаза наши были прикованы к двери. Спустя мгновение на пороге показались двое смуглых телохранителей в странных ливреях.

Леди Катерина посмотрела на меня, ожидая указаний. Прежде такого не случалось ни разу. Где мой глашатай? Где наш камергер? Почему стража допустила этих людей в мои палаты без позволения?

Но тут мимо телохранителей прошла самая странная фигура, какую мне доводилось видеть. Конечно, это были не принц Генрих, которого я когда-то видела, и не мой брат Ричард Львиное Сердце. Может, это король Филипп-Август Французский? Но никто никогда не говорил мне, что король Франции – карлик!

На голове у незнакомца красовалась высокая, украшенная драгоценными камнями корона; но даже вместе с нею человечек был не выше пяти футов роста; он был бы похож на ребенка, который вдруг взялся поиграть в короля, если бы не косматые черные волосы и пышная борода, явно скрывавшая безвольный подбородок. Богато расшитая мантия казалась слишком тяжелой для его узких плеч, а руки, сжимавшие скипетр, были тоньше, чем у самой юной моей фрейлины.

На мгновение мне показалось, что меня разыгрывают – наверное, Рик прислал впереди себя карлика, одетого по-королевски. Но тут я заметила, что чертами лица человечек весьма напоминает деда моего покойного супруга, короля Рожера II.

Он поклонился, не сводя с меня пристального взгляда черных глаз-бусинок.

– Простите за вторжение, – сказал он, – однако, являясь вашим родственником и новым королем Сицилии, я полагал, что лучше всего будет представиться без проволочек.

В это время приемная наполнилась вооруженными людьми, и меня вдруг охватил страх. Возможно, человечек это заметил. Он шагнул ко мне и взял меня за руку.

– Я кузен вашего покойного супруга Танкред, – пояснил он. – И приехал заявить о своих правах на престолонаследие.

Вначале его слова меня крайне изумили; но потом я вспомнила, что Уильям упоминал о существовании некоего незаконнорожденного кузена, потомка Рожера II, по имени Танкред.

– Боюсь, вы проделали столь долгий путь понапрасну, – холодно ответила я. – Наследницей моего супруга уже давно признана леди Костанца. Народ Сицилии присягнул ей на верность и ожидает ее прибытия. И даже если бы мой муж не изъявил свою волю задолго до смерти, вы, разумеется, понимаете, что несчастные обстоятельства вашего рождения сводят на нет все ваши притязания.

Тут объявили о приходе канцлера Маттео и архиепископа Уолтера. Я с радостью заметила, что они облачились в самые пышные свои одежды.

– Представляю вам, милорды, незаконнорожденного кузена короля Уильяма, Танкреда, – по его словам, он прибыл, чтобы занять престол. – Я постаралась изложить суть дела как можно короче, предоставляя им самим развеять нелепые мечты карлика.

Канцлер Маттео промолчал; мой милый старый друг поднял свои седые брови словно бы в удивлении.

– Мы рады приветствовать в нашем городе родственников короля Уильяма. – Он говорил вежливо, скрывая гнев. – Но разумеется, и речи быть не может о ваших притязаниях на сицилийскую корону. Леди Костанца на сегодняшний день – единственный законный потомок короля Рожера. Наш покойный государь еще около пяти лет назад назвал ее и ее супруга своими наследниками. Тогда сицилийцы присягнули им на верность и теперь с нетерпением ожидают их прибытия.

– Им придется долго ждать, – с улыбкой отвечал Танкред. – И леди Костанца, и ее немецкий принц приняли крест и отплыли в Акру еще до смерти моего кузена. Я видел, как их флот покидал гавань Бриндизи. Однако мое право на сицилийскую корону никоим образом не зависит от их местопребывания. Я исхожу из того, что являюсь единственным потомком мужского пола великого Рожера. Народу Сицилии не слишком хочется увенчать короной женщину – особенно потому, что она замужем за немцем. И наконец, у меня есть все основания полагать, что его святейшество папа римский сочувственно отнесется к моему делу.

Я ожидала, что канцлер Маттео поддержит нас. Все доводы Танкреда меркли по сравнению с одним: Танкред – незаконнорожденный отпрыск короля Рожера, и не обращать на это внимания было глупостью с его стороны. К моему изумлению, Маттео шагнул к чернобородому карлику и низко поклонился.

– Уверен, милорд, вы согласитесь, – начал он оскорбительно умиротворяющим тоном, – что покои нашей королевы – не лучшее место для обсуждения вопросов государственной важности. Особенно в такое печальное время, когда, согласно обычаю и собственному желанию, королева держит строжайший траур. С ее позволения, мы отведем вас, милорд, в более подходящее помещение.

Я в ужасе повернулась к Уолтеру. Правда, я никогда особенно не благоволила Маттео, но его слова показались мне совершенным предательством. Бледный архиепископ мягко прикоснулся к моей руке:

– Это правда, дочь моя, мы не должны мешать вашему горю. Если позволите, я загляну к вам позднее.

– Приходите ко мне в любое время, милорд. Я буду ждать вас! Уверена, что мы с вами придерживаемся одних и тех же взглядов, и я желаю, чтобы вы стали моим представителем в этом деле… – Признаю, мне с трудом удалось сдержать ярость.

Было очень поздно, когда мой старый друг, который выглядел очень усталым, вернулся на мою половину. Я отослала фрейлин, усадила его на мягкий диван и приказала подать вина.